Горькая сладость - Лавейл Спенсер

Воспоминания внезапно вызвали приступ тоски. Подойдя к окну, Мэгги отодвинула занавеску и уставилась на аккуратный задний двор.

Филлип, мне так не хватает тебя. Когда ты был рядом, всегда было легче встречаться лицом к лицу с мамой.

Она вздохнула, задвинула занавеску и опустилась на колени, чтобы распаковать чемодан.

В стенном шкафу рядом со старыми отцовскими костюмами висел запечатанный полиэтиленовый мешок с ее вечерним платьем для выпускного бала. Розовое платье. Эрик просил ее носить розовое и подарил ей букетик из чайных розовых роз.

Эрик женат, а ты, как великовозрастная дурочка, стоишь здесь и пялишься на пыльное старое платье.

Мэгги сняла свой дорожный костюм и надела новые джинсы «Гее», две связанные в резинку фуфайки-безрукавки — белую и поверх нее голубую. На шею она повязала хлопковый шарфик и, чтобы усилить впечатление, нацепила пару огромных ромбовидных клипсов.

Когда Мэгги вошла на кухню, Вера взглянула на ее наряд и произнесла:

— Такая одежда для тебя чересчур молодежна, тебе не кажется, дорогая?

Мэгги бросила взгляд на свои «вареные» джинсы и ответила:

— Когда я ее покупала, на ярлыке не было ограничений по возрасту.

— Ты не поняла, что я имею в виду, дорогая. Иногда женщина средних лет может выглядеть нелепо, пытаясь казаться моложе.

От бешенства у Мэгги заклокотало в горле, и она поняла, что если не уйдет немедленно, то не сможет держать себя в руках и четыре последующих дня станут невыносимыми.

— Сегодня вечером я собираюсь к Бруки. Сомневаюсь, что ее волнует, как я одета.

— Собираешься к Бруки? Не понимаю, почему надо бежать туда, пробыв дома всего минуту.

«Нет, мама! Тебе не удастся сделать это», — подумала Мэгги и решительно направилась к двери.

— Что-нибудь нужно принести из сада? — спросила она с наигранным спокойствием.

— Нет, ужин готов. Единственное, чего не хватает, это — твоего отца.

— Я все равно выйду.

Мэгги тихо выскользнула из дома, побрела по безукоризненно чистому дворику и мимо аккуратных рядов ноготков, тянувшихся вдоль дома, прошла в гараж, где в строгом порядке располагались отцовские инструменты. Пол был нелепо чистым, а телевизор стоял высоко над верстаком на специальной полке.

Бедный папа.

Закрыв дверь гаража, Мэгги пошла вдоль огорода, где торчали засохшие стебли бобов и гороха и подсыхали верхушки репчатого лука. Мэгги никогда не видела, чтобы ее мать откладывала какую-нибудь работу, если ее нужно было сделать. Почему-то сейчас ее возмутило даже это.

Вера крикнула в открытую дверь:

— Я подумала хорошенько и поняла, что мне нужны два спелых помидора. Подбери, пожалуйста, дорогая, такие, чтобы можно было порезать на дольки.

Мэгги пробралась между колышками и сорвала два подходящий помидора. Но когда она, неся их на кухню, прошла по коврику, Вера проворчала:

— Сними туфли, дорогая. Я только вчера натерла полы.

К тому времени, когда пришел Рой, Мэгги уже готова была взорваться. Она встретила его на дорожке, ведущей к гаражу, и они под руку направились к дому.

— Как приятно, что ты встречаешь меня здесь, — произнес Рой с нежностью.

Мэгги улыбнулась и крепко сжала его руку, чувствуя, что раздражение проходит.

— Ах, папа! — вздохнула она, подняв лицо к небу.

— Я думаю, твой сюрприз внес разнообразие в жизнь твоей мамы.

— Ее чуть не хватил удар.

— У твоей мамы никогда не будет удара, она этого не допустит.

— Ты опоздал, Рой, — заявила Вера. Она стояла в дверях и нетерпеливо, с раздражением указывала на белый сверток в его руке. — Я должна успеть поджарить эти отбивные, так что поторопись.

Он вручил ей сверток, и Вера исчезла. Рой пожал плечами и печально улыбнулся дочери.

— Давай пройдемся, — предложила Мэгги. — Покажи мне, что нового ты смастерил.

В гараже пахло свежей древесиной.

— Почему ты позволяешь ей так обращаться с собой, папа? — спросила Мэгги.

— Твоя мама — хорошая женщина.

— Она хорошая кухарка и хорошая домашняя хозяйка. Но нас обоих она сводит с ума. Ты как хочешь, а я больше не могу. Почему ты это терпишь?

Он немного помолчал и сказал:

— Вероятно, я просто никогда не считал, что из-за этого стоит волноваться.

— И вместо этого ты приходишь сюда.

— Ну, я неплохо провожу здесь время. Недавно сделал несколько скворечников и кормушек для птиц, может, продам их.

Мэгги взяла отца за руку.

— Неужели у тебя никогда не возникало желания попросить ее замолчать и позволить тебе самому подумать о себе? Папа, она же вертит тобой, как хочет.

Он поднял обструганную дубовую деревяшку и погладил ее пальцами.

— Ты помнишь бабушку Пиерсон?

— Да, смутно.

— Она была такой же. Командовала моим отцом, как сержант на строевой подготовке новобранцами. Я привык так жить.

— Но это неправильно, папа.

— Они умерли, когда уже отпраздновали свою золотую свадьбу.

Их взгляды встретились.

— Это стойкость, папа, а не счастье. Это разные вещи.

Рой перестал гладить деревяшку и осторожно отложил ее в сторону.

— Так живет мое поколение.

Пожалуй, он был прав. Пожалуй, он чувствовал себя спокойно здесь, за работой в своей мастерской. Жена содержала дом в идеальном порядке, следила за тем, чтобы еда была вкусной, а одежда — чистой. Обычные обязанности жены, выполнение которых требовалось от женщины его поколения. Если отцу этого достаточно, то к чему Мэгги раздувать его недовольство?

Она коснулась его руки.

— Забудь о том, что я говорила. Пойдем ужинать.

Глава 4

Гленда Холбрук-Кершнер жила на ферме, в доме, которому было девяносто лет, окруженном двадцатью акрами вишневых деревьев Монтморенси, шестью акрами невозделанных лугов, лесами, достойным почитания древним красным амбаром, чуть менее древним амбаром из стальных жердей и хитросплетением дорожек, протоптанных детьми, машинами, собаками, кошками, лошадьми, коровами, оленями, енотами и скунсами.

Мэгги была здесь давно. Теперь дом стал больше, с обшитой вагонкой пристройкой, выступающей за первоначальную конструкцию из известняка. Веранда, некогда огороженная белыми перилами, сейчас была застеклена и стала частью жилого пространства. Позади дома по восточной стороне холма тянулся вниз громадный огород, а на бельевой веревке (почти столь же длинной, как и огород) висело четыре лоскутных одеяла. Мэгги въехала во двор около восьми часов вечера.

Двигатель еще работал, когда задняя дверь распахнулась и оттуда выплыла Бруки.