Тотальная война - Олег Маркеев

Для Винера не существовало сиесты. Вся Испания пользовалась вековой привычкой нежиться в прохладной тени и предаваться оправданному климатом безделью, а он работал, как работал всегда и везде, не обращая внимания на разницу в климатических зонах и часовых поясах. В корпорации «Магнус» даже ввели единое время, отсчитывая его по Берлину, все без исключения региональные представительства жили, сверяясь со стрелками часов в главной штаб-квартире. Ночь у тебя за окном или занимается рассвет, льют муссонные дожди или валит снег, для «Магнуса» все едино. Если селекторные совещания и интернет-конференции назначались на девять утра по единому времени, то считалось, что у всех на дворе берлинское утро.

Установив это правило, Винер невольно — и не раз — вспоминал Сталина. Каждый раз, когда осмелевшие шакалы кусали мертвого льва, злословили по поводу привычки Сталина работать по ночам, что аукнулось многим руководителям благоприобретенной бессонницей. Говорили, что, якобы, вместе с кремлевским монстром не спала вся страна. Так она и без его злой воли не спала! Чтобы понять это достаточно взглянуть на карту России. Девять часовых поясов против трех в Европе. Когда в Москве чиновники рассаживаются в кресла, половина страны уже засыпает после трудового дня. И Сталин, ударными темпами создававший промышленность за Уральским хребтом, этой природной Китайский стеной на случай войны, просто вынужден был соотносить свой рабочий график с естественной разницей во времени.

Надо признать, считал Винер, что он был одним из немногих красных правителей России, проникшихся метафизикой ее пространств и времени. И единственный, чей разум и воля выдержали прикосновение к этой вселенности России. Очевидно, Бог, наконец-то, смилостивился над страной, послав ей в годину испытаний достойного ее правителя. Сколько ни плюй на его могилу, но невозможно отрицать, что монарших качеств в этом горце с невразумительной родословной оказалось больше, чем в выродившемся роду помазанников. И крут был на расправы, потому что изощренным византийским умом понял: пряники в России нужны только для праздников, а кнут — каждый день. А то, что в любое время дня и ночи лично звонил директорам и генеральным конструкторам, так без личной сопричастности не движется ни одно дело.

К бассейну подошел Хиршбург, с молчаливого разрешения Винера опустился в кресло, спрятавшись от солнца в тени навеса. Судя по испарине, заливавшей его лицо, личное участие в операции давалась старику с большим трудом, отметил про себя Винер.

— Почему бы вам не искупаться, — предложил он. В голубой воде бассейна скользила темная тень. Тело женщины, расцвеченное полосами бликующего света, плавно и гибко изгибаясь, поднялось к самой поверхности и, взбив сноп ослепительных брызг, вновь ушло в глубину.

— Прекрасно плавает, — пробормотал Хиршбург, смущенно отводя глаза. Купальщица показалась ему совершенно голой.

— Как все рожденные под знаком Рыб. Во всяком случае, вытащить ее из воды невозможно.

У дальнего бортика женщина сделала переворот, оттолкнулась ногами и, едва схватив новую порцию воздуха, вновь ушла под воду.

Винер опустил на колени толстую папку, заложив страницу шариковой ручкой.

— Как дела в «личном штабе»? — спросил Винер.

— Если их послушать, то весь мир сошел с ума, — проворчал Хиршбург, платочком промокая пот на лысине. — Из-за дефолта, что объявили русские, рынок до сих пор лихорадит.

— Все утрясется. — Винер явно не разделял паники, охватившей половину финансового мира. — Ничего страшного не произошло. Вместо нормальной финансовой системы русские создали некое подобие самогонного аппарата, назвав его рынком государственных казначейских обязательств. И как всяких кустарных самогонщиков их сгубила жадность. Перегрели котел, вот все и взорвалось, обдав дерьмом полмира. Но это не катастрофа. Ну, подумаешь, лопнула труба, по которой из страны качали капитал. Через месяц-другой залатают или проложат новую. Вот если бы лопнула нефтяная труба или на объектах «Газпрома» прошла серия аварий — тут бы весь мир взвыл.

— По идее, я должен радоваться. Но, если честно, в голове не укладывается, что творят русские со своей страной. — Хиршбург недоуменно пожал плечами. — Я краем уха слышал, что за десять лет экономике нанесен урон, сопоставимый с потерями во Второй мировой. И они стерпели!

— Во-первых, мнения русских никто не спрашивает. Во-вторых, нам потребовалось двадцать лет, чтобы организовать этот распад империи. В-третьих, сформированы влиятельные группы, которым распад собственной державы чрезвычайно выгоден. По сути, у русских их же элита украла государство. Не собственность, а государство! Основная масса населения безболезненно перенесла келейный передел собственности, потому что никогда ничем не владела. Но перенести потерю государства русские не смогут. Это противоестественно для национального менталитета. Русский привычен к нищете, но желает жить в великом государстве. Он на последние копейки готов содержать самую мощную в мире армию, только бы не кормить чужую. Поэтому с оккупацией, как вы знаете, они никогда не смирятся. Думаю, русские еще преподнесут нам сюрприз. Не получилось бы опять, что сеяли мы, а урожай достанется им.

— Но если разграбление страны будет идти такими темпами, то скоро они скатятся в средневековье. Все идет к тому, что Россия превратится в новую Африку. За взятки местным князькам там можно будет размещать самые вредные производства, эшелонами вывозить сырье, а обратными рейсами ввозить гуманитарную помощь голодающим аборигенам.

— Не все так просто, Вальтер. Я не имел в виду коррупционеров. Где гарантии, что умные головы из реально мыслящих патриотов решили не бороться с грабежом, а используют его для накопления сил и средств? Россия стремительно движется к критической точке, после которой страна просто перестанет существовать. И эти люди, если они существуют, непременно проявятся именно сейчас. — Винер похлопал по папке. — Уже который месяц мы сканируем все финансовые потоки. И знаете, Вальтер, я с замиранием сердца читаю сводки. Потому что боюсь обнаружить счет Макса Хайлигера[19] или что-то в этом роде. Иными словами, я ищу след русского Ордена. И после Кенигсберга, надеюсь, вы не сомневаетесь в его реальности.

Хиршбург нервно забарабанил пальцами по подлокотнику. Винер умело перевел разговор из политэкономических высей в суровую реальность спецоперации. Настала очередь доклада, и Хиршбург медлил, подбирая нужные слова. Легко проорать «пришел, увидел, победил». А неудача требует многословия, тщательно расставленных акцентов и выверенной интонации.

— Пришло срочное сообщение из Москвы, я угадал? — нетерпеливо подогнал его Винер.

— Да, герр Винер. — Хиршбург разгладил листок с шифровкой. — Я задержался, потому что решил дождаться подтверждения из других источников. Силовая акция сорвалась, стрелок ликвидирован. Как, кем и при каких обстоятельствах — это еще требует уточнения. Совершенно доподлинно известно, что он мертв. На месте работает следственная бригада. Наш наблюдатель своими глазами видел, как из подъезда выносили труп стрелка.

— А Максимов?

— Незадолго до прибытия милиции он вышел из дома с какой-то пожилой дамой, сел в машину и уехал в неизвестном направлении. Наблюдатель, согласно инструкции, не имел права стрелять. — Хиршбург выпрямил спину, чтобы, даже докладывая о провале, выглядеть достойно. — Герр Винер, я обязательно установлю причину неудачи. А сейчас жду приказа на повторную попытку. На этот раз акцией буду руководить лично.

Винер неожиданно весело рассмеялся, закинув голову. Хиршбург поджал губы и тяжело засопел.

— Нет, нет, Вальтер, это я так. — Винер похлопал Хиршбурга по напряженному колену. — Радуюсь, что проблема разрешилась сама собой. А этого парня, оказалось, не так-то просто убить, а?

Хиршбург не смог настроиться на веселый лад, сухо ответил:

— Видимо, мы не учли его квалификации. В следующий раз…

— Следующего раза не будет. — Винер согнал с лица улыбку. — Во всяком случае, до тех пор, пока вы не соберете нужных мне сведений. Как звали вашего знакомого из Алькасара?

— Баррес, — без паузы ответил Хиршбург.

— Мне нужна генетическая карта его ныне живущих родственников. Подкупите лечащих врачей, залезьте в банки данных госпиталей, найдите способ получить кровь… Делайте все, что сочтете нужным. Кроме этого, проникните в этот монастырь и заполучите из склепа предка Барресов все, что может сгодиться для генетического анализа.

Хиршбург успевал делать пометки на оборотной стороне шифровки, услышав последнюю фразу, поднял на шефа недоуменный взгляд.

— Да, Вальтер. Именно так — вскрыть склеп. Естественно, с соблюдением строжайшей тайны. На чувства испанцев мне наплевать, но я вовсе не хочу разозлить тех, кто присматривает за могилой. Вы поняли, кого я имею в виду?