Треугольник страсти - Анна Князева

Когда Михаил Антонович овладел телом этой прекрасной женщины, о которой мечтал еще двадцать лет назад, она так сладострастно застонала, что его охватил неподдельный восторг. И даже то ощущение, что он низко пал в собственных глазах, предав друга и свою любовь, как ни странно, не оттолкнуло его от Анны, а возбудило еще сильнее. Она уже казалась ему единственной женщиной, которую он жаждал всю свою жизнь… Первая красавица Петербурга… Пусть все уже в прошлом, но этот ореол навсегда остался с ней.

Их страсти, казалось, не будет конца. Обнаженные руки, ее грудь, его торс, влажная кожа ног — все это сплелось в тугой узел. И разъединить сейчас этих любовников никому не было под силу. Они впивались друг в друга с ненасытностью возбужденных животных, они кусались и пили любовный сок, источаемый своими телами. И радость их все длилась и длилась…

Когда, наконец, они упали почти бездыханные каждый на свою сторону постели, Михаил Антонович обнаружил, что за окном уже сумерки.

— Боже мой, — прошептал он, потрясенный. — Целая вечность прошла…

Лежа на животе, Анна приподнялась на локтях, не пытаясь прикрыть обнаженную грудь, в которую он впивался столько раз. В ее разгоревшемся лице Орлову почудилось что-то хищническое, будто она насладилась, высосав кровь своей жертвы.

— Зачем я понадобился тебе? — спросил он тихо.

Она сделала движение ртом, которое должно было означать: «Сама не знаю», — но все же пояснила:

— Когда-то я сделала выбор не в твою пользу. Но все эти годы меня не оставляло чувство, будто я проживаю жизнь лишь наполовину. Вы с Сержем были так неразрывно связаны друг с другом, и мне все не давало покоя чувство, что я могу так никогда и не насладиться ощущением целостности. Вы оба были нужны мне, понимаешь? Но тогда я была так молода… Я не посмела позволить себе этого.

— А теперь позволила? — зачем-то спросил Орлов, хотя ответ и так был очевиден.

— Да. И ты уже не ускользнешь от меня, — улыбнулась она. — Даже если женишься на какой-нибудь вдовушке, ты все равно будешь мне доступен. Мы всегда можем оставаться любовниками.

«Боже, — Михаил Антонович закрыл глаза. — А ведь я хочу жениться только на твоей дочери… Что же я наделал! Я стал любовником Сашиной матери — какая пошлая ситуация! — Вдруг он опомнился: — Впрочем, к чему раскаяние? Сашенька все равно никогда не пойдет за меня. К тому же я действительно могу погибнуть через каких-нибудь несколько часов».

Словно угадав, что его мысли обращены к другой женщине, Анна взяла его руку и положила себе на грудь. Пальцы Орлова инстинктивно сжались, и через теплую мягкую плоть в его тело опять влилось желание. Тотчас почуяв это, женщина потянулась к его губам и припала к ним, скользнув ему в рот острым язычком. Любовники вновь провалились в то безумство, которое еще утром казалось Михаилу Антоновичу совершенно невозможным.

Проводив Анну Владимировну, которая выглядела счастливой и воодушевленной, Орлов долго курил у окна, размышляя о своем теперешнем положении. Близость с этой женщиной потрясла все его существо. С болезненной Еленой у него никогда не случалось такой фонтанирующей страсти. Девочки из борделя только притворялись, и он отлично понимал это. Но женщина, которая только что покинула этот дом, действительно желала его. И, судя по ее прощальному взгляду, она еще не насытилась им.

«Неужто я так хорош? — усмехнулся Михаил Антонович. — Герой-любовник… Вот уж к такой роли я точно никогда не стремился. Боже, как все запуталось! Сашенька, Серж, Анна, молодой Оленин… Как разрубить этот гордиев узел? Достанет ли сил? Уезжать отсюда надо. И как можно дальше».

И он твердо решил, что после дуэли, если останется жив и не будет преследоваться законом, снова вернется в Ниццу.

* * *

Воспользовавшись тем, что мать куда-то спешно уехала, а отец не мог встать с постели, Сашенька незаметно ускользнула из дома. Внезапно возникшая мысль о том, что только она способна предотвратить назревающую дуэль, требовала от нее решительных действий. Надев шляпку с густой темной вуалью, Саша поймала рядом с домом извозчика и велела отвезти ее на Фонтанку, к дому Олениных. В гостях у Дмитрия она не бывала ни разу, но кто-то показывал ей этот дом, и она, разумеется, запомнила.

Сашенька, забившись в угол повозки, угрюмо думала о том, что, если бы не ее собственная глупость, всего этого кошмара никогда бы в ее жизни не было. Конечно, изменить прошлое девушка при всем желании была не в состоянии, а вот повлиять на будущее…

Отдавая себе отчет в том что Дмитрий может воспринять ее визит превратно, Сашенька волновалась, кусала губы и тискала перчатки, которые машинально сняла, когда села в экипаж. Она пыталась сосредоточиться и решить, что именно скажет Оленину, подобрать единственно правильные слова, которые могли бы его убедить, но в голове было как-то мутно, и ничего не удавалось придумать. Оставалось лишь надеяться на то, что Дмитрий и без слов поймет все, о чем она собиралась поговорить с ним.

Расплатившись с извозчиком, Саша быстро подошла к дверям дома. Она опасалась, что ее увидит кто-нибудь из знакомых — тогда пересудов не избежать. Молодая девушка без сопровождения, тайком от родителей приезжает домой к мужчине! Поежившись, Сашенька юркнула в щель едва приоткрывшейся двери.

— Любезнейший, а что, Дмитрий Николаевич дома? — не поднимая вуали, спросила она у старого слуги, впустившего ее в дом.

— Дома, где ж ему быть, — не слишком любезно отозвался «любезнейший».

— Так проводи меня к нему!

От страха Сашенька говорила несвойственным ей капризно-требовательным тоном. Так ее мать разговаривала и с чужой, и со своей прислугой. И ей подчинялись беспрекословно.

Шагая за стариком по лестнице, она обмирала от ужаса и несколько раз уже совсем была готова убежать, но мысль об опасности, которая грозила Орлову, заставляла ее остаться. Сашенька чувствовала особую ответственность за его жизнь, но даже не это было главным, а тот холодный ужас, что возникал в ее душе, когда она представляла себе, что Михаил Антонович может умереть. Девушке казалось, что она не сумеет перенести той пустоты, которая возникла бы в ее душе после гибели Орлова.

Она пришла к этому пониманию не сразу. Но теперь Сашенька твердо знала, как дорог ей этот человек, такой застенчивый и мудрый, любящий ее настолько, что нашел в себе силы отказаться от нее, когда она предлагала ему себя не совсем искренне. Уж Дмитрий бы не упустил своего.

С этой мыслью Сашенька вошла в комнату, дверь в которую открыл перед ней слуга, и, откинув вуаль, бросила на Оленина взгляд полный ненависти.