Падение Хронополиса - Баррингтон Бейли

— Цель предстоящей процедуры — познакомить вас, хоть и не адекватно, с тем, что вы увидите перед собой, оказавшись в страте. Это, разумеется, имитатор, поскольку воспроизвести действительность мы не в состоянии. Самое главное, чему вы должны сейчас будете научиться, это держать направление. Помните: добраться до места назначения — это для вас единственный способ для вас выйти из страта, следовательно, единственный способ умереть. Могу вас заверить, что это будет самым настоятельным вашим желанием.

На Этона обрушился поток зрительных образов, настолько лишенных смысла, что казалось, будто они тянут глаза в разные стороны. На мгновение Этой закрыл глаза, но когда снова открыл их, сверкающая круговерть не только не утихла, а даже как будто усилилась.

В ушах звучал монотонный прерывистый гудок.

Этону показалось, что тело его раскачивается взад-вперед.

Наконец начали мелькать узнаваемые образы, тут же исчезающие. Тогда же в наушниках снова зазвучал голос техника, что-то комментирующего проникновенным тоном.

Пытка продолжалась около получаса. Техник объяснил Этону, как определить отклонение от курса и как скорректировать его с помощью той аппаратуры, которой его снабдят. Наконец шлем с головы Этона сняли, ремни расстегнули. Этон поднялся на ноги, несколько дезориентированный.

— Ну, кажется, все, — объявил техник.

— Обучение за полчаса? Вы на самом деле думаете, что этого достаточно? — удивился Этон.

— Абсолютно. Задание не такое сложное. Неприятных ощущений больше.

Этон попытался сформулировать вопрос, который только что пришел ему в голову:

— Почему… почему мы должны умирать? Техник удивленно повернулся к нему:

— Потому что вы приговорены к смерти.

— Я знаю. Но к чему такие сложности? Нет, я знаю практическую причину гипнотического кондиционирования: люди Армии Времени не должны пачкать руки кровью приговоренных преступников. Поэтому преступники казнят себя сами. Но почему вы так тщательно следите, чтобы курьеры умирали после первого же полета? Почему не использовать их повторно?

Техник задумался.

— Причина наверняка есть, — ответил он. — Откровенно говоря, мне она неизвестна. Но у всего есть свои причины. Я никогда не слышал, чтобы кто-то побывал в страте дважды.

— У адмиралов флотов имеется четкий приказ — не позволять курьерам жить после прибытия даже несколько часов. Но почему? Какой от них может быть вред?

— Возможно, это акт милосердия. — Техник взглянул вверх на лампу, замигавшую под потолком. — Пора готовить вас к выходу.

Часть лабораторной стены отъехала в сторону. Сопровождаемый двумя охранниками Этон пошел вслед за техником по узкому кольцевому коридору, круто уходящему вниз. Туннель вывел в помещение, совсем не похожее на зал инструктажа. Металлические серые стены дрожали от гула, который исходил от колоссального нагромождения машин у дальней стены.

От мощи этого гула завибрировали кости. Этон кинул быстрый взгляд на большую металлическую крышку люка со смотровыми окошками, прижатую мощными болтами. Тут его отвели в сторону, и он оказался под оценивающими взглядами людей в белых халатах.

Хриплые выкрики заставили его поднять глаза. Двое охранников тащили к люку человека в странном снаряжении. У него на поясе был широкий щиток, откинутый вперед, — вероятно, пульт управления. Лицо человека было скрыто резиновой дыхательной маской, а тело перетянуто крест-накрест ремнями.

Придушенные крики стали отчаяннее, когда откинулась стальная крышка. С ловкостью, говорящей об изрядной практике, охранники запихнули курьера в люк и задраили крышку.

— Куда более типичная картина, — заметил техник Этону. — Я бы позволил себе сказать, что работать с людьми, умеющими держать себя в руках, — просто удовольствие.

Этон пропустил комплимент мимо ушей. Гул машин стал громче, переходя в невыносимое завывание, и закончился звуком, напоминающим долгий раскат грома. Что-то полыхнуло в камере запуска.

И настала звенящая тишина. Воздух был заряжен энергией.

Техники занялись подготовкой Этона. Первым делом на грудь ему привязали футляр с депешей. За футляром последовала похожая на поднос панель управления, привязанная к поясу так, чтобы можно было легко дотянуться до любой рукоятки.

Во время сеанса на имитаторе Этому было сказано, что верный курс он будет ощущать с помощью некоего таинственного явления, охарактеризованного как «ветер в лицо». Этот «ветер» представлял собой начальный импульс. Панель управления должна была действовать как перо руля; она позволит Этону управлять своим телом, как моторной лодкой. Этон ощутил уколы игл, — в вену ввели стимуляторы. На лицо ему опустилась кислородная маска, а уши закрыли наушники.

Этон был готов. Стальной люк отворился.

Этон не сопротивлялся, когда его проталкивали через люк. Он увидел камеру с клепаными стенами, и туман в сознании рассеялся. Внезапно и впервые он ясно и живо понял, что с ним происходит.

И понял почему!

Амнезия раздернулась как занавес. Этон вспомнил страшные события на борту «Молота Империи»: обнаружение на борту секты еретиков, сотрясающие корабль удары торпед, сержанта Квейла в страт-скафандре, шагающего к плоту в окружении своих единоверцев.

Остальное было просто. Этон не знал, кто перенес его на плот, потому что его воспоминания обрывались до этого события, но было очевидно, что еретики тоже туда добрались. Положение травматиков стало ужасным: как только их подберут, капитан их сможет разоблачить, и потому его амнезия должна была казаться им спасительным чудом. И они использовали это чудо полностью, выдвинув против него фальшивые обвинения, чтобы избавиться от потенциального обвинителя. Отчаянный и дерзкий ход, оказавшийся удачным.

Но почему Этон потерял память? Потому что увидел страт.

Узнает ли он его теперь?

Этон повернулся, желая что-то сказать, одновременно понимая, что слишком поздно уже рассказывать правду, но говорить ему не дали. Его пропихнули в люк и быстро задраили крышку.

Он оказался в стандартной восьмиугольной камере приведения приговоров в исполнение. Сама смерть будто сочилась из свинцовых стен в это замкнутое пространство, и казалось, что эти стены имеют несколько футов толщины. В воздухе повисло странное напряжение, которое Этон испытывал только однажды — когда помогал снимать с работающего двигателя времени защитный кожух для срочного ремонта.

В смотровом окошке появилось лицо, искаженное и размытое стеклом невероятной толщины. Включились мощные генераторы, обрушив на Этона барабанный грохот, от которого задрожали стены. Звук нарастал, оглушая. Несмотря на кислородную маску, возникло ощущение удушья. Казалось, что какой-то великан схватил Этона могучей рукой и теперь сжимает, сжимает, сжимает…