Адвокат Казановы - Наталья Борохова

– Я пытаюсь, но у меня плохо получается.

– Так давай попробуем еще. Что ты делаешь завтра? Опять суд?

Лиза задумалась, но потом ее лицо засияло.

– Завтра я свободна! У нас перерыв до понедельника.

– Рад слышать. – Андрей решился на слабую улыбку. – Значит, идем куда-нибудь?

– Идем! Только знаешь… – Она внезапно помрачнела. – У меня же дежурство в консультации с девяти до шести.

– Черт! – вырвалось у него.

– Действительно, черт! – подхватила она. – И все-таки странно…

Она задумчиво уставилась в камин, словно пытаясь увидеть в отблесках огня рецепт счастливой семейной жизни.

– Странно что? – переспросил Андрей, на время забыв обиду.

У Елизаветы был озадаченный вид.

– Странно, зачем Инге Серебровой понадобился шиньон. Ты как думаешь?

Мерцалов еще раз помянул черта и пулей выскочил из гостиной. Теперь Лиза осталась у камина одна…

Глава 14

Дежурство – еще одна обязанность адвоката, выполнять которую приходится, как правило, не реже одного раза в месяц. Обычно Елизавета и не думала роптать, когда приходил ее черед. Сидеть в теплом помещении конторы и вести прием граждан, нуждающихся в юридической помощи, было, в понимании Дубровской, делом интересным и необременительным. Разнообразие жизненных ситуаций, в которых блуждали неосведомленные в законах люди, приводило ее в восхищение. Например, ей приходилось отвечать на вопросы проштрафившегося автомобилиста, прокатившегося по тротуару в час пик, седая бабуля выясняла, можно ли завещать однокомнатную «хрущевку» любимому коту, а пятнадцатилетний оболтус, доведенный до ручки придирками любящих родителей, требовал составить заявление в суд о нарушении прав ребенка. Дубровская с удовольствием погружалась в правила дорожного движения, штурмовала основы гражданского законодательства, а иногда пыталась даже выступить в роли психолога. По ее наблюдениям, далеко не все граждане стремились стать участниками судебных баталий. Некоторые просто хотели выговориться и получить жизненный совет от адвоката. Одним словом, дежурство позволяло Елизавете ощутить стремительное течение жизни, почувствовать свою значимость. Так было всегда. Но только не сегодня.

Сегодня Дубровской казалось, будто в сиденье ее стула кто-то заботливой рукой поместил целую дюжину иголок. Через каждые двадцать минут она сверялась с часами, высчитывая, сколько времени осталось до конца дежурства. Но стрелки, как нарочно, едва двигались. Она подносила циферблат к уху в тщетной надежде, что часы попросту остановились, но мерное тиканье быстро приводило ее в чувство. Рабочий день тянулся, как жевательная резинка. Конечно, умом она понимала, что просто так, силой мысли, вчерашнюю размолвку с супругом не исправить. Нужны были какие-то действенные меры вроде романтического ужина при свечах и вечернего платья. Но назойливые клиенты сбивали ее с мысли, и детали грядущего мероприятия никак не складывались в ее голове.

«Итак, если я надену красное платье с открытой спиной и попрошу домоправительницу сервировать ужин на двоих у камина? – размышляла она. – Мы возьмем бутылочку превосходного вина, хрустальные бокалы, включим музыку…»

– Когда наш сосед сверху надирается до чертиков, он включает музыку и непременно лезет в ванну, – жаловался между тем очередной клиент, сморкаясь в платок. – Вы можете представить последствия?

«Последствия будут вполне предсказуемыми, – думала Лиза. – Как только мы усядемся у камина, тут же непременно появится Ольга Сергеевна, которая обожает греть ноги у огня. Свекровь усядется рядом, продолжая вязать свой бесконечный шарф, и вся романтика полетит к черту!»

– А потом этот чертов романтик засыпает в ванне, – мерно гудел посетитель. – Вода, понятное дело, хлещет через край и собирается в океан на полу. Проходит полчаса, и в нашей квартире повторяется сюжет «Дед Мазай и зайцы»…

«Сидя на нашей террасе можно иногда увидеть зайца, – подхватывала Елизавета мысль. – Оттуда открывается прекрасный вид на лужайку за домом. Но зимой там прохладно, и эффектное платье, в котором и в теплом-то помещении чувствуешь себя раздетой, не спасет от простуды».

– Я простудился в последний раз, когда собирал тряпкой воду на полу, – твердил клиент. – Потом неделю сидел на больничном в вязаном свитере и шерстяных носках.

– О романтическом вечере в вязаном свитере и шерстяных носках и думать не хочется! – воскликнула Дубровская.

– И не говорите! – огорченно махнул рукой клиент.

– А если заказать столик в ресторане?

– Позвольте, адвокат… – вытаращился на нее озадаченный клиент. – При чем здесь столик?

Буквально за полчаса до окончания рабочего дня в помещение конторы ввалилась дородная бабища, отряхивая снег с валенок.

– Мне совет надобно, – заявила она прямо с порога.

– Бесплатных консультаций не даем, – сказала Лиза, теша себя надеждой, что запоздалая посетительница уберется. Так случалось нередко, когда наивные граждане путали адвоката с кем-то наподобие участкового врача и искренне удивлялись тому, что услуги платные. Но дама в валенках, по всей видимости, была не из их числа.

– Деньги у меня есть, – сообщила она громко. Несколько адвокатов за соседними столами подняли головы от бумаг, словно проверяя, стоит ли завидовать Дубровской. Впрочем, через минуту они опять уткнулись в свои кодексы. Посетительница не производила впечатления миллионерши. Толстенная дубленка, больше похожая на тулуп, пуховый платок поверх лисьей шапки, самовязаные рукавицы – типичный набор одежды уличной торговки. Конечно, на хлеб с маслом тетенька зарабатывает, но деньги считать привыкла, поэтому щедрого гонорара от нее ждать не приходится. А решимость, написанная на круглом, румяном от мороза лице, и вовсе лишала приятных иллюзий. Такие, как она, за каждый потраченный рубль требуют отчета, а потом и вообще могут заявить, что деньги потрачены впустую.

– Мне требуется конфиденциальность, – заявила она, ввергая Елизавету в состояние столбняка. Не то чтобы адвокат не знала значения произнесенного теткой слова, просто слышать его из уст предполагаемой торговки пирожками было необычно.

– Что вам требуется? – наморщила лоб Лиза.

– Нужно, чтобы мы переговорили наедине, – проговорила женщина. – Свободных ушей мне не надобно. Вопрос-то у меня больно деликатный.

Дубровская обвела глазами помещение. Конечно, клиентка права. Рассчитывать на сохранение адвокатской тайны в комнате, где помимо твоего защитника просиживают штаны еще пять-шесть его коллег, может только глупец. К сожалению, нехватка свободных помещений – бич юридических контор. Каждый из твоих милых коллег не преминет взять себе на заметку, насколько компетентно ты дала совет, сколько денег положила в карман; то есть была ли оформлена квитанция и выразил ли неудовольствие клиент. Любое недоразумение тут же обрастет массой пикантных подробностей и будет пересказано в курилке как сюжет уморительной комедии. Либо фильма ужасов, по ситуации.

Но к счастью, к концу рабочего дня проблема была разрешима.

– Если вы не возражаете, мы переговорим на кухне, – предложила Лиза.

Как ни верти, это был лучший вариант…

Цветастая клеенка на столе и видавший виды чайный сервиз настроили клиентку на мирный лад. Она сдернула с головы шапку с платком и слегка прошлась рукой по примятым волосам.

– Меня зовут Роза, – представилась она. И, зардев, как маков цвет, добавила: – Вы знаете, меня пытались изнасиловать.

Елизавета ошарашенно молчала. Конечно, ее ввел в ступор не сам состав преступления. Работая адвокатом, привыкаешь копаться в грязи. Дело было, пожалуй, и не во внешнем облике клиентки. Судя по всему, ей давно минуло сорок, и ярко синие тени на набрякших веках уже не подчеркивали выразительность глаз, а только добавляли годы. Но судебная практика пестрила случаями, когда женщины и более почтенного возраста подвергались сексуальному насилию.

Почему же тогда Дубровская проглотила язык? Скорее всего причина крылась в том, каким образом это деликатное заявление было преподнесено. Никакой стыдливости и робости не было и в помине. Ей так и хотелось ответить: «Вас изнасиловали? Поздравляю!»

Но ничего подобного Дубровская, конечно, не ответила. И поэтому, проглотив ехидный комментарий, она слушала сейчас нехитрую, но, вне всяких сомнений, романтическую историю попытки изнасилования Розы.

– Он ввалился ко мне ночью в киоск, где я торговала. Мужественный, широкоплечий, с чулком на лице и пистолетом в руках. Понятное дело, сгреб товары, а потом повалил меня на пол и… – Женщина сделала выразительную паузу, за которой, по законам драматического жанра, должна была следовать кульминация. – Но тут пришли сотрудники милиции, и ничего не произошло.

Дубровской почему-то показалось, что Роза больше сердита на сотрудников милиции, чем на ночного разбойника. Впрочем, может быть, ей только показалось?