За пеленой лжи - Евгения Горская

Федя…

У Екатерины был единственный родственник – племянник Федя, сын сестры Екатерины. Сестру звали Ирина, кажется.

Федор Николаевич…

Федя был старше Юли на пару лет. Детьми они вместе бегали на пруд купаться. Тогда Федя часто бывал у родственницы. И Ирина часто бывала у Екатерины. Сестры любили возиться в маленьком садике.

В прошлом году Ирина умерла, Екатерина долго переживала, мама ей сочувствовала.

– Я Беллу Анатольевну, главврача, просила, чтобы Юлю к себе взяла. – Екатерина Борисовна подняла чашку, снова опустила на стол и тяжело вздохнула. – Ты знаешь, почему Юля уволилась?

– Знаю.

Соседка снова потрогала чашку.

– Давно знаешь?

– Со вчерашнего дня.

– Медсестрички насплетничали?

Маша промолчала.

– Нехорошо о покойнице так говорить, но… Я от Юли такого не ожидала! К ней так замечательно отнеслись! Белла ею интересовалась, хвалила. Я просто не поверила, когда мне сказали, что…

– Что вам сказали? – зло и твердо спросила Маша. Соседка молчала, и Маша уточнила: – Что Федор в Юлю влюбился? Это преступление, да?

– Федор влюбился! Федя женат! У него счастливая семья и маленький ребенок!

Федя с сыном иногда появлялись у Екатерины. Мальчику было лет шесть.

В отличие от Феди мальчик с местными детьми не играл. Впрочем, сейчас в близлежащих домах детей почти не было.

– Это большая подлость – лезть к женатому мужику! Маша, это большая подлость!

– Откуда вы знаете, что Юля лезла? – прошипела Маша. – Откуда вы знаете, как все было на самом деле?

– Вы сами росли без отца!

Папа погиб, когда Маше было восемь лет. Она была уже большая, но помнила папу плохо. Он работал вахтовым методом, и его часто не бывало дома. Папа погиб в автомобильной катастрофе почти у самого полярного круга.

– При чем тут папа?!

– Ты все прекрасно понимаешь! – отрезала соседка.

Маша устало закрыла глаза.

Екатерина Борисовна сильно помогла им в трудную минуту.

Маше хотелось, чтобы она немедленно ушла.

– Лезть в чужую семью было Юлиным грехом! Большим грехом! Надеюсь, бог ее простит.

Соседка поднялась, надела пальто. Маша еще раз поблагодарила ее за помощь.

* * *

Дозвониться до Елены Антоновны оказалось делом нелегким. Женщина ответила, только когда за окном стало уже смеркаться. Но зато сразу поняла, кто такая Нина, и к разговору проявила большой интерес.

– Мне Кира про тебя говорила, – засмеялась Елена, когда Нина представилась. – Между прочим, я твою маму знала, они с моей теткой большие приятельницы были.

– Елена Антоновна…

– Лена!

– Лена, я хочу вас кое о чем спросить…

– Так ты уже спрашиваешь! – Елена смеялась легко и заразительно. Нина непроизвольно тоже улыбнулась. – Ой! Я была в шоке, когда узнала, что Юльку убили! Но я вряд ли чем могу помочь, Юлька у нас уже сколько не работала… года три? Кстати, ты почему этим так интересуешься? Она успела стать тебе подружкой? Или просто из журналистского интереса?

– Я не журналистка.

– Ну… муж у тебя журналист был. Кстати, я твоего мужа тоже знала. Он ко мне в управу приходил. Красивый парень был, видный. Очень его жалко.

– Лена, я как раз об этом хочу поговорить. Но… – Нина замялась. – Не по телефону, если можно.

Геннадий никогда не обсуждал свои расследования по телефону. Береженого бог бережет, объяснял он Нине.

– Я до восьми свободна. Приезжай ко мне, если хочешь.

– Спасибо, – обрадовалась Нина.

Елена продиктовала адрес. Нина прикинула и решила, что из окна Елены вполне может быть виден Кремль.

– Съезжу, – тронув телефоном подбородок, объявила Нина Виктору.

– Я с тобой, – решительно сказал он.

Нина покачала головой.

– Ты будешь нам мешать. И вообще… Елена тебя не приглашала.

– Она и тебя не приглашала, – засмеялся Виктор. – Ты сама навязалась.

Нина улыбнулась.

– Вить, ты правда будешь нам мешать. Я при тебе как-то… стесняюсь.

Но он все равно поехал вместе с ней, и Нина, сидя рядом с ним в машине, не сдержалась, промурлыкала:

– Ты мне мешаешь, но я больше всего хочу, чтобы ты мне всегда мешал.

В квартиру Виктор подниматься не стал, понимал, что без разрешения хозяйки этого делать не стоит. Поцеловал Нину и остался ждать в машине.

Таких квартир, как у Елены, Нина никогда не видела. У свекра была огромная квартира, но Генин дед был большим ученым, академиком, и наличие у его сына четырехкомнатной квартиры в центре вопросов не вызывало.

Нина сомневалась, что зарплата Елены позволяла обладать таким жильем, какое она сейчас увидела.

В прихожей вполне можно было кататься на велосипеде, а число комнат, судя по видимым дверям, превышало все разумные пределы.

Хозяйка провела ее в ближайшую комнату. Диваны там были огромные и мягкие, к витому журнальному столику было страшно прикоснуться. Столик был современный, но напоминал музейную редкость.

Хозяйка разглядывала Нину с любопытством. Хозяйке было лет сорок, и она казалась сошедшей с глянцевого журнала. Не потому, что была редкостной красавицей, внешность у Елены была самая обычная, необычными были поразительно гладкая кожа, блестящие волосы и что-то еще, что трудно описать, но что явно отличает небожителей от простых людей.

Елена была небожительницей, а Нина простой девушкой.

Елена смотрела весело и доброжелательно. Она была небожительницей, опустилась до разговора с простой смертной и гордилась собственной демократичностью.

Нина так же относилась к тем, кого считала стоящими ниже себя на социальной лестнице. К парикмахерам, секретаршам. К Юле, к ее сестре Маше.

Юля и Маша были дешево и безвкусно одеты, они не имели хорошего образования, не могли уехать за границу, найти там квалифицированную работу и уверенно чувствовать себя в любой точке мира. Возможно, они даже плохо знали английский и вообще ни разу не были за границей.

Впрочем, поездка за границу теперь для всех стала большой проблемой.

– Проторчала сегодня весь день в салоне, – Лена засмеялась и тронула рукой волосы.

Нина вежливо улыбнулась. Прическа у Лены была отличная. Только очень хороший парикмахер способен создать впечатление и легкой растрепанности, и аккуратности одновременно.

– Что же это с Юлькой произошло? – вздохнув, спросила Лена.

– Я мало что знаю. Знаю, что тело нашли на кладбище… Лена… Геннадий одно время занимался коррупционными схемами.

Тогда это его сильно интересовало. Потом он узнал, что болен, и его не интересовало ничто, кроме его болезни.

– Он ко мне по этому поводу и приходил, – кивнула Лена. – Обманывать тогда он меня не стал, сразу сказал, что журналист. Но это я и так знала, он был известен. Я тоже не стала его обманывать, объяснила, что сенсации не получится. Ну конечно, все делается за откаты! Его компромат мог пригодиться только в одном случае, если кого-то из бизнесменов решат валить. Но такие решения принимаются высоко. На любого бизнесмена можно вылить столько компромата… Но