Люцифер. Путь Падшего (СИ) - Магазинников Иван Владимирович

Святые педали

Зачарованная обувь 1 уровня

Урон: 1-3

Скорость бега: +5%

Зачарование:

Принудительная материализация

+20% урона призракам и одержимым

Душонка, конечно, попалась мне тщедушная и малополезная — даже экзорцизму не обученная, но в моей ситуации особо выбирать и не приходится. Можно было, конечно, разблокировать «Слово Экзорцизма» или «Низвержение проклятой души», но от первого у меня потом жуткая аллергия будет, а второе и стоит дорого, и действует уж слишком радикально.

Поэтому я и решил создать артефакт вместо того, чтобы получить какое-нибудь подходящее умение в личное пользование. Получилось неплохо, за исключением одной маленькой и неприятной детали.

Фактически, я ведь тоже был одержимым, да еще и самим Люцифером.

А значит, акт пинательной экзекуции сказывался не только на ангъяке, но и на мне тоже — сильно чесались пятки, причем в самом прямом смысле. К счастью, это ощущение длилось всего секунд десять, не дольше.

Тем временем, полупрозрачный малыш успокоился и бросил на меня исподлобья полный далеко не детской ненависти взгляд:

— Чего надо? — прохрипело существо.

— Ты понимаешь, кто я такой?

— Да уж вижу, что не Папа Римский. Чего вам от меня надо, спрашиваю? Сижу тут себе, никого не трогаю…

— …довожу людей до инфаркта и пожираю их души, — в тон ему продолжил я.

— Так то люди, — махнул он пухлой ручонкой, — Вам-то какое дело до них и до меня?

— А мы с проверкой к тебе. Инфернальная комиссия по делам несовершеннолетних.

— В жопу пошел, — огрызнулся «малыш», — Я застрял между небом и землей, так что ни к вашим, ни к ихним, — он указал пальцем вверх, — никакого отношения не имею.

— Пока что не имеешь. А вот как отпинаю тебя по тому самому месту, в которое ты только что самого Владыку Ада послал — экзорцируешься как миленький. И я готов поспорить на душу, которой у меня нет, что распределят тебя именно ко мне.

Ангъяк злобно засопел и прибавил себе немного прозрачности, одновременно просачиваясь сквозь пальцы Юджина.

— А ну вернись!

Я сорвал с ноги кроссовок — жжется, зарраза! — и от души хлопнул пяткой прямо по лысой макушке призрака, от чего тот снова материализовался и заорал благим матом.

— Вот так-то лучше. Давай-ка ты устроишь нам небольшую экскурсию по своим владениям, а я посмотрю на твое поведение и решу, чего с тобой дальше делать.

— Отпусти меня, пидор анорексичный! — рявкнул ангъяк на удерживающего его Юджина.

— Ты где только слов таких понахватался? Мал еще так ругаться!

Мой протеже лишь покрепче стиснул брыкающегося карапуза, и тогда призрак… укусил его!

От неожиданности, тот негромко вскрикнул и…

…Укусил его в ответ!

Причем не как Юджин, простой американский парнишка чуть младше двадцати, а как Голод, молодой и неопытный, но все же будущий Всадник Апокалипсиса. Он выпустил длинные острые клыки и вонзил их прямо в затылок трепыхающегося ангъяка.

И тот снова завопил, да так, что стекла, за которыми в дешевых рамах прятались фотографии какой-то совершенно безвкусной мазни, брызнули дождем мелких осколков. К счастью, нас с Юджином не зацепило.

Голод с перепугу выпустил призрачного карапуза из рук, и тот шлепнулся на пол.

Тут же проворно вскочил на четвереньки и собрался, было, припустить наутек, когда я хорошенько припечатал его к полу. Разумеется, «Святой педалью»… Или «педалей»? В общем, зачарованным «Конверсом».

Правым.

— Значит так, жертва запрещенных абортов, — зловеще прошипел я, — У тебя есть четыре варианта. Первый: я отдаю тебя Голоду в качестве учебного пособия по поеданию призраков. Он у меня совсем еще неопытный в этом деле, так что жрать тебя будет долго и мучительно — гарантирую. Второй вариант: я устраиваю пинательную терапию и буду избивать тебя до полного развоплощения. Третий: мы уходим и сжигаем к хренам собачьим эту гостиницу вместе с тобой.

Я выдержал многозначительную паузу, позволяя ангъяку оценить открывающиеся перед ним сомнительные перспективы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты сказал четыре, — простонал призрак.

— Считать умеешь, молодец. Ну и четвертый: ты отдаешь мне три четверти своей добычи, а я забываю о твоем существовании.

— С-сука!

— Меня зовут Люцифер, — гордо заявил я.

Несмотря на то, что человеческие голосовые связки не предназначены для правильного произнесения моего Имени, даже в сильно упрощенном варианте оно оказало на неприкаянную душу весьма неприятный и болезненный эффект — тот аж задымился и рябью пошел.

— Запомнил, или мне повторить?

— Не н-надо.

— Какой вариант выбираешь?

— Отдам… добычу…

— Ну что, Юджин, поверим этому мерзавцу на слово?

Голод отрицательно мотнул головой, разглядывая образовавшийся после укуса ангъяка жуткого вида рубец чуть выше запястья.

— Не боись, жить будешь, хоть и недолго.

Парнишка испуганно вытаращился на меня и нервно сглотнул. Я равнодушно пожал плечами:

— Протянешь еще пять-шесть десятков лет максимум — человеческая жизнь так скоротечна…

Поняв, что здесь и сейчас ему смерть не грозит, он слегка успокоился.

— Ладно, веди. Но учти, если вздумаешь сбежать или обмануть меня…

Я вытянул руку и швырнул вперед небольшой Огненный Шар. Тот ударился в стену и рассыпался снопом искр, прожигая в обоях дыру диаметром в две ладони.

— Спалишь тут все к хренам собачьим, — понятливо пробурчал ангъяк.

Он вскочил на свои искалеченные кривенькие ножки и весьма бодро заковылял прочь по коридору:

— За мной!

Переглянувшись с Голодом, мы двинулись следом.

На этот раз обошлось без мороков и искусственно растянутых и изогнутых коридорных лабиринтов. Мы просто поднялись по самой обычной лестнице на чердак и оказались…

…на пыльном и мрачном чердаке, заставленном старой мебелью, сломанными торшерами, люстрами и с разбросанными то тут, то там игрушками.

Игрушками?

Десятками всевозможных деревянных лошадок, одноруких и одноглазых кукол, выцветших пирамидок, зловеще-багряных погремушек и так далее. Даже детская кроватка нашлась, в которой лежало старое изодранное одеяло.

— Забавная у тебя коллекция, — ухмыльнулся я, оглядываясь при помощи Истинного Зрения.

К каждой игрушке оказалась «привязана» душа. Это была не просто коллекция, а что-то вроде «холодильника» с запасенными впрок душами! Точнее тем, что от них осталось: жалкие, истощенные и истерзанные обрывки, давно уже утратившие остатки своей былой личности. Едва ли по 2-3 единицы Силы в каждой, а то и меньше — но зато их самих здесь было десятка два, не меньше!

— Три четверти, ты обещал! — напомнил мне ангъяк.

Забавно. А ведь я их не чувствовал, все эти души — по крайней мере обычным своим «детектором». Похоже, что призрак как-то их маскировал, а то и вовсе «консервировал».

+2 Энергии Разрушения

+1 Энергии Разрушения

+2 Энергии Сотворения…

Итого, теперь у меня есть 14 беленьких и 18 кроваво-красненьких искорок — настоящее богатство! И еще штук так 7-8 душ осталось привязано к старым никчемным игрушкам. Разоренный ангъяк злобно таращился на меня исподлобья.

— Теперь ты меня убьешь? — наконец, просипел он негромко.

— Да сдался ты мне?! — искренне заявил я, — Живи себе на здоровье и душегубствуй, сколько влезет…

А через годик-другой я снова наведаюсь к тебе за своей долей. Если только к тому времени не создам себе постоянный источник свежих душ. Например, не развяжу священную войну, не соберу вокруг себя уютную секту фанатиков-сатанистов или не возглавлю какую-нибудь корпорацию.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Бывай, мелкий, — на прощание, я плюнул огненным сгустком, сжигая пирамидку из цветных деревянных колец и остатки нанизанной на нее светлой души неизвестного происхождения.

Оставил отметку на память о нашей встрече.

Спускались мы молча, и так же молча шли по коридору. И только когда оказались в своем номере, Юджин, наконец, не выдержал: