О Сюзанна! - Ли Райкер

Она не представляла себе, что Майкл умеет танцевать что-либо, кроме вальса. Лесли и Майкл сделали еще несколько изящных па, напомнив Сюзанне о том, как она танцевала с Джебом в «Башмаках и шпорах». Вот Майкл крутанул Лесли, и оба, смеясь, упали. Сюзанна ничего не могла понять. Она бросила взгляд на шкафчик с напитками, который перед уходом закрыла и машинально заперла. Дверцы были по-прежнему закрыты.

— Готова? — усмехнулся Майкл.

— Да.

— Вы точно не хотите поехать с нами, Лес? — спросил он. — Мы можем подождать, пока вы переоденетесь.

Мать посмотрела на Сюзанну:

— Нет, я останусь и, может быть, потом позвоню Дрейку.

— Лесли! — сказала Сюзанна.

— Он так горюет. Последний раз он плакал в трубку. Меня беспокоит, что он остался один в большом доме — наедине со своими воспоминаниями.

«Она имеет в виду не Клэри», — подумала Сюзанна.

Как сильно она ни желала, чтобы ее родители воссоединились, — классическая фантазия всех детей разведенных родителей, причем, кажется, любого возраста, — она еще больше хотела, чтобы Лесли нашла новую цель в жизни. Пока она снова не подружилась с бутылкой.

— Лучше почитай хорошую книгу, — посоветовала Сюзанна, подавая руку Майклу.

Вечер казался бесконечным. Не помог даже ужин в элегантном «Флер-де-Ли»[5], где Сюзанна сразу же заказала свой любимый суп из омаров с лимоном и сорго. Не помогла и встреча с общими знакомыми. И зачем только она согласилась пойти на эту встречу? Наверное, по привычке, даже, пожалуй, из чувства долга перед Майклом, потому что они давние друзья, а иногда были любовниками, пусть даже не особенно страстными. Сюзанна почувствовала, что ее щеки краснеют. Как и у Лесли, у нее нет цели в жизни. Раньше так много это не значило.

Это был ее мир, мир всех ее друзей. Мир, в котором жил, работал и преуспевал Майкл. Но что-то ее смущало, и Сюзанна теперь понимала что: она завидовала Джебу Стюарту Коуди, у которого была музыка. Он показал ей другой мир, и пусть он оказался для нее чуждым, неподходящим, Сюзанна все равно не могла этого забыть.

Через несколько часов Сюзанна сидела в машине и смотрела в окно. Весь вечер она пыталась забыть о Нью-Йорке, но воспоминания не выходили у нее из головы.

— Ты сегодня была очень задумчивой.

Голос Майкла вернул ее к действительности, и Сюзанна виновато вздрогнула.

— Я себя неважно чувствую.

— Почему не сказала об этом? Мы могли изменить планы.

— Я не хотела портить тебе праздник.

Они сегодня действительно встретили немало знакомых, поздравлявших Майкла с успехом; то и дело звучал его довольный смех. Однако Сюзанна так и не вышла из состояния апатии. Кроме того, ее беспокоило странное состояние ее грудей, которые стали непривычно тяжелыми и набухшими.

— Может быть, отвезти тебя домой? — Майкл уже остановил машину перед своим домом, который, казалось, вздымался прямо до небес и касался облаков.

— Нет, я поднимусь, выпью чуть-чуть на ночь.

В молчании они поднялись вверх на лифте. Майкл все время держался на почтительном расстоянии от Сюзанны. Когда они танцевали, он одной рукой лишь слегка касался ее спины, а другой едва дотрагивался до ее пальцев.

Как только они добрались до расположенной в двух уровнях квартиры Майкла и вошли в насквозь пропахшую лосьоном после бритья гостиную, хозяин квартиры смешал коктейли и присел рядом с Сюзанной на серый кожаный диван. Выполненная в серых и вишневых тонах гостиная не очень нравилась Сюзанне. Она казалась ей какой-то стерильной. Положение отчасти спасали развешанные на белых стенах картины Джорджии 0'Киффи и открывавшийся из окна вид на мост Золотые Ворота. Сюзанна устроилась поудобнее.

Сделав глоток, Майкл немного помолчал.

— Может быть, твоя мать права.

— В чем права? У Лесли всегда много идей, как правило, не слишком полезных, — удивилась Сюзанна. Он поиграл ее локонами.

— Что мы должны пожениться.

Вздрогнув, она повернулась к нему:

— Это предложение?

— Что-то вроде этого. Если хочешь — да.

— Майкл… — Она коротко засмеялась. — Ты никогда не был скрытным. Признайся, что такого сказала тебе Лесли, пока я одевалась?

— Она разливалась насчет радостей супружества.

— Как будто она знает, что это такое.

— Не надо судить ее так строго, — сказал Майкл. — Мне нравится твоя мать.

— Мне тоже. Собственно, я ее люблю.

— Но обращаешься с ней как с пятилетним ребенком.

— Иногда я чувствую себя так, как будто это я ее вырастила. — Сюзанна отодвинулась от его руки. Она вдруг вспомнила разговор с Джебом о его семье. — Ты не знаешь, что такое вырасти в доме Дрейка. В ее доме.

— Так скажи мне. Когда я спрашиваю об этом, ты всегда переводишь разговор на другую тему.

Майкл был самым образцовым мужчиной из всех, кого знала Сюзанна. Он вырос в стабильной обстановке преуспевающего среднего класса. Родители его обожали. У него были младший брат и старшая сестра, а также бабушка с дедушкой, которым он заботливо звонил каждые выходные. Сюзанна не замечала за ним никаких пороков, он даже редко ругался. Нельзя сказать, чтобы Майкл легко раздражался или переходил на крик. С Сюзанной он обращался всегда очень вежливо и уважительно. Может быть, Лесли права и ей в самом деле надо выйти за него замуж?

На Сюзанну снова хлынули воспоминания: Джеб, игра в снежки в Центральном парке, горячий шоколад, прикосновение его рук, его губ. Воспоминания о том, как он вышел на сцену, подхватил возникшую из ниоткуда гитару и спросил: «Ну, как дела?»

Возможно, она безнадежна. Возможно, воспитание Лесли привело к тому, что ее тянет к неподходящим мужчинам, а не к таким надежным, как Майкл.

— Сюзанна! — Майкл придвинулся к ней и, наклонив голову, заглянул в глаза.

Сюзанне вдруг захотелось, чтобы он немедленно снял пиджак или развязал галстук, — в общем, сделал какой-нибудь из ряда вон выходящий поступок, пусть даже нелепый или угрожающий.

— Я не хочу говорить о доме.

Опять воспоминания. Вот она входит в дом, ищет Лесли, находит ее. Слышит гневный голос Дрейка, звон бьющейся посуды. В памяти пробегают бесконечные танцы и шоу, на которых она все время ищет своих родителей и почти никогда не находит.

— Хорошо, — пробормотал Майкл. — Но ты не думаешь, что Лесли права? Я имею в виду — в отношении нас?

Сюзанна приложила ладонь к его щеке. К ее облегчению, щека оказалась слегка шершавой — не образцовой.

— Судя по бороде — сейчас пять часов утра, — сказала она. — Уже поздно. Не думаю, что мы должны принять решение именно сегодня.