И. С. Тургенев в Тульском крае - Василий Новиков

Продолжая разбор повести, он писал: «У вас есть несомненный дар психологического анализа; но он часто переходит в какую-то кропотливую нервозность, Вы хотите уловить все колебания психических состояний — и впадаете иногда в мелочность, в каприз — наконец, Вас понять невозможно или очень трудно — и без нужды, безо всякой пользы… И потом, как это у вас все беспрестанно плачут, даже рыдают, чувствуют страшную боль, потом сейчас необыкновенную легкость и т. д.».

Анализируя произведение молодой писательницы, Тургенев делает глубокий и всесторонний разбор повести. Вскрывая недостатки, он показывает автору пути их устранения. Критика Тургенева носит правдивый и дружеский характер. Это совет старшего собрата по перу. Вместе с тем он обязательно подчеркивает все наиболее удачные стороны произведения, вызывая у начинающего писателя горячее желание продолжать работу.

Свое письмо заканчивает такими словами:

«Однако довольно я Вас бранил; надо ж и похвалить… оно же и веселее. Вы пишите славным языком, несмотря на изредка попадающиеся галлицизмы («фасон, которым было сшито это платье, давал чувствовать» и т. д.). Описания Ваши превосходны: рельефны, просты, жизненны. Всякий раз, когда Вы касаетесь природы, у Вас выходит прелестно — и тем более прелестно, что Вы всего кладете два, три штриха — но характерных… И в психологической работе надо так же поступать… В этом умении класть характерные штрихи я вижу Ваш поэтический дар. Словом — из Вас может выйти писатель очень крупный; у Вас на то все данные. Разве Вы сами возьмете да испортите себя».

Тургенев посоветовал Стечькиной сесть за переделку своей повести. Он предложил ей встретиться в Туле. И такая встреча состоялась 19 августа 1878 года в одной из тульских гостиниц. О своем приезде в Тулу Тургенев сообщал Стечькиной в письме от 4 августа 1878 года.

В личной беседе с писательницей он отнесся к ней еще более внимательно и сердечно и убедил ее, что над произведением следует еще основательно поработать.

Из Тулы Тургенев заезжал в Ясную Поляну к Толстым, а оттуда прибыл в Спасское. Возвращаясь в начале сентября этого же года из Спасского в Париж, писатель вновь встречался с тульской писательницей в ее усадьбе Плутнево.

«Я был в Туле по делам и, по приказанию матери должен был встретить Тургенева на тульском вокзале Сызрано-Вяземской железной дороги и ехать вместе с ним в деревню нашу Алексинского уезда, Тульской губернии, — вспоминает брат писательницы. — Мне было всего 24 года и, признаюсь, я до болезни робел первой встречи с Тургеневым.

Прибывши на вокзал, я сразу узнал рослую характерную фигуру Тургенева. Я представился, и робость как рукой сняло, вследствие простого и милого обращения Тургенева».

От Тулы до станции Суходол поезд шел полтора часа. Это время прошло в оживленной беседе с молодым Стечькиным. Редко можно было встретить более приятного собеседника, чем Тургенев. Он не позировал, но умел так разнообразить свою речь, что беседа его делалась красивой. Мало-помалу он вводил слушателя в круг своих воззрений, но не навязывал их. Говоря о русской литературе, он вовсе не упоминал о своей деятельности. Как будто из-под его пера не вышло ни одного произведения.

Стечькину особенно запомнились слова Тургенева, сказанные по поводу творчества Льва Толстого: «Он теперь первый писатель не только в России, но и во всем мире, — говорил Тургенев. — Некоторые его страницы, например, свидание Анны Карениной с сыном, — какое совершенство! Когда я прочитал эту сцену, у меня книга из рук выпала. «Да! неужели, — говорил я мысленно, — можно так хорошо написать?»

В разговоре со Стечькиным Тургенев тепло отзывался о даровании его сестры: «Да! У нее есть талант. Хотелось бы помочь ей поместить ее роман, но не знаю, удастся ли. У меня ведь есть репутация, что я зауряд оказываю протекцию и рекомендацию всем, кто бы ко мне не обратился». Он помолчал и добавил: «А это неправда. Я бываю иногда очень строг. Ведь и сестру вашу я похвалил, критикуя ее».

На станции Суходол Ивана Сергеевича ожидала Стечькина. Чтобы сесть в экипаж, надо было перейти рельсы. Все удивились, когда увидели, что от рельсов был сделан деревянный, слегка наклонный помост, посыпанный желтым свежим песком. Оказалось, что это устроил начальник станции, узнав о приезде Тургенева из его телеграммы Стечькиной. Простодушный поклонник писателя хотел даже покрыть помост красным сукном, но Стечькина уговорила его этого не делать, чтобы не вышло смешно. Тургенев заметил внимание, понял его и был тронут.

У Стечькиных Тургенев пробыл полсуток (от поезда до поезда). Вместе с писательницей он ходил по старым липовым аллеям сада, по березовой роще, ведя разговор о литературе и искусстве. С большим домом, обширным садом и цветником усадьба Стечькиных напоминала Тургеневу чем-то Спасское. Он спорил о сортах яблок и фруктовых куртинах, искал «коричневых» и «воргулька». А найдя их, добродушно улыбался и с аппетитом ел яблоки, опасаясь за последствия своей невоздержанности.

Приезд великого писателя в алексинскую усадьбу к Стечькиным был большим событием для всей семьи. Тургенев много и охотно говорил. Он рассказывал о парижской жизни, о своих привычках.

Уехал от семьи Стечькиных Тургенев поздно. На вокзал его провожал брат писательницы. Карета катилась по грунтовой дороге. Тургенев опустил стекла. Был сентябрь, деревья только что начинали одеваться в свой золотистый убор.

«Как они хороши, — сказал мечтательно Тургенев. — Точно золотом их убрали перед смертью. У нас там, право, нет таких видов. И грудь ровнее дышит среди этих родных равнин».

Подошел поезд. Тургенев простился со Стечькиным.

И уже с платформы вагона обратился к своему новому знакомому: «А сестре скажите, пусть пишет. Ей нельзя не писать».

В течение осени Стечькина усиленно работала над своим произведением. Она старалась осмыслить все сказанное Тургеневым. Многие главы были полностью переработаны, другие вовсе опущены. Обо всем этом она сообщала Тургеневу, который продолжал принимать самое горячее участие в ее писательской судьбе.

В письме от 12 октября 1878 года, которое Тургенев писал Стечькиной из Парижа, он вновь говорит о ее произведении, советует, ободряет. Он сообщает писательнице, что в беседе с редактором «Вестника Европы» М. М. Стасюлевичем сумел заинтересовать его новым произведением Стечькиной.

«Мне кажется нужным напомнить Вам о сокращении вводных лиц, которыми изобиловал Ваш роман (впрочем, и Вы были того же мнения), — говорит в конце письма Тургенев. — Этюды эти могут Вам пригодиться впоследствии; а именно в таком произведении, каково Ваше, все, что не содействует прямо ходу Драмы, является излишним и даже утомительным для читателя. Ему некогда останавливаться: он должен быть увлечен неудержимо. Это не значит, чтобы Вам следовало писать вроде А. Дюма; впрочем, об этом много толковать нечего: Вы очень хорошо знаете, что я наме-: рен сказать.