Дочь Нефертити - Татьяна Семенова

— Сотрудники службы безопасности секретной лаборатории, — отбарабанила Аня как на экзамене.

— Ну да, — улыбнулся Зорин, — так они представлялись. А если это конкурирующая фирма? Или государственная спецслужба? Или просто бандиты?

Ребята потерянно молчали. И вновь заговорил Александр Петрович:

— Вы масштаб опасности осознаете? То, что вы невредимыми вернулись в свой мир, — это везение. Огромное везение. Но улыбнется ли вам фортуна в следующий раз?

— В следующий раз? — удивился Саша. — Вы имеете в виду следующее путешествие в прошлое? А почему вы решили, что мы собираемся…

— Ах, мой юный друг! Извините, что перебиваю. Когда-то и я был так же молод и бесхитростен. Вы и не заметили, как сами проговорились. Иван сказал: «У нас отнимут „Фаэтон“. То есть отдавать его добровольно вы не собирались и не собираетесь. И уничтожать — тоже не хотите. Если б хотели, давно бы уничтожили. Поверьте, мы с Сергеем больше вашего думали и говорили о „Фаэтоне“. Этот прибор очень похож на наркотик. Его можно либо уничтожить, либо использовать по назначению. Согласитесь, применять порошок героина в качестве белил, удобрения или детской присыпки не получится. Здесь — то же самое.

— Так вы считаете… — начал Ваня.

Зорин не дослушал его, угадав вопрос:

— Моё мнение на этот счёт однозначно — «Фаэтон» должен быть уничтожен вместе со всей документацией.

— Но Ваш ученик не сделал этого, — осторожно заметил Саша.

— Да. Хотя и собирался. Вы же читали его записи. Впрочем, похищение «Фаэтона» было полной бессмыслицей. Понимаете, если изобретение сделано, значит, джинн выпущен из бутылки. Загнать его обратно нельзя. Невозможно. Подобные попытки предпринимались в истории не однажды. Казалось бы, можно уничтожить и прибор, и всю информацию о нем, и всех людей владевших этой информацией, но… Сама идея, как некая нематериальная сущность останется жить, и очень скоро, быть может, в другой части света появится то же самое. Это не мистика — это научный факт. Вспомните, американцы в сороковые годы страдали шпиономанией и всё искали, кто же продал русским секрет их атомной бомбы. А никто не продавал. Наша лаборатория вела свои разработки, и когда в пустыне Аламогордо был осуществлен первый взрыв, весь мир узнал, что такое возможно. Сам этот факт и ускорил исследования лаборатории Курчатова в десятки раз.

— Выходит, вы сами себе противоречите, — сказал Саша. — Уничтожить надо, но это невозможно.

— Выходит, что да, — согласился Зорин. Тема такая: без противоречий не получается. Ну, а что случилось дальше, вы тоже знаете. Сергей передумал уничтожать машину времени. Вместе с единомышленниками, тоже сбежавшими из лаборатории, он решил создать другой прибор, полностью гасящий волны «Фаэтона» и не позволяющий никому перенестись в прошлое. Затея, на мой взгляд, абсолютно фантастичная. То есть теоретически такой блокирующий прибор возможен. Не удивлюсь, что Сергей даже успел разработать его. Но для практической реализации проекта нужны огромные деньги и согласованные действия многих структур. Пока все эти структуры работают на «Фаэтон», а не против него. В секретной лаборатории разрабатывают все более совершенные модели. В общем, как говорится, если вы держите слона за заднюю ногу, а он вырывается, самое лучшее — отпустить его.

— Короче, Вы не одобряете поступок Сергея? — резюмировал Саша.

— Теперь, после его гибели, — опять Александр Петрович начал уходить от прямого ответа, — я особенно остро понимаю, что Сергей недооценил последствий. Колоссальная опасность для человечества заключена в том, что прибор может пойти по рукам. Что, собственно, и произошло.

— Но вы же сами сказали, что наши руки — добрые, — почти обиделся Ваня. — И мы действительно не собираемся использовать его во вред человечеству.

— О sancta simplicitas! — воскликнул профессор Зорин.

— Святая простота? — уточнил Ваня на всякий случай, и Зорин кивнул.

— Мой юный друг! Вы можете потерять «Фаэтон» или потерять документы. У вас могут украсть его или отнять, здесь или в одной из ваших прошлых жизней, вас могут использовать вместе с «Фаэтоном», не спросив вашего согласия… Да мало ли что еще! Сегодня «Фаэтон» у вас, завтра — у кого угодно. А это же не игрушка, это смертельно опасное изобретение, и кто-нибудь непременно и очень скоро все равно возьмет его под жесткий контроль. Только где гарантия, что его будут использовать исключительно в научных целях? Например, первая мысль, которая придёт в голову политику — изменить прошлое в свою пользу или в пользу своего государства, в ущерб другим. А боевому генералу? А бизнесмену? А просто сумасшедшему? Какие мысли придут? Последствия будут необратимы. И заметьте, неважно, гуляет по свету сам прибор или только документы на него. И то и другое надо уничтожать.

— Если мы Вас правильно поняли, — медленно проговорил Саша, — даже если Вы знаете, где лежит диск с документацией, все равно не отдадите его нам?

— Вы слишком категоричны в суждениях, молодой человек, но мыслите в целом логично, — то ли пожурил, то ли похвалил Александр Петрович. — Я всего лишь высказал свою точку зрения. А вы теперь думайте, нужны ли вам вообще эти документы или есть другой выход из сложившейся ситуации. Заметьте, мы с вами вернулись к самому началу разговора.

— А разве есть ещё какой-нибудь выход? — спросил Саша.

— Я же сказал, думайте, — Зорин сунулся в пачку за очередной сигаретой, и обнаружил, что она пуста.

— Ну, вот, — констатировал он. — Верный знак, что пора заканчивать беседу. Никто из вас не курит?

Все трое отрицательно помотали головами.

— Правильно. Но тогда тем более мне пора. О-о, время-то как летит! — он встал, собираясь прощаться, потом задумался на мгновение и сказал, словно только что придумал это: — Я попытаюсь вам помочь. Оставьте мне номер телефона для связи.

Саша вынул записную книжку, вырвал оттуда листок и записал все номера: Анюты, свой и Ивана.

— Что будем делать? — спросил Ваня, когда Александр Петрович уже скрылся в переходе.

— Ничего, — ответила Аня. — Ждать его звонка.

— А если не позвонит? — усомнился Ваня.

— Ты так долго сидел у подножия бронзового Пушкина, и ни разу его не процитировал — невероятно! — заметил Саша.

— Я спрашиваю, что делать, если он не позвонит? — разозлился Ваня.

— И долго буду тем любезен я народу,

Что чувства добрые я лирой пробуждал,

Что в мой жестокий век восславил я свободу

И милость к падшим призывал, — продекламировал Саша.

— Это ты к чему? — опешил Ваня.

— Да это ж там, на постаменте написано, — улыбнулся Саша, ему просто хотелось успокоить Ваню, немного отвлечь его.

— А вообще-то Пушкин всегда кстати, — подметила Аня. — По-моему падшие — это мы, и пора уже просить о милости.

— А, по-моему, мы восславляем свободу. Свободу перемещений во времени, — сострил Саша.

— И все-таки, если он не позвонит… — уже спокойно напомнил Ваня о своем вопросе.

— У нас тоже есть его телефон, — напомнила Аня.

— Только не мобильный, — загрустил Ваня, — а помощь может понадобиться в любую минуту.

Они помолчали.

— А вообще глупо было даже предполагать, что кто-то просто так, под честное слово, отдаст нам документы, позволяющие тиражировать «Фаэтон», — проговорил Саша в раздумье.

— Но этот Зорин обещал же помочь — значит, поможет. По-моему, он порядочный человек.

— Ты как его слушала?! — вспылил вдруг Ваня. — Он нам предложил самим найти другой выход. А я вообще не представляю, какие тут могут быть варианты. Не хочет говорить про документы, так бы прямо и сказал!

— Погоди, не кипятись, — Саша чуть-чуть подумал и добавил. — А вам не показалось, что он нам устроил что-то вроде экзамена. Настоящий такой профессор. А мы ответили пока не на «отлично». Ну, ничего, есть возможность пересдать. Даже, если полностью провалишься — тоже не беда: с одним хвостом никого еще из института не отчисляли.

— Я тоже об этом подумала, только сказать не успела, — поддержала Аня. — Он нас все время проверял.

— На вшивость, — обиженно добавил Ваня.

— Можно и так сказать, — согласилась Анюта, — Только это грубо. А вы вспомните хотя бы этот его странный вопрос.

— Какой? — спросил Саша.

— Вернули бы мы «Фаэтон» Сергею, если бы тот был жив?

— Да, чудной вопрос, — согласился Саша. — Я поторопился утвердительно ответить скорее от испуга, а потом уже понял, что сказал неправду. Ну, подумайте: зачем отдавать прибор генетику, если он сам от него избавлялся?

— Запутали вы меня совсем, — проворчал Ваня. — Я вам сейчас такой выход придумаю — мало не покажется. Допустим, поехать прямо сейчас на телевидение и рассказать о «Фаэтоне» в прямом эфире. У меня знакомый есть на первом канале.

— Это сильно! — включилась в игру Аня. — А еще лучше плюнуть на все и улететь куда-нибудь далеко-далеко!