Тайга - Мария Шари

рычание стихло, звери разом развернули морды в одном направлении и затихли. Увидев причину этого странного перемирия, Вика тихо охнула. На опушке леса показалась мохнатая бурая туша. Голодного шатуна привлёк запах свежей крови. Злобный взгляд тёмных глаз метнулся по сторонам и вверх. Медведь сразу понял причину волчьей ссоры, и мгновенно взвесив собственные шансы на добычу, тем же неторопливым шагом, вразвалку побрёл к дереву. При его приближении волки молча расступались, освобождая дорогу. За внешним послушанием скрывался отнюдь не страх, а рациональность и знание того, что этот бурый мохнач умеет делать то, чего не умеют они — лазать по деревьям. Пусть он сделает самую трудную часть работы — снимет с дерева недосягаемых для волков человеческих детёнышей. На этом этапе участие косолапого в охоте закончится. Волки никогда не делились своей добычей с медведями, не собирались делать этого и сейчас.

Тактические приёмы банды лесных разбойников были хорошо известны медведю, но голодные позывы заглушали голос разума. Раздавая своим извечным соперникам предупредительные угрожающие рыки и свирепые взгляды, мохнатый зверь приблизился к пихте и поднял голову.

— Лезем выше, — сказал Матвей, когда медведь встал на задние лапы. — Наверху ствол тоньше, там он не сможет нас достать.

Мальчик пропустил девочку вперёд и бросил вниз отчаянный взгляд. Медведь, злобно фыркая, уже лез по стволу, довольно ловко и быстро передвигая мохнатыми лапами. Дети, путаясь в полах тяжёлых бушлатов, карабкались выше и выше. Ветки становились всё тоньше и тоньше, но останавливаться было нельзя, медведь сноровисто сокращал дистанцию. Ветер становился холоднее, внизу, скрытый могучими ветвями вечнозелёных деревьев, он почти не ощущался, но здесь на верхних ветвистых этажах, на просторах ничто не мешало ему разгуляться. Он щипал руки и щёки. Пальцы у Вики так онемели от холода, что она их уже не чувствовала, но в каком-то упорном оцепенении продолжала лезть наверх.

Так же упорно, несмотря на утончающийся ствол, продолжал преследовать ускользавшую добычу медведь-шатун. Тонкие ветви, не выдерживая тяжести грузного тела, всё чаще и чаще обламывались под ним. Сдирая кору острыми когтями, медведь соскальзывал вниз. Это его не останавливало, он вновь взбирался по стволу в погоне за столь близкой и желанной добычей.

Только волки были зрителями этого безмолвного противостояния. Задрав головы, они с нетерпением ожидали финальной развязки кровавого представления.

Дети старались по возможности добраться до самой вершины, куда не сможет дотянуться когтистая медвежья лапа. Матвей осторожно, чтобы не сорваться с головокружительной высоты, хватался за хвойные ветви и, переставляя ноги, карабкался по шершавому стволу вслед за Викой. На голову то и дело летели снежинки и хвоинки, сбитые её ногами, а снизу доносилось тяжёлое дыхание и злобное сопение опасного зверя.

— Скорее! — поторопил мальчик свою спутницу.

И напрасно. В суетливой спешке Вика схватилась за ветку, не проверенную прежде на прочность. Ветка обломилась, и девочка непременно полетела бы вниз, если бы не плечи Матвея, в которые она упёрлась ногами. Девочка не издала ни единого звука, ни вскрика, ни оханья, а опять полезла по шершавому стволу пихты, осторожно проверяя крепость каждой ветки.

Трудности с тонкими ветками начал испытывать и медведь, с треском они обламывались под его лапами, а косолапый всё чаще соскальзывал по стволу. И всё же расстояние между ним и мальчишкой неуклонно сокращалось. У детей не было в наличии мощного подспорья в виде длинных и острых когтей, как у мохнатого преследователя, они могли опираться только ветви пихты, которые чем выше, тем становились тоньше.

Под рукой Матвея обломилась очередная ветка. По внезапному наитию он решил не выбрасывать её, а использовать в качестве оружия. Когда до медвежьей морды осталось меньше половины метра, мальчик размахнулся и изо всех сил хлестанул по ней пихтовой веткой. Колючие иголки вонзились в самую чувствительную область медвежьей морды — в нос и в глаза. Злобно ревя, медведь попытался ухватить лапой надоедливое препятствие, но оторвав её от ствола, потерял сцепление и съехал вниз.

Через пару секунд свирепая звериная морда вновь замаячила под ногами мальчика. Вика, судорожно вцепившись в тонкую пихтовую макушку, закричала от страха. В этом отчаянном крике выплеснулись все её переживания за жизнь Матвея. Надежды на спасение таяли с каждой секундой. Матвей в не меньшем отчаянии хлестал и хлестал веткой по звериной морде, стараясь ослепить или по крайней мере заставить медведя отстать от них. Шатун отмахивался с яростным рёвом. Сдирая когтями кору, он съехал вниз.

Впрочем, недаром основной чертой медвежьего характера считалась настырность. Даже в таком опасном для себя положении, каждую минуту рискуя сорваться с двадцатиметровой высоты, зверь упрямо лез наверх, игнорируя инстинкт самосохранения. Мобилизовав все свои силы, он изловчился и длинными когтями ухватил ветку, которой бил его мальчик, и вырвал её из рук. Теперь ничто не мешало зверю добраться до заветной еды и утолить, наконец, терзавший его голод. Шатун крепко уцепился когтями в тонкий ствол и подтянулся выше. Теперь от ноги мальчика его отделяло лишь несколько сантиметров.

Вика закрыла глаза, не в силах больше видеть происходящее.

Медведь, хоть и с невероятным трудом, но преодолел короткую дистанцию, отделявшую его от человеческого детёныша. Матвею не оставалось ничего другого, как поджать ноги. Хищник недовольно заурчал, но сумел продвинуться по стволу ещё выше.

Отчаяние, холодное, как окружавший воздух, пронзительное, как тишина в тайге, охватило внезапно и Матвея, и Вику. Они с ужасом осознали, что у них не осталось ни единого шанса на спасение.

И вдруг где-то в чаще леса, словно в другой реальности раздался собачий лай, и вслед за ним прогремел выстрел из охотничьего ружья. Медведь замер, удивлённо уставившись в сторону источника этих звуков. Дети, ободрённые вновь вспыхнувшей надеждой, тоже обратили свои взгляды вниз на опушку, где разворачивались события, кардинально поменявшие расстановку сил.

Громыхнул второй выстрел, следом ещё два. Четыре волка остались лежать на окрашенном красной кровью снегу, остальные, не дожидаясь подобной участи, врассыпную бросились в таёжную чащу. На поляну, победно задрав пушистый хвост, со звонким лаем, далеко разносившемся в морозном воздухе, вынеслась собака, за ней показались две фигуры на лыжах. Верный пёс, потомок волков, раньше людей определил, где находится враг, и первым оказался у дерева. Подняв передние лапы на ствол, и мордой, и яростным лаем сигнализировал хозяевам о местоположении опасного хищника. Два охотника, отлично понимая язык четвероногого друга, задрали головы наверх и замерли в изумлении.

Дети?!

Откуда здесь в таёжной глуши оказались двое детей? Долго пребывать в ступоре и предаваться размышлениям охотники были не приучены. Виновник, загнавший ребят на дерево,