Вертикальная вода - Александр Бушков

— Ну, а ты, что думаешь? — тронула его руку Яна.

— Ничего, — сказал он спокойно. И ничуть не кривя душой.

— Почему?

— Потому что рано, — сказал он. — Слишком мало информации к размышлению, и не хочется переливать из пустого в порожнее. Еще потому, что времени мало, у меня, если помните, очень серьезная поездка наметается, и там многое еще не сделано…

— Может, я тогда попробую Древний Ветер? — предложила Яна. — Пролететь до города — ну, в переносном смысле, конечно — посмотреть и послушать…

— Не пойдет, — решительно сказал Сварог. — Мы ведь о них ничегошеньки на знаем, за таким вот уютным фасадом может скрываться что угодно…

— Например? — чуточку недовольно бросила Яна.

— Например, здешняя Багряная Палата. Которая в два счета отследит вторжение Древнего Ветра. Если он тут есть, может и оказаться вне закона, как у нас — черная магия. Это аргумент?

— Аргумент, — согласилась Яна довольно покладисто. — Но Элкон ведь слушал, и никто его не засек? Можно, я тоже только послушаю, без всяких вторжений?

«А вот это другое дело», — подумав, согласился Сварог. — Пошли на балкон… Или ты можешь и отсюда?

Яна сосредоточилась и почти сразу же сердито фыркнула:

— Нет, не получается. Завеса…

— Ну, пошли на балкон, — встал Сварог первым.

Завесу они обнаружили сразу же, едва пещерным методам Сварога пришел конец, и Элкон объявился здесь с серьезной аппаратурой. Вот именно. Некая невидимая, неощутимая, не оказывавшая на окружающее никакого влияния завеса, затянувшая от пола до потолка и от стены до стены торец комнаты, где располагались окно и дверь на балкон. Обнаружил ее Элкон сразу же, но, как ни бился, не мог определить, что она такое. Одно выяснилось точно: она не пропускала наружу из комнаты ничего, подходившее бы под определение «вторжение»: ни излучений поисковой аппаратуры Элкона, ни магии, даже примитивной, которой попытался воспользоваться Сварог (типа «подзорной трубы» или «чуткого уха»). Ничего — кроме самйх людей, беспрепятственно выходивших на балкон. А теперь, как выяснилось, не пропускала изнутри и Древнего Ветра. Неизвестно, как обстояло со внешними воздействиями любого вида, направленными оттуда. Неизвестно, естественная это преграда или дело человеческих рук. Главное, она была непроницаемой — и датчики, антенны, приемники излучений Элкону пришлось устанавливать на балконе, в этом случае все исправно работало. Сварог иногда думал: не благодаря ли завесе за двести с лишним лет оттуда так никто и ничто и не проникло сюда? Может, подобная штука — неотъемлемое свойство таких вот окон, соединяющих разные миры. А может, давным-давно кто-то мудрый и сильный ее установил специально, неизвестно уж, с которой стороны — наподобие того, как в старые времена Катберт-Молот запечатал узкую расщелину в горах Оттершо, из которой временами неведомо откуда вылезала всякая нечисть, и с нею приходилось потом разбираться долго и старательно, с превеликим напряжением сил…

— Только ты уж пожалуйста без световых эффектов, — попросил Сварог, когда они все трое встали у каменных перил.

Яна ответила таким тоном, словно показала язык:

— Древний Ветер сплошь и рядом себя не проявляет ни световыми, ни звуковыми… эффектами.

— Ну, тогда начинай, — сказал он, вздохнув.

Действительно, никаких внешних эффектов: Яна попросту сложила ладони перед грудью, потом медленно развела руки, согнутые в локтях, застыла, обратив ладошки, словно антенны радаров, в сторону далекой пляски разноцветный огней. И стояла так довольно долго. Все же совсем без сопутствующих эффектов не обошлось: в какой-то момент Сварог заметил, что ее волосы словно слегка колышет ветерок — хотя сам он не ощущал ни дуновения.

Наконец она медленно опустила руки на перила, чуть пожала плечами:

— Ну, вот… Древний Ветер там есть. Как учено выразился бы Элкон, в качестве постоянного фона. Даже гораздо более сильного, чем у нас на Таларе. Мне показалось даже, что где-то вдали есть другие. С теми же способностями — а вот на Таларе я одна-одинешенька — иногда ощущение это бывает очень неприятным… — и убежденно повторила: — Да, где-то здесь есть и другие…

— Ну, значит, пока больше не пробуй, — сказал Сварог. — Кто его знает, ваш Древний Ветер — если ты их чуешь, они тебя тоже могут почуять, запеленговать, или как там это применительно к Древнему Ветру именуется… Мало ли на кого они могут работать — у отца Алкеса в Багряной Палате, да и у Грельфи, состоят на службе свои умельцы…

Яна, касаясь теплыми губами его уха, прошептала чуть насмешливо:

— Что-то ты становишься ужасно осторожным, словно дряхлый дед, идущий без палки по скользкой дороге…

— Повзрослел, — ответил Сварог тоже шепотом, — это в старые времена я только за самого себя отвечал… — и спросил уже в полный голос: — А магию ты там не почуяла?

— Почуяла, — будничным голосом ответила Яна. — Где-то тут и она есть — но никак не поблизости. Однако есть. Только гораздо более слабая. Если Древний Ветер сильный, мощный, воздух им прямо-таки насыщен, то здешнюю магию я бы сравнила со слабым огонёчком далекого костра… или тихим пением на пределе слышимости где-то за горизонтом… Может быть, здешние места просто-напросто на нее слабы. И в других местах ее гораздо больше. Ой, извини! — воскликнула она голосом послушной девочки. — Я снова переливаю из пустого в порожнее?

— Вообще-то да, — проворчал Сварог. — Черт, как же нам все-таки посмотреть город…

— Сейчас устроим, командир, — самым будничным тоном ответил Элкон: — Думаю, все сработает… Вы можете остаться здесь, я сам справлюсь.

Он ушел в комнату и тут же вернулся, кончиками пальцев легонько толкая перед собой — как поступают с предметами, магическим образом лишенными веса, — полусферу радиусом метра в полтора. Торцом она была обращена наружу — и Сварог рассмотрел на нем концентрические круги выпуклых линз, ряды углублений, где виднелись небольшие, но замысловатые антенны.

Остановив ее на середине балкона, Элкон достал узкую Длинную коробочку и что-то так нажал. Ничего не произошло. Но через пару секунд полусфера стала бесшумно таять, пока не исчезла со всем.

— Все, можем садиться к экрану и смотреть, — сказал Элкон, легонько потянул за рукав Сварога. — Нет, командир, обойдите это место, а то еще лбом треснетесь, шишку набьете. И вы тоже, ваше величество. Она так там и осталась, просто сейчас невидимая…

— Что это за штука? — спросил Сварог, когда они вновь уселись перед экраном.

— Самый обычный агрегат, давным-давно известный, — усмехнулся Элкон. — Стандартный орбитал-наблюдатель из арсенала восьмого департамента. Во время горротского похода драгуны меня много раз учили проявлять солдатскую смекалку. Вот я и подумал: с помощью подзорной трубы можно с равным успехом смотреть и сверху вниз, и по горизонтали. Взял обычный орбитал, повернул на девяносто градусов… Он должен работать в любом положении. Вот и посмотрим поближе…

Сварог ухмыльнулся:

— Еще одно доказательство, что армейский опыт идет человеку только на пользу. Мэтра Анраха взять, да мало ли примеров, уж не говоря скромно обо мне самом…

— Только один недостаток, — сказал Элкон. — В таком положении я не смогу орбитал перемещать так, как это удалось бы в небе. Он и в самом деле сможет действовать исключительно как подзорная труба…

— Не переживайте, — сказал Сварог. — Для первого раза вполне достаточно. Ну?

Огромный экран вспыхнул: как всегда, ощущение такое, словно это они сами перемещались по широкой улице, разве что не в легковой машине, а в кабине высокого грузовика. Объемное изображение передает все краски и оттенки, разве что запахов нет.

Городские окраины во все времена бывают всякими. Иногда это — трущобы, набитые нищебродами и криминальным элементом. Иногда — загородные дворцы знати. Там, можно с первого взгляда определить, окраина играла роль ночного развлекательного центра, причем рассчитанного на толстый кошелек. Главная камера плыла над улицей со скоростью пешехода, иногда подключались крайние. Как ни вглядывался Сварог, он пока что не увидел ни одного жилого дома, одни отели, рестораны, казино и всевозможные увеселительные заведения (иные с соответствующими вывесками, иные только с названиями — видимо, самые знаменитые, не видевшие нужды уточнять, что именно они предлагают почтеннейшей публике).

Очень, скоро начало форменным образом рябить в глазах от обилия и многоцветья рекламы. Отели и иные развлекательные комплексы в основном обходились без мельтешения (что, не исключено, служило признаком особой респектабельности) — их вывески и прочая иллюминация не мигали, не шевелились, чинно себе горели высоко над уличными фонарями. Зато немало других заведений себя являли так, что глазам больно: надписи мигающие, пробегающие по крышам и фасадам, выписывающие зигзаги… Изображения и целые картины: игральные кости выплясывают над зелеными столами задорные танцы, карты откалывают нечто зажигательное, очаровательная девушка, улыбаясь в сорок четыре зуба, форменным образом купается в груде золота, а подальше другая пересыпает из ладони в ладонь кучку бриллиантов; неспешно взмахивают крыльями добродушные на вид драконы, рассыпающие в полете золото и сияющие самоцветы; выгибаясь и медленно кружась, красотки не спеша разоблачаются, все же сохраняя минимум приличий, кувыркаются, зазывно машут плавниками сухопутные и морские диковинные создания, то ли реальные, то ли сказочные (с вон тем осьминогом никаких неясностей, зато иные персонажи, скорее всего, сказочные). Какофония цветов, плясок, мельтешения… Довольно быстро Сварог определил, что в основном заведения сводятся к двум категориям: игорные дома и, деликатно выражаясь, танцы на эстраде. Гораздо меньше ресторанов и местечек, чье предназначение невозможно определить только по рекламам и названиям, не попав внутрь. Камера неспешно «прошагала» уже не менее парочки лиг, а окружающие картины нисколечко не меняются. Сварогу пришло в голову: может, это вообще не город? Этакий тамошний Лас-Вегас? Впрочем, и в Лас-Вегасе вроде бы имеются жилые дома…