Истина любви - Энни Норингтон

— Ты что, не с той ноги сегодня встала? — поинтересовался Харрис, в этот раз не поднимая головы, чтобы Лайза не увидела веселого блеска его глаз. — Или, может быть, постель была не та?

— Прошу прощения? — переспросила Лайза не в силах поверить услышанному. Джек Харрис, несокрушимый и твердый, допрашивает ее… и о чем? — По-моему, ты малость обнаглел, — произнесла девушка, понимая, что действительно он заходит уж слишком далеко. — Начать с того, что это абсолютно не твое дело, и потом я хочу знать, почему ты вообще задаешь мне такие вопросы?

— Напротив, вопрос вполне закономерен, — пожал он плечами. — Ты капризничаешь с тех пор, как только вошла сюда, а я тебе никакого повода к этому не давал.

Повод-то был, но вот Лайза не желала ему в этом признаваться.

— На случай, если сама этого не замечаешь, я скажу. Ты, милая, как-то не очень вписываешься в образ соблазнительницы, который, как тебе кажется, должен быть неотъемлемой частью натурщицы. Ты либо раздражительна, либо строишь глазки. Одно с другим не вяжется. И кроме того, здорово отвлекает от дела, и мне уже начинает надоедать.

— Ты… ты… — Лайза потеряла дар речи. Ее губы шевелились, но слова застревали в горле. В душе девушки росли злость, разочарование и чувство вины. Он угадал: да, она играла роль соблазнительницы. Но Лайза не могла признаться в этом, и ни за что не признается!

За эти пять… нет, уже шесть, считая сегодняшний, сеансов Лайза почти убедилась — она и Джек Харрис могли бы стать друзьями. Они говорили об интересующих друг друга вещах, нашли кое-что общее, правда, некоторые темы лучше было бы обходить стороной, но в целом общение казалось приятным.

Не считая, разумеется, его взгляда художника — Джек мог часами смотреть на Лайзу и одновременно не смотреть, видеть в ней лишь натурщицу, а не женщину и… Ну, и вообще.

Сначала Лайза радовалась такому отношению, особенно когда дебютировала в роли полуобнаженной модели. Но как только смущение было преодолено…

Черт бы его побрал, подумала она, знает ведь в чем дело. Знает и играет на этом! Совершенно плюет на ее самолюбие и вместе с любопытством нарочно использует его против нее.

— Понятия не имею, о чем это ты, — упрямо произнесла Лайза, не смея даже встретиться взглядом с Харрисом.

— Не глупи, дорогая. Ты же с самого начала задалась целью соблазнить меня, — заявил Джек, кладя резец. Он встал и потянулся так, что под тенниской обрисовалась его мускулистая грудь.

Джек задержался, чтобы накинуть чехол на работу, небрежно стряхнул стружки с джинсов, плотно облегающих его ноги, а затем вышел из-за экрана и остановился, сложив руки на груди. Его фигура была просто воплощением доминирующей, почти угрожающей мужественной силы.

— А разве нет? Да ты это и сама прекрасно знаешь, — заявил Джек с сияющей улыбкой, прямо глядя ей в глаза. При этом он сгибал и разгибал пальцы, словно пытался удержаться и не схватить Лайзу в охапку. — Более того, ты проделывала свои фокусы, зная, что я работаю, зарабатываю на хлеб, и получается, что ты пользовалась ситуацией, причем бессовестно!

И он, ухмыльнувшись, скользнул по ее фигуре таким взглядом, в котором явно читались одновременно и нежность, и… неожиданная угроза. Его улыбка тревожила — Лайза толком не знала, разыгрывает он ее или нет. И вдруг ей стало страшно.

— И ты еще обвиняешь меня в нечестности. Но не я же ведь тут рисуюсь и намеренно соблазняю делового партнера, — продолжал он, смакуя последнее слово. — Соблазнять! Какое чудесное слово. Звучит исключительно приятно, моя дорогая мисс Нортон. Но что за этим последует дальше? Советую вам подумать об этом.

Лайза открыла было рот, чтобы ответить, но слова опять застряли у нее в горле. Она просто не могла вымолвить ни слова. Он был прав, и оба знали это. Единственное, чего не знала девушка, — какую цену ей придется платить за то, что она зашла так далеко.

Лайза едва не расплакалась при этой мысли. Цену? Странное, право же, слово, учитывая то, что ей лишь хотелось, чтобы Харрис сбросил маску равнодушия и начал видеть в ней женщину и вести себя с ней как с женщиной.

Лайза зябко поежилась и обхватила себя руками за плечи, словно пытаясь согреться. Джек подошел и встал с ней рядом.

— Я хочу тебя. Ты это чувствуешь, — внезапно тихо произнес он. — Я желаю тебя с самого начала, с того самого момента, когда тебя увидел… Помнишь, пес притащил тебя ко мне, как добычу?

Лайза испугалась, по тону Джека поняв, что тот не шутит. Она почувствовала, как его глаза обжигают ее, лишают воли, способности двигаться, и только и смогла, что смотреть на него словно попавшая в западню зверюшка — тоскливо и с мольбой. Сейчас он мог говорить все что вздумается — девушка не имела сил возразить.

— Чего же ты хочешь на самом деле? — задумчиво произнес он, в действительности задавая этот вопрос вовсе не ей. — Подарок для отца работы известного скульптора? Или это что-то более хитрое, но не такое сложное, чем то… Ну что же, ты это сейчас получишь! Мне осточертели твои дурацкие женские штучки — я сыт ими по горло!

Словно железными тисками Джек схватил Лайзу за запястья. Словно пушинку он поднял девушку на ноги. Горящий взгляд янтарных глаз не оставлял надежд на пощаду. Джек сгреб ее в охапку и прижал к себе так крепко, что Лайза ощутила сквозь тенниску жар его тела.

— Может быть, настало время выяснить, чего ты желаешь, — прошептал он ей на ухо, обдавая жарким дыханием. Его губы стремительно и грубо прижались к ее рту. Поцелуй был свирепым, почти наказывающим. Губы Лайзы расплющились о его рот, и ей пришлось разжать их, впуская его язык, ощущая опаляющий пламень дыхания, бешеную силу страсти Джека.

Сначала Лайза, прижатая к его груди, не могла вздохнуть. Затем схватка ослабла, и она ощутила, как пальцы Джека, тонкие умные пальцы художника, нежные, умеющие чувствовать, с такой сладострастной силой сжали ее груди, что у нее закружилась голова.

Лайза судорожно вздохнула и изогнулась в объятиях Джека. Она услышала стон наслаждения, подлинного восторга. Чей он был? Его? Или ее? Это уже не имело значения…

И тут он подхватил ее, как ребенка, и, приподняв над полом, стал осыпать поцелуями ее лицо, шею, груди. Лайза задыхалась от наслаждения. Прижав девушку к себе, Джек понес ее, ударом ноги распахнув дверь.

Словно в тумане она увидела, как мирно дремавший на пороге рыжий пес поднял голову и вопросительно тявкнул. Джек на ходу цыкнул на собаку.

Словно сквозь туман Лайза увидела, как ее несут по длинному коридору в огромную спальню и бережно кладут на мягкую кровать. На своих плечах, груди, бедрах она ощущала прикосновение сильных рук Джека, обжигавших, дарящих истому. Лайза притянула к себе голову мужчины, все ее существо жаждало его поцелуев, его любви.