Орлы и звёзды - Александр Антонов

– Не повезло ребятам, – раздался за спиной Мишкин голос. – Хорошо, что ушли, – добавил он, – нам разборки с полицией ни к чему. – И пошёл спать.

А я занялась уборкой. Терпеть не могу беспорядок.

Шёл третий день после убийства Распутина. Я сидела на диване в верхней комнате и занималась рукоделием – купила ради забавы. Вошёл Мишка и торжественным тоном сообщил, что только что звонил Львов и сказал, что сейчас приедет. И ещё добавил, чтобы я прекратила заниматься глупостями и приготовилась. Чтоб он понимал! Куда ж ещё готовиться, когда спицы в руках? Так что ничего я менять не стала, так и встретила Львова за рукоделием. Полковник был при параде, очень сосредоточен и слегка бледен. Поздоровался коротко, но вежливо. А потом Мишка попросил меня удалиться: ему, мол, надо поговорить с полковником с глазу на глаз. Было бы сказано. Я ушла, Герцог вошёл – всё по-честному, вряд ли у полковника могли возникнуть на этот счёт какие-либо претензии. Разговор у них получился долгим, без малого три часа. Потом спустились. Полковник был уже не столь деловит, да и лицо слегка порозовело – похоже ребята мадеру употребили, а Мишка так просто был весел. Потом полковник откланялся и ушёл, а Мишка уставился на меня хитрым глазом в ожидании, когда я начну проявлять женское любопытство. Не дождётесь! Я ведь вижу, как его распирает от желания с кем-нибудь поделиться и долго он не продержится. Так оно и вышло.

– А ведь вербанул я таки полковника!

Я оторвалась от рукоделия и подняла глаза.

– Он поначалу жалится начал, что тучки над ним сгущаются, – продолжил ободрённый вниманием Мишка, – а потом попросил рассказать, что будет дальше.

– И ты рассказал?

– Всё как есть! И про революцию, и про Гражданскую войну, и про убийство царской семьи, и про Советскую власть, и про наше время.

– Вот так всё-всё и рассказал?

– Не всё-всё, а только в общих чертах без подробностей и фамилий.

– И правильно, а то кинется большевиков мочить, до кого дотянется.

– Вот и я так подумал.

– А про то, что ты вроде как его коллега тоже рассказал?

– Обижаешь, – Мишкино лицо расплылось в самодовольной улыбке, – и о том, что мы с ним почти в одних чинах, и о милиции в целом. А как же, просветил коллегу!

Бедный, бедный Львов, три часа тет-а-тет с Мишкиным занудством – от такого и помереть не долго.

– И как он твой рассказ воспринял?

– Чуть не сомлел, пришлось его мадерой отпаивать.

Кто бы сомневался. Но вслух я это не скажу, вслух я ограничусь короткой репликой:

– Я заметила.

– Да ладно тебе, тем более что я почти не пил, больше ему подливал. Пойдём, пропустим за успешное начало? Там ещё немного осталось.

Глава десятая

Я много читал о том, как в канун нового 1917 года хмурилось над Петроградом небо, как швырял мокрый снег в лицо и за воротник солёный балтийский ветер, как сжимались в нехорошем предчувствии сердца людей. И сейчас, когда я сам нахожусь в том месте и в то время, могу сказать со всей определённостью: и небо хмурое, и ветер солёный, и предчувствие есть – а вот сердца, как мне кажется, не сжимаются. Скоро праздник, лица у людей весёлые, и думают они не о грядущих боях, а том, как прибалдеть на Рождество да Новый год по полной программе.

На связь со мной так пока никто и не вышел. Чует моё сердце, что здесь он, «товарищ», рядом. А не подходит – видно присмотреться решил. Ну и ладно! Пока он присматривается, я осматриваюсь. В работу я уже втянулся, и, кажется, всё у меня неплохо получается. Начальство довольно, того и гляди на повышение пойду. Шучу, конечно, зачем мне это, когда начальство скоро по мордáм бить начнут? Да и чином не вышел. Тут интересно другое: оборудование в мастерских вполне даже приличное. Станочный парк хоть и не с ЧПУ, но очень даже ничего. По моим прикидкам всё это вполне применимо для изготовления оружия ближнего боя типа ПП-2000 или чеченских «Борз». Тем более что стволов трёхлинеечных на Путиловском как грязи, успевай нарезать. Как только свяжусь с товарищами, так сразу эту идею им и подкину.

– Привет тебе, парень, от товарища Матвея.

Вот зараза! Со спины подкрался. Не спеша поворачиваюсь. Вот на кого бы ни подумал. Этот вертлявый тип, постоянно трущийся возле начальства, ничего кроме антипатии во мне не вызывал. Хорошо замаскировался «товарищ». Он мне и сейчас неприятен: рот слюнявый, глазки бегают.

– Сегодня после смены приходи… – Назвал адрес, пароль и смылся, так и не подав руки. Оно и к лучшему.

Я уютно устроилась на диванчике, поджав ноги и укрывшись пледом. Мишка мотался по комнате наподобие броуновской частицы – он сам, за каким-то хреном, мне про них однажды рассказывал – держа в правой руке подстаканник. Чай из стакана давно был выпит, и тот позвякивал каждый раз, когда Мишка излишне резко жестикулировал.

– По логике вещей, Львов обязательно начнёт контригру, – развивал Мишка недавно начатую тему. – А и пусть себе, мы ему мешать не будем.

Оратор на секунду прервал речь и покосился на меня, желая проверить, не хочу ли я задать какой-нибудь глупый вопрос, на который он тут же даст очень умный ответ. Нет, не хочу. И он, звякнув с досады стаканом, вынужден был продолжить сам:

– В конце концов, в феврале всё станет на свои места. А пока Львов обеспечит нам «крышу», что замечательно само по себе. Я так же надеюсь с его помощью внедриться к эсерам.

Мишка вновь покосился на меня. Какой, право, глупый! Есть ли мне разница, куда он собрался внедряться: к большевикам или к эсерам? Да хоть к кадетам! – был бы толк.

– И, наконец, с его помощью я хочу попытаться отыскать следы наших друзей!

Душа моя встрепенулась, жадно впитывая последнюю сказанную Мишкой фразу. А этот зараза, уж точно нарочно, спросил меня приторно-сладким голоском:

– Ты и теперь ни о чём не хочешь спросить?

– Мишенька, солнышко, какого умного вопроса ждёшь ты от боевого робота, волею судьбы втиснутого в женское обличие? Ты продолжай, не останавливайся, а я, если подберу подходящие слова, найду место, куда их вставить.

– Кто б сомневался, – буркнуло «солнышко» и продолжило дозволенные речи, позвякивая в такт словам стаканом.

– Если я верно запомнил, твой Игнат Степанович предположил, что после взрыва на Центральном рынке вместо останков Николая нам подсунули разорванное тело из прошлого – оно же наше настоящее. Сейчас идёт война и проще всего взять такое тело с поля боя. По логике вещей, Николая вряд ли стали сильно калечить, скорее всего, ему организовали тяжёлую контузию. Тут тебе и головные боли и частичная потеря памяти – короче, полный «букет» для попаданца: будет болтать что лишнее – спишут на контузию. С этим ясно. Теперь с именем. Было ведь у того, чьи останки мы похоронили на Заельцовском кладбище, имя? И что-то мне подсказывает, что имя это должно быть схоже с именем, то бишь фамилией Николая. Ершов, Ершов… Ежов! Николай Ежов! Будущий нарком внутренних дел. А что, очень может быть. По крайней мере, это стоит проверить. Теперь Глеб. Здесь твой Игнат…

– Оставь его себе, – буркнула я.

– … Что? … Игнат Степанович предположил, что Глеб перенёсся во времени, но не в пространстве, то есть остался на станции Барабинск, или как её в то время называли. Сориентирую Львова и на это.

– Ты думаешь, будет результат? – спросила я с надеждой.

– В наше время был бы точно, – пожал плечами Михаил. – А так… Но шанс есть!

Львов был деловит и сосредоточен. Держался независимо, но и покровительственные тона в речь тоже не допускал. Играем в равноправных партнёров. Ну, что ж – принято. Мои просьбы выслушал внимательно, равно как и «пророчества» на ближайшее будущее. На этот раз я «предсказал» отставку Трепова и назначение председателем совета министров Голицына. Думал, что Львов сначала дождётся исполнения предсказанного, а уж потом доложит о результатах. Но нет. Трепов ещё не покинул кресло, а полковник уже тут как тут.

– По поводу Ежова и в Каинск (как я и предполагал, никакого Барабинска, а уж тем более Куйбышева, тогда ещё не было) я запросы сделал, ответа пока нет. Что касается эсеров. Прошлым летом Ростовским жандармским управлением была ликвидирована боевая эсеровская группа. Группа была малочисленна (четыре человека) и строго законспирирована. Когда их брали – отстреливались отчаянно, потому все были убиты, кроме одного, нашего агента, который их и выдал. Догадались, о ком идёт речь?

– О Войновском?

– Верно, о нём. Так вот. Возглавлял группу некто Седой, весьма известный террорист. Доподлинно установлено, что кроме него и Войновского остальные члены группы не были известны эсеровскому руководству. Даже нам так и не удалось индефицировать их личности. Скажу одно: среди них была женщина. Дело этой группы прислали из Ростова вместе с документами Войновского для передачи в центральный архив, но я сумел задержать его у себя. Если вы не ошиблись насчёт революции, то до этого времени его не хватятся. Значит, мы вполне можем употребить дело ликвидированной группы для своей пользы. Будем считать, что помимо Седого и Войновского в группу входили так же Странник и… – тут Львов вопросительно посмотрел на меня.