Пляска смерти - Мухаммед Диб

— Ой, моя головушка! Ай-ай, бедро! Ой, ухо! Ах, ребра! У-ух!

Его стоны стали в конце концов похожи на плач ребенка, на крик новорожденного. Он повалился на землю и больше не двигался. Молодчики поворачивали его во все стороны, ощупывали, обшаривали, снова искали, где только можно.

— С этого кретина ничего не возьмешь, — сказал в заключение один из них.

Они так и стояли над ним и угрожающе смотрели на него, не зная, кажется, что теперь делать после такой неудачи.

Через какое-то время бас проворчал, констатируя факт:

— Кажется, мы его прихлопнули. На этот раз перестарались.

— Ты думаешь? Но он еще дышит.

Тот грубо захохотал, не веря:

— Где ты видишь, что он дышит? Тебе мерещится!

Но низенький не сдавался:

— Да говорю тебе, что он дышит! Он даже пошевелился!

— Давай смываться отсюда! Лично я думаю, что он отдал концы.

Верзила уже развернулся, чтобы бежать, но приятель удержал его:

— Да подожди ты минутку!

— Зачем? Чего тебе еще от него надо? Может быть, ты надеешься, что эта старая перечница припрятала где-то свои деньжата и нам кое-что перепадет? Может быть, у него и золотишко имелось?

У его сообщника даже голос перехватило от волнения.

— Золотишко? — переспросил он и откашлялся. — Смотри-ка, он снова ногой дернул.

Верзила заворчал:

— Да, я тоже видел. Бежим, тебе говорят! Смотри, фонарь уже потускнел, да и мурашки по спине бегают от холода — вот-вот светать начнет!

— Он повернулся! — заметил тот, что был поменьше ростом.

Хриплый бас заорал:

— Вот увидишь, мы из-за тебя попадемся! Чего ты тут торчишь и разглядываешь его, как сокровище какое?.. Подцепят нас с тобой на крючок, и дело с концом… Чего это он барахтается на животе, будто что-то ищет на земле?

Но и тот, кто сейчас говорил, и тот, кто его слушал, стояли как вкопанные и не трогались с места. Пониже ростом стал объяснять:

— Кретин ты абсолютный! Ты что, не понимаешь, что он старается подняться? Вот встал на четвереньки… Теперь видишь?

— Убедил! — только и сказал второй.

— Ну вот он и поднялся! — подтвердил свою проницательность грабитель.

По правде говоря, Уасем хотя и держался на ногах, но пошатывался, и лицо его было залито кровью. Тогда головорез-верзила заявил:

— Ну вот что; ты оставайся здесь, если хочешь, но на этот раз без меня.

— Да он долго не продержится на своих ходулях! — уверил его сообщник.

— Но, как только он нас заметит, он забьет тревогу на всю округу!

— Нечего опасаться, что он обернется в нашу сторону. Его интересуют ворота, он только туда и зырит! — невозмутимо заметил другой.

— Ну что я тебе говорил? — захныкал бас. — Видишь, уже рассвело! Сейчас сюда нагрянет прислуга!

— Да пока эти лакеи встанут с постели, солнце уже будет высоко в небе, — возразил более хладнокровный напарник.

— Посмотри-ка, он идет к порталу. Сейчас будет звать на… Ой! — заорал верзила, отпрянув в сторону. — Кто идет? Кто здесь?

Навстречу им вышла вначале Арфия, а вслед за ней и двое «странников», пробиравшиеся сюда со всяческими предосторожностями. Поначалу, не разглядев друг друга, обе группы разом попятились, но потом, поняв, что все здесь давно знакомы, соединились, хотя еще и переглядывались недоверчиво и тщательно избегали смотреть в сторону Уасема.

Впрочем, тот, кто первый заметил подошедших, все еще не мог прийти в себя от неожиданности.

— Ну и страху же вы нагнали на меня, паршивцы! — не удержался он от нападок. — Это, конечно, ты, старая колдунья, и вы, канальи, очистили карманы этого типа? Попробуйте сказать «нет»!

Два мужичонки под натиском этого громогласного гнева втянули голову в плечи. Заговорив в один голос, оба начали оправдываться:

— Клянемся всеми святыми! Мы ничего не видели! Мы тут ни при чем! Мы безобидные странники!..

— А я возвращаюсь от дочери, которая рожает, — тоже отвела от себя подозрение старуха.

— Скажи лучше, что идешь на свидание с самим дьяволом, старая карга! Тогда как же ты объяснишь, что у него при себе ничего не было? А ведь, наверное, у него и золотишко имелось? А? И вы все заграбастали себе, не так ли?

«Богомольцы» начали было хныкать:

— Мы всего лишь бедные странники.

— Странники! Глаза б мои вас не видали!.. — насмехался над ними обвинитель.

Дряхлая чертовка свирепо защищалась:

— Я не знаю этого человека! Я призываю в свидетели… Ой! Да поддержите же вы его, бессердечные! Ведь он сейчас упадет прямо в грязь! Да что же вы-то с ним сделали, если он готов богу душу отдать?!

Один из воров не участвовал в сваре и неотрывно смотрел на жертву.

— Замолчи ты, старая сова! — сказал он старухе ледяным голосом. Потом кивнул головой своему сообщнику: — Видел, что он делает?

— А что? Прислонился к порталу, — спокойно ответил тот.

— Да нет! Он хочет открыть ворота!

— О-го-го!

От неожиданности все замолчали. Всем, даже Родвану, показалось, что Уасем и в самом деле сейчас откроет засов. Кто-то, переведя дух, шепнул:

— Но ведь он сам уверял нас в том, что портал закрыт.

— Он открывает! — загромыхал в ночи бас. — Сейчас все, кто есть в доме, прискачут сюда! Надо рвать когти!

— Мы здесь ни при чем! — продолжал оправдываться один из «странников».

А бандит с луженой глоткой все орал:

— Ой! Ворота распахнулись! Смотрите! Но… Там пусто за ними! Одна крапива растет! Да железяки какие-то валяются! Лом! Мусор!..

Он был прав. Ничего другого за воротами, отворившимися, едва Уасем слегка толкнул их, не было.

«Божий» человек, ратовавший за невиновность свою и товарища, сразу же обо всем забыл и лишь пробормотал от изумления:

— Ну и ну!

Его дружок, тоже совершенно растерянный, с ужасом сказал:

— Он туда идет.

— Он туда идет… он туда идет… — вслед за ним стал лепетать его сообщник.

И лишь один из хулиганов — тот, что был похладнокровнее, — спокойно заметил, обратившись к верзиле:

— Гляди-ка, как он гордо туда идет! Можно подумать, что он входит в рай!

Низенький «странник» прошептал:

— Он споткнулся и упал!

— Уже поднялся! Обернулся и смотрит в нашу сторону! Полундра! — объявил верзила. Потом уже не столь решительно, усомнившись в чем-то, спросил: — А что это он делает? Честное слово…

Уасем, войдя в ворота и сделав несколько шагов, тут же упал на свалке, потом поднялся с пустой консервной банкой на голове и невозмутимо стал надевать на шею стертые автомобильные покрышки и обертываться в валявшиеся тут старые газеты. Экипировавшись таким образом, он медленно и величественно повернулся в сторону женщины и стоявших с ней рядом четверых мужчин. Бандюга, что был по безразличнее всех остальных, тоном, не терпящим возражений, приказал:

— А ну потише! Он хочет что-то нам сказать.

— Я вижу, как он шевелит губами, но ничего не слышу, — могильным голосом проговорил его напарник.

Один из «странников» лязгал зубами. Другой подтвердил:

— Я тоже вижу, как он шевелит губами, но… тоже ничего не слышу…

Бандюга, говоривший со всеми начальственным тоном, теперь прошептал как бы себе самому:

— Все это мне не очень нравится.

В этот момент послышался голос Уасема.

— Пейте, я приказываю! — сказал он и протянул руку, как если бы держал в ней бокал с вином. — С сегодняшнего дня вы больше не шуты, забавляющие короля. Входите сюда и приветствуйте…

Но то ли он хотел показать всем консервную банку, которая, как корона, венчала его, то ли хотел удостовериться, не упала ли она с его головы, — в общем, когда он поднял свободную руку, то потерял шаткое равновесие и снова свалился на землю, успев, однако, выкрикнуть конец своей речи:

— …короля!

— Он опять растянулся, — бесстрастно констатировал сообщник верзилы. Бандит пристально смотрел на Уасема, но тот лежал не двигаясь. Нахмурившись, он быстро вбежал в широко раскрытые ворота и направился к Уасему. Подойдя к нему, он наклонился и сообщил: — Умер… Эй, матушка! Пойди-ка закрой ему глаза.

Заковыляв, «старуха» пошла к воротам, а мужчина вернулся на прежнее место. Остановившись перед телом Уасема, Арфия проворчала:

— Прямо на куче отбросов!..

Внезапно, сам не зная почему, Родван представил себе, что это он сам лежит там, а не какой-то тип, называвшийся… Уасемом. Ему показалось, что он пережил какое-то забавное раздвоение и разыграл весь этот фарс сам и что вся эта история с начала и до самого конца была необъяснимым образом похожа на его собственную жизнь, и в этом не было у него никакого сомнения. Он потерял сознание.

Главарь позвал своего пособника:

— Мотаем отсюда, пока не поздно. Все это может плохо кончиться.

— Знаешь, Родван, ведь всего три дня назад он все допытывался у меня: «Арфия, ты с ним сегодня опять встречаешься, ну, с этим, как его зовут-то?»