Детская книга - Борис Акунин

— Продавать свою половину будешь сама. Останови-ка, братец.

Коляска остановилась на Мясницкой, возле магазина, построенного в виде китайского домика. Сверху затейливыми буквами, похожими на иероглифы, было написано:

— Ты что? Нашел время чаи распивать! — крикнула Иветта, но Дьяболини лишь отмахнулся.

Он миновал стеклянную дверь, у которой стоял и кланялся настоящий китаец, прошел чуть дальше и завернул в соседнюю лавку.

«ИНСТРУМЕНТЫ И МАТЕРIАЛЫ ДЛЯ ЮВЕЛИРНАГО ДѢЛА», прочел вывеску Ластик.

Минут через пять маэстро вышел со свертком под мышкой.

— Что это? — с любопытством спросила Иветта.

— Инструменты для распилки алмазов. Я же сказал: ты получишь свою половину и делай с ней что хочешь.

У Ластика от ужаса перехватило дыхание.

Беды не миновать

— Не делайте этого! — закричал он, не сдержавшись.

Дьяболини и его сообщница уставились на него с удивлением.

— Это еще почему?

Ластик сглотнул.

— Он… он такой красивый!

— Поворачивай вон туда, — велел маг извозчику, а Ластику сказал. — Это славно, что ты ценишь красоту, малыш. Но такой приметный камень целиком продавать рискованно — сгорим.

Коляска грохотала по булыжной мостовой мрачного, грязноватого переулка.

— Приехали! — показал Дьяболини на унылый пятиэтажный дом.

Внеся задаток, маэстро повел «жену и сына» (именно так он представил своих спутников служителю) по пыльной лестнице на самый верхний этаж.

Перед табличкой с номером «16» остановился, похлопал рукой по массивной двери, взвесил на ладони тяжелый ключ.

— Я вижу, здесь на ночь запираются всерьез. Надо думать, неспроста.

Вошли.

Иветта брезгливо осмотрела убогую обстановку: две железных кровати, дубовый платяной шкаф, облезлый стол с тремя кривыми стульями.

— Боже! Ну и дыра!

Ластик же подошел к окну, выглянул наружу. Двор был темный и узкий, со всех сторон запертый стенами сомкнувшихся домов — настоящий колодец. От подоконника тянулась веревка с развешанными простынями. Другим концом она была привязана к крыше дома, расположенного напротив. Было видно чердачное окно и разнежившуюся на солнце кошку.

Пока «жена и сын» осматривались, Дьяболини времени на пустяки не тратил. Обернувшись, Ластик увидел, что маг уже развернул сверток и прикручивает к столу маленькие тиски. На бумаге поблескивали еще какие-то мудреные инструменты.

— Ты правда можешь его распилить? — спросила Иветта.

— Да будет тебе известно, детка, что великий Дьяболо Дьяболини начинал свою карьеру учеником ювелира.

— Бедный ювелир, — прыснула Иветта.

— Зря ты так. Я был юн и прекраснодушен. Мною двигала исключительно любовь к благородным камням и металлам. Во всяком случае, вначале… Нуте-с. — Он достал из коробочки алмаз и вставил его в тиски. Взялся за рычаг, чтоб зажать покрепче, но уж этого Ластик допустить никак не мог. Подумать страшно, сколько злой энергии выплеснет Райское Яблоко в ответ на столь грубое посягательство!

План был совсем простой — от безысходности и отчаяния.

Ластик кинулся к столу, выхватил Камень из тисков и побежал к окну. Он не надеялся убежать с Яблоком, куда тут бежать? Единственный выход — бросить его в окно. Может, завалится в какую-нибудь щель, и не найдут. Пускай лучше пылится в безвестности до скончания века.

В общем, не план, а черт знает что. Да и с тем ничего не вышло.

— Держи! — завизжала Иветта и проворная, как мышь, метнулась за Ластиком.

Ловко подсекла ногой его щиколотку, и незадачливый потомок фон Дорнов растянулся на полу.

Райское Яблоко, уже во второй раз, выскользнуло у Ластика из пальцев, прокатилось по полу, ударилось о плинтус. Дьяболини в три скачка пересек комнату и подхватил Камень.

Ластик барахтался под тяжестью навалившейся на него Иветты, кричал:

— Нельзя! Разве вы не знаете? Будет беда! Мировая война! Не трогайте его!

Наверно, это и называется «истерика» — понимал же, что не послушают.

— Малыш взбесился, — констатировал Дьяболини. — Надо заткнуть ему рот, не то соседи услышат. Нам скандалы ни к чему.

— Караул! — тут же заорал Ластик что было мочи. — Помогите!!!

И получил такой удар по затылку, что ткнулся носом в паркет. Душистая ладонь крепко зажала ему рот. А в следующую секунду мощная длань синьора Дьяболини оторвала Ластика от пола и подняла в воздух.

— Будешь орать — сверну шею, — кратко предупредил маэстро.

Было видно: и вправду свернет. Ластик больше не кричал, только судорожно всхлипывал и глотал слезы.

— Хм, проблема, — протянул Дьяболини, по-прежнему держа ассистента на весу. — Что нам делать с этим припадочным? Ювелирная работа требует покоя и сосредоточенности.

— В шкаф! — решила Иветта.

И рыдающий, в пух и прах разгромленный защитник человечества был заперт в дубовую темницу. Скрежетнул ключ. Всё было кончено.

— … Нельзя, выдаст, — донесся приглушенный голос мага. — Придется…

Тут он и вовсе перешел на шепот, так что конца фразы Ластик не расслышал. Похоже, решалась его судьба, но он думал не об этом, а о своем чудовищном провале. Он всё испортил! Погубил! И поделать теперь ничего нельзя. Сейчас Дьяболини распилит Райское Яблоко…

— Из камня в шестьдесят четыре карата получится дюжина крупных алмазов, тысяч по десять каждый, и штук тридцать мелких, рублей по пятьсот — по тысяче, — послышалось из комнаты. — Стало быть, на круг выйдет тысяч полтораста.

— Ух ты! Так пили скорей!

— Алмазы не пилят, детка, их режут. Дело это трудное и кропотливое. Поскольку алмаз — самый твердый из минералов, разрезать его можно лишь другим алмазом. Это алмазный резец, «кливер». Я отвалил за него в лавке семьдесят пять целковых.

— А вдруг этот твой кливер сам сломается?

— Надо знать, где резать, тогда не сломается. У алмаза строение слоистое. Поперек слоев его не возьмешь, но если колоть между слоями, это вполне возможно. Алмаз тверд, но хрупок. Первое, что нужно сделать — это определить место, где нужно сделать засечку. Дай-ка мне лупу. Она вон там, в коробочке.

Последовала длинная пауза.

— Ну, что же ты? — нетерпеливо воскликнула Иветта. — Хватит его вертеть, давай же, пили, то есть режь!

— Что за черт! Не могу определить расположение слоев… Никогда не видел такого лучепреломления. Странно. Ладно, попробую наудачу…

Раздался звон металла о металл, потом противный скрежет.

Ластик плакал, размазывая слезы по щекам. Всё, теперь беды не миновать.

Что-то громко хрустнуло.

Маг разразился проклятьями, потом простонал:

— Ты только погляди — семьдесят пять рублей псу под хвост. А на китайце ни царапинки! Не той стороной повернул. И зря пожадничал. Нужно было брать самый дорогой кливер, за сто двадцать. У тебя деньги есть? Придется снова ехать в лавку, а то скоро закроется.

Звук шагов, какие-то шорохи.

Ластик всем телом навалился на дверцу и припал к образовавшейся щелочке.

Дьяболини надевал пиджак, Иветта снимала с вешалки шляпку.

— Ты куда это? — спросил маэстро.

— А что это ты берешь алмаз с собой? Тогда и я иду.

— Я хочу подобрать правильный резец — точно по форме и размеру камня. А вместе нам нельзя. Кто-то должен стеречь полоумного Пьетро.

— Придуши его прямо сейчас, и дело с концом, — предложила лиса Алиса, и из этих слов стало понятно, какая участь уготована бедному Буратино.

— Да пойми ты: нам теперь нельзя появляться в людных местах вместе. Мы слишком эффектная пара. Господин Кошко, начальник московского сыска, не дурак. Неужто ты думаешь, его не заинтересовало таинственное исчезновение прелестной гостьи? Уверяю тебя, наше описание уже составлено и рассылается по всем околоткам.

— Тогда камень остается здесь, — отрезала Иветта. — Ничего, подберешь свой кливер на глазок.

Оба переместились к двери, и теперь Ластику было лучше их видно.

— Хорошо, но тогда я запру тебя на ключ. — Дьяболини оборвал какой-то шнурок, свисавший со стены. — И звонок тебе ни к чему, верно? А то вдруг захочешь вызвать прислугу. Мол, замок заел, откройте, пожалуйста.

— Негодяй!

Иветта хотела влепить магу пощечину, но тот ловко увернулся и со смехом выскочил из комнаты.

Раздался скрежет ключа. Потом тишина.

Ластик увидел, что Иветта стоит, приложив ухо к створке — прислушивается. Выдернула из своей пышной прически шпильку, просунула в скважину и долго в ней шуровала. Топнула ногой, распрямилась. Пошарила пальцами в гнезде звонка для вызова прислуги — тоже безуспешно. Очевидно, шнур был выдран с мясом.

— Мерзавец, какой мерзавец! — неизвестно кому пожаловалась она и заметалась по комнате.