Умри ты сегодня, а я завтра или Мужчины для досуга - Светлана Бестужева-Лада

Дискета была закодирована простым и выразительным словом «Масик».

Глава девятая. Загадка дискеты

Когда он узнал о том, кто скорее всего подсунул капсулу в диван, ярость его была беспредельной. Именно ярость. По-другому это чувство назвать было невозможно. Сволочь, гадина, мерзкий тип, который погубил не только себя, но и его. Его! Все было так хорошо задумано, так отлажено — и вот… Машину, видите ли, захотелось! И что же теперь будет? Нет, не с этим ублюдком, а с ним самим?

Такую жадность надо наказывать. И не только жадность, а и попытку подставить его — неуязвимого и недосягаемого для обычных людишек. Этот тип просто не имеет право на существование. Значит, его надо убрать. Но как? Не палкой же по голове, хотя именно такой смерти и заслуживает этот недоумок. Что придумать?

Память, память! Не подведи и на этот раз — мысленно заклинал он. Потому что именно своей феноменальной памятью он гордился больше всего на свете. Он помнил, например, наизусть все «Горе от ума». Кто еще может таким похвастаться? От начала до конца, от первой и до последней строчки. А знание языка — это ведь тоже память: память тысяч и тысяч слов. Он помнил все переводы, которые когда-либо делал, все прочитанные книги, все виденные фильмы. И теперь из этой сокровищницы нужно было выбрать что-то одно, наиболее подходящее. Выбрать — и воспользоваться.

Задушить? Нет, не подходит. Оружие? Нет-нет, только не оружие, его нельзя использовать человеку непривычному. Так что же? Что же? Что?…

Память не подвела его и на этот раз. Он листал ее, как огромную книгу, разыскивая там информацию о способах убийств. И вот оно! Да-да, конечно, именно оно. Кто-то, когда-то, давным-давно рассказал ему про мальчика, которого убили очень страшно. И странно. Нет, не рассказал, он прочитал это в какой-то газете. То ли была пьяная драка, то ли еще что-то. Все происходило на пустынной набережной под Киевским метромостом. Наверное, они подрались — пьяная компания и этот молодой человек. Почему-то, когда его нашли, он был в пальто, но без ботинок и шапки, хотя дело происходило где-то в начале марта и было довольно холодно. В результате этой драки молодого человека скинули вниз, к реке. А гранитная облицовка набережной Москвы-реки в этом месте немного закругляется…

Очень долго молодой человек пытался выбраться из этой ловушки, когда его нашли, то руки у него оказались стертыми в кровь: по-видимому, он пытался ползти наверх по облицовке и соскальзывал снова вниз. Может быть, ботинки в это время и потерялись? Жилых домов в этом районе набережной нет, она совершенно пуста по ночам. И криков никто не услышал, тем более, что постоянно грохотали поезда метро. То ли он выбился из сил и просто замерз и умер, то ли при падении получил такие травмы, которые привели к смерти, то ли и то, и другое. А ранним утром тело обнаружил человек, гулявший с собакой, при этом заметил с другой стороны набережной. Вызвали милицию, но виновных так и не нашли.

Оставалось только вспомнить, откуда он эту историю взял. Впрочем, ерунда, какая разница — откуда? Теперь нужно детально обдумать, как во второй раз воплотить ее в жизнь. Вызвать этого подонка на встречу, чтобы обсудить что-то важное. Щуплый, нетренированный, трусливый — с таким легко справиться. Он в два раза больше и по весу, и по росту, так что сбросить вниз «оппонента» ему ничего не стоит. А там кричи не кричи — никто не услышит и не заметит. Ни следов, ни отпечатков пальцев, абсолютно ничего. И зло будет наказано.

Он торжествовал. Он считал себя гением. От этого внутреннего торжества даже тряслись руки. Или они дрожали от желания как можно скорее воплотить свой замысел в жизнь? Точнее — в смерть. Он даже усмехнулся про себя от этого невольного каламбура. Усмехнулся и подумал, что он действительно особенный: ну кто еще в такой ситуации мог бы играть в слова и получать от этого удовольствие?

Даже природа, похоже, была с ним заодно: днем оттепель, а ночью — за минус. Это значит, что на Москве-реке и следов льда нет. Значит, барахтаясь там, у кромки, человек неизбежно вымокнет и пропитавшаяся водой тяжелая одежда еще больше скует движения. А потом — мороз. И все. А еще лучше, если скатится в воду и утонет. И не жалко. В любом случае исчезнет с его пути навсегда.

Только не забыть захватить с собой фляжку со спиртным. Помянуть, согреться — да что угодно, лишь бы потом, при вскрытии в крови нашли следы алкоголя. Выпил — и свалился в реку. А он при чем? Живет в другом районе, знакомых — никаких. Нужно только сказать, что сейчас вообще нельзя встречаться на людях, то есть сказать правду. Вот и все, и никто никогда не догадается, кто убийца. Умные люди не бывают преступниками, потому что не попадаются.

А он не преступник: он только должен защитить свою жизнь.

Андрей с ходу отмел все мои возражения относительности уместности его немедленного приезда: план работы на сегодня я выполнила, дискету, конечно же, прочитаю и, насколько он успел разобраться в моем характере, выводы сделаю скоропалительные, хотя не исключено — правильные, но вследствие той же скоропалительности начну оповещать о них налево и направо и тем самым испорчу ситуацию если не окончательно, то бесповоротно. Ему, Андрею, тоже сегодня особой нагрузки не выпало, может располагать собой и своим временем как угодно. Единственное, на что он согласился, это на ужин в моем доме. И то потому, что я пригрозила голодовкой на неопределенное время.

— А продукты-то у вас есть? — с римской прямотой спросил он меня, проявляя явные способности к дедуктивному способу мышления.

— Хлеба только нет, — попыталась увернуться я, — но мучное есть вредно. Фигура портится.

— Для того, чтобы испортилась ваша фигура, — отпарировал Андрей, нужно лет пять есть горячий белый хлеб, густо намазанный маслом. Ладно, я подумаю, что вам купить вместо цветов.

Приятно слышать. Положив трубку, я, конечно же, уставилась в зеркало на дверце гардероба. Н-да, без слез, как говорится, не взглянешь. Фигуры действительно просто нет. Глаза тусклые, волосы всклокоченные. Видел бы меня Валерий — убил бы на месте. При нем я в таком виде ходила только из своей комнаты в ванную и то тогда, когда он спал. В общем, распустилась.

По словам Андрея ему требовалось минут сорок-сорок пять, чтобы добраться до меня. Без машины и из центра города это было абсолютно нереально. Но почему, собственно, я вбила в голову, что он работает в центре? Павел — да, ежу понятно. Но про моего покровителя-добровольца я практически ничего не знала, и временами мне от этого становилось дискомфортно. Надо что-то делать, пока я еще как-то контролирую ситуацию. Иначе очень скоро ситуация начнет контролировать меня — было уже такое в моей жизни.

А прежде всего нужно приводить себя в порядок. В экстремальных ситуациях я всегда действую быстро, поэтому нашла длинную домашнюю юбку, погладила ее и навела краски на лицо за полчаса. И уже после этого вернулась к компьютеру, чтобы познакомиться с содержанием дискеты.

Я снова набрала код. Действительно, кроме меня его вряд ли кто-нибудь мог угадать. Марина все-таки рисковала: а если бы за эти месяцы Масик из моей жизни испарился? Я бы ни за что не стала его вспоминать, разве что в качестве объекта для смешного рассказа. А тут юмором, судя по всему, и не пахло. Разве что черным.

Добрую половину дискеты занимала абсолютная абракадабра, написанная, к тому же, на английском языке. Потратив полчаса на тщетные попытки проникнуть в суть, я сдалась и нажала на клавишу быстрого просмотра текста. Где-то после пятнадцатой страницы начался, наконец, нормальный текст. То есть нормальный в том плане, что был написан по-русски и все слова мне были не только знакомы, но даже складывались во вполне связные фразы. Только смысл этих фраз никак не хотел до меня доходить. Если бы все это было изложено по-английски, у меня не возникло бы ни малейшего сомнения: отрывок из тех произведений, которые я переводила, перевожу и, надеюсь, буду переводить. Но по-русски, да еще в качестве как бы сопроводительного письма к предыдущему… Воля ваша, это уже было чересчур!

Я даже звонок в дверь услышала не сразу. И открыла Андрею с таким выражением лица, что, похоже, слегка его напугала. Правда, он довольно быстро сообразил, что все это связано с дискетой.

— Прочитали? Ничего не поняли? Или — наоборот?

Я потрясла головой.

— Читаю. И не могу поверить в то, что не сплю. Какой-то театр абсурда Ионеску. Если бы три дня назад мне сказали, что события развернутся таким образом, я бы умерла со смеху. Нечто подобное я испытала один раз в жизни и то очень недолго, потому что поняла суть розыгрыша. Но Марина погибла, а Володя явно охотится за этой дискетой, так что розыгрыша судя по всему можно не ждать.

— О чем вы? Кто вас разыгрывал?

— Не только меня — многих. Один из мэтров нашего детективного клуба того, где мы с вами познакомились, — написал очередную повесть. Опубликовал в журнале, этот журнал попался мне. Читаю — и холодею: главный злодей-мафиози-миллиардер — сам автор. Его внешность, привычки, семейное положение, шуточки. Думаю: все, у мужика крыша поехала, так себя засветил. А ближе к концу выяснила, что он на самом деле боролся за искоренение преступности и за один день взял ее и искоренил. По всей России чохом. Это, оказывается, мечту свою человек на бумагу выплеснул. Между прочим, работает в Генеральной Прокуратуре, так что фактами оперирует такими — закачаешься.