Механический Орфей - Рэй Олдридж

Низа прижалась к стене, обхватив себя руками, будто спасалась от холода, хотя в воздухе разливалось влажное тепло. Пожалуй, в грубом комбинезоне, выданном охранниками, ей было даже жарко. Остальные пленники внимательно осматривали новое помещение. На лицах их читалось облегчение и дурные предчувствия одновременно. Охранники швырнули бесчувственное тело Эйндиукса на койку во второй комнате.

Гундред осторожно коснулся плеча девушки, и она вздрогнула от испуга.

Моряк сокрушенно покачал головой.

— Извини, я вовсе не хотел тебя пугать. Как ты думаешь, почему нас поместили сюда?

Низа пожала плечами.

— Откуда мне знать?

— Ну хорошо, сперва тебя забирают охранники, а через несколько часов нас выводят из откормочной и размещают в комнатах, которые кажутся дворцом по сравнению со стойлами, в которых мы жили раньше. Может быть, то, что произошло с тобой, напрямую связано с этими переменами?

— Не хочу говорить об этом.

Гундред нахмурился.

— Послушай, Низа-принцесса. Шансов выжить у нас немного. Но даже если мы останемся в живых, наши гостеприимные хозяева могут изобрести такие пытки, после которых живые позавидуют мертвым. — Он окинул комнату настороженным взглядом. — Родеригианцы наверняка прослушивают помещение, но я надеюсь, что они не накажут меня за правдивые речи. Пойми, наше единственное оружие — знания. Пожалуйста, возьми себя в руки и расскажи все, что тебе известно. Есть ли у нас хоть какая-то надежда?

Девушка хотела ответить, что давно уже похоронила всякую надежду, но внезапно заметила в глазах моряка тщательно сдерживаемый ужас. Она почувствовала уважение к этому человеку, который, зная гораздо больше об опасностях, подстерегающих пленников на каждом шагу, умудряется не потерять рассудок от страха!

— Ладно, — медленно произнесла Низа. — Охранники привели меня в какую-то комнату и привязали к столику на колесах. Столик поехал по рельсам и оказался в каком-то темном и страшном туннеле. Впереди мерцал тусклый красный свет, и нагой человек в абсолютной тишине танцевал на платформе. Думаю, что мне дали какой-то наркотик, потому что меня охватило странное равнодушие, я совсем не чувствовала страха. Столик остановился возле платформы. Обнаженный мужчина был похож на Руиза. Все тело его покрывала запекшаяся кровь, он схватил меня за горло и уже занес руку с ножом. Я окликнула его, и он остановился, а потом упал. Может быть, он умер, — Низа содрогнулась. — Теперь я уже не так уверена, что это действительно был Руиз, уж больно странное у него было лицо. Потом охранники привели меня сюда.

Гундреда, похоже, озадачил ее рассказ.

— Интересно, что бы это значило, — пробормотал он, глядя в пространство. — Очень интересно…

Двери с грохотом распахнулись. Двое охранников втащили в комнату бесчувственное тело Руиза Ава. Все оно было покрыто застывшей кровавой коркой, в помещении распространился отвратительный запах бойни.

Низа с ужасом заметила, что на лице возлюбленного отсутствует какое бы то ни было выражение. Подобная бесстрастность напугала девушку гораздо сильнее, чем прежний маниакальный блеск в глазах забойщика.

Родеригианцы швырнули тело на койку и вышли.

Вопрошающие взгляды товарищей по несчастью немедленно обратились к Низе. Она резко повернулась, ушла в другую комнату и бросилась на койку. Пусть делают что хотят с тем, во что превратился Руиз Ав.

Пленник отчаянно пытался вырваться из темной, страшной пучины сновидений наверх, к свету.

Сам себе он казался чудовищем, стоящим по колено в море. Но голова его, пробив тонкую пленку атмосферы, скрывалась в ледяном блеске космоса. Монстр отрешенно разглядывал далекую, туманную землю и смеялся безумным смехом.

Все его существо разрывалось от безумной безнадежности, подкрепляемой свирепой радостью, хотя он не мог вспомнить ее причину.

Он снова расхохотался, смех длился так долго, что мир вокруг задрожал, а в легких закончился воздух. Тело чудовища напоминало землю, терзаемую землетрясением, потом, не выдержав безумного смеха, лопнула кожа. Под ней не было ни плоти, ни костей, ни крови — только черная пустота космоса. Разрывы на коже делались все шире, тело падало на далекую землю, распадаясь на вопящие ошметки.

Судорожно хватая ртом воздух и размахивая руками, Руиз наконец проснулся.

Дольмаэро с Мольнехом еще несколько мгновений держали его за руки, потом отскочили в сторону.

— Успокойся, — осторожно произнес старшина гильдии. — Мы не нападаем на тебя.

На щеке Мольнеха алела свежая ссадина, у Дольмаэро из рассеченной губы текла кровь. Руиз сообразил, что именно он ранил старых товарищей.

Впервые в жизни бывший агент смог припомнить осколки своего сна. Что они означали? Неужели его мозг не выдержал напряжения и начал разрушаться?

— Простите, — с трудом выдавил он из себя первое слово.

Пленник находился в гигиеническом отсеке, где фараонцы попытались смыть кровь с тела своего предводителя. Вода, неприятно ржавого цвета, забрызгала стены.

Руиз поднес к глазам дрожащую руку. Под ногтями тоже была кровь.

Память вернулась, нахлынула оглушающим потоком. Неудержимый приступ рвоты сотряс истерзанное тело пленника.

— Мы можем тебе помочь? — неуверенно спросил Дольмаэро.

— Нет, — выдохнул он, — Нет, оставьте меня, пожалуйста. — Фараонцы поспешно удалились, тихо прикрыв за собой дверь.

Сколько он оборвал жизней? Сто? Тысячу? Скольких он прикончил на этот раз, чтобы избавить от боли свою жалкую плоть?

А Низа? Судорожное рыдание вырвалось сквозь стиснутые зубы. Убил ли он ее тоже или позволил это сделать Геджасу? Не важно, наверняка она все равно мертва.

Почему его оставили в живых? Родеригианцев трудно заподозрить в милосердии, а Руиз, безусловно, заслуживал смерти.

Пленник глубоко вздохнул и прислонился к пластиковой стене. Да, он все еще жив, а значит, остался крохотный шанс заставить родеригианцев заплатить за все. Сладостные картины проносились перед глазами: конвульсивно сжимающееся тело Геджаса, распятое на нейростимуляторном кресте, Желтый Лист, задушенная собственными внутренностями. Пылающий остров Родериго, из бункеров которого наконец-то удастся выжечь всю мерзость.

Он слабо улыбнулся, пытаясь утешиться этими видениями, но все они были слишком далеки от реальности, чтобы доставить истинное удовольствие.

Руиз с трудом поднялся на ноги и включил душ. Горячая вода, почти кипяток, обожгла кожу. Пожалуй, он давно уже не мылся так тщательно.

Теплый сухой воздух мягким коконом окутал разгоряченное тело. Пленник бездумно прикрыл глаза.