Острие лезвия, ветер и любовь (СИ) - Галицына Варвара

— Мой принц, — шепотом поздоровалась девушка, усаживаясь на прогретый солнцем камень. Леголас оказался по правую руку от неё и приветственно кивнул.

— Сулмендис.

Девушка кивнула в сторону откуда пришла.

— Иди поспи, а я подежурю. Мне всё равно не спится.

— Не думаю, что теперь есть смысл засыпать. Солнце почти село, — ответил эльф и отвёл взгляд в сторону. Он смотрел на горы. Высокие и недосягаемые, они тянулись всюду, куда хватало взгляда. У Сули вдруг созрел вопрос.

— Ты видишь где заканчивается горный хребет? — задала она его без промедлений. Леголас хмыкнул.

— Мой взор видит не так далеко, — лихолесец повернулся к девушке, и та пожала плечами.

— Просто я слышала, что эльфы видят куда дальше, чем люди или гномы. Да даже мы, оборотни, не сравнимся с вами в этом, — и тише прибавила: — но зато мы лучше слышим.

Принц улыбнулся, переведя взгляд на свои руки.

— И всё же я слышу достаточно хорошо, чтобы разобрать твои слова, — сказал и посмотрел на Сули.

Какие же у него все-таки красивые глаза, — подметила девушка, — такие голубые-голубые.

— Что ж, значит, толк с тебя всё же будет.

После случившегося в Ривенделле они так и не поговорили, да и не хотелось Сули начинать этот разговор. Что в нём толку? Леголас вряд ли простит её, а даже если и так, то напряженность в их отношениях никуда не денется. К тому же оборотень не была уверенна, что принц в будущем так же, пусть и не нарочно (словом или делом) не заставит её совершить тот же поступок что и в эльфийском городе. Тогда уж точно Арагорн разуверится в ней, и кто знает к чему это приведёт. Пусть уж лучше всё останется как есть.

— Пойду разбужу остальных, — эльф поднялся на ноги, но Сули остановила его.

— Я сама, — получилось чуть громче, чем стоило, — а ты иди пока набери хворост для костра.

Леголас кивнул, приладил к поясу свой кинжал, от вида которого оборотень неприятно поежилась, и ушёл. Сухие ветки для костра здесь было найти не сложно — кругом виднелись небольшие рощицы, к одной из таких принц и направился, оставляя за спиной лагерь Братства. Он ни разу не обернулся, а Сули и не смотрела ему в след.

Проснулся Мерри, что спал ближе всех к говорящим эльфу и оборотню. Поднявшись на ноги, хоббит так же потянулся, покачал головой из стороны в сторону — в последнее время шея начала побаливать — и направился прямиком к девушке, прихватив своё одеяло.

— Доброго утра, — хмыкнул он, — или скорее вечера. Эх, никак не привыкну.

— Не жалеешь, что ввязался во всё это? — спросила Сули у друга, усевшегося на место эльфа. Мерри пожал плечами и протяжно зевнул, да так, что и оборотень невольно зевнула следом.

— Я не мог поступить иначе, — начал Брендибак, немного помолчав. — Ни я, ни Пип. Мы с Фродо и Сэмом провели много дней в пути вместе, многое пережили, и там, в Ривенделле, оставлять их одних на пути в Мордор было как-то, — он задумался, почесав кучерявую голову, — не правильно что ли. Мы начали этот путь вместе и вместе должны его закончить. Да и какими я и Пип были бы друзьями, оставь мы Фродо одного в таком деле?

Сули задумчиво хмыкнула.

— А ты жалеешь? — спросил Мерри следом. Девушка поджала губы.

— Не знаю. Хотя, скажу честно, я сомневалась, — она мельком посмотрела на хоббита. Тот внимательно слушал, сидя на камне, накрытый одеялом — вечера нынче стали холоднее. — Думаю, если бы всё это вновь повторилось, Совет, то есть, я бы не стала так поспешно вызываться добровольцем. Обдумала бы всё трижды, а потом ещё столько же.

— Так почему же не осталась в Ривенделле?

— Я дала обещание. Его теперь нужно выполнить, — она провела рукой по волосам, из-за ветра те всё время выбивались и лезли в глаза, но были слишком коротки, чтобы их можно было собрать во что-то кроме низкого хвоста; тот постоянно растрёпывался от ветра. — Так что теперь идти мне до самого Мордора. Хотя выбранная дорога мне совсем не нравится.

Глава 8. О звере

Год 2527 Третьей эпохи

Сули вот-вот исполнится шестьдесят четыре и она почти всё своё время проводит, бегая волчицей по бескрайним степям и лесам Средиземье. И, если в первые годы оборотень боязливо отходила на 10 лиг от Бруинен, теперь же она без труда добиралась до Изенгарда. Здесь живет её друг, единственный посвященный в страшную тайну воспитанницы эльфов — истари Саруман. Высокий седоволосый старец в белом одеянии стоял, склонившись над книгой. Он был первым, и пока единственным, кому девушка рассказала правду о себе.

Впервые обернувшись волчицей, оборотень прибежала к нему, не зная, что делать и как снова стать человеком. Саруман помог: прежде, перестать быть волком, теперь — разобраться в том, кто же такие оборотни (да и кто сама Сули).

Книга в его руках, старая, пыльная, ветхая, хранила знания далёких лет, которые старый маг так боялся потерять; рядом с ним стояла девушка, она опустила голову и быстро перебирала пальцами края светлой туники. Тёмные волосы почти полностью закрывали лицо, отделяя их обладательницу от всего остального мира. Так было спокойней.

Саруман громко хмыкнул, и Сули вздрогнула, за что тут же мысленно выругала себя. Хватит пугаться каждого шороха! Ты — оборотень!

— Как я уже и говорил прежде, твой народ был создан Морготом, — продолжил оборванный несколько минут назад рассказ волшебник, будто и не было той звенящей тишины, прерываемой лишь тихим шелестом бумаги, — но часть бежала из-под его власти, — Саруман задумчиво и протяжно хмыкнул, провёл тонким сухим пальцем по пожелтевшей странице, шепча что-то под нос, и повернулся к другой книге, лежащей рядом. — Вот оно! — прозвучало это почти радостно и белый маг, подхватив толстый том в тёмном, потёртом от времени, переплёте, с удивительной лёгкостью, словно тот ничего не весил, развернулся к Сули. Истари указал на выцветший и поблекший рисунок, изображающий озлобленного Драуглуина с окровавленной пастью, девушка знала его лишь по легендам. — Он тоже из твоих сородичей.

Сули поджала губы.

— Я знал нескольких оборотней до тебя, — продолжал волшебник. Солнце за окном — маленьким и вытянутым — уже давно село и теперь пыльная библиотека освещалась лишь четырьмя толстыми свечами, горящими ярким желтоватым огнём. — То были вожди и короли, но были и другие. Дай только вспомнить, — Саруман положил книгу обратно на стол и чуть нахмурился, дёрнув кустистыми белыми бровями. — Ра̒гнар и Эклесс — они были из первых сбежавших. Рагнар стал вождём свободных оборотней. Сейчас, наверное, оба уже мертвы. Ещё был один, но имя я его совсем забыл, да и он уже умер — совершенно точно. Последней моей знакомой была Бодиль, королева, но и она уже сгинула.

— Стало быть, оборотней в Средиземье больше нет? — Сули напугала только одна эта мысль — быть единственной в своём роде на весь мир. Она обхватила одну ладонь другой, вспотевшей и холодной.

— Нет, есть и другие. Другое дело, что я с ними не знаком. Оборотни никогда не интересовали меня, а записи о них я вёл краткие, — он вдруг нахмурился сильнее прежнего и повернулся к воспитаннице Элронда, вспомнив нечто очень важное, но совсем забытое. — Я должен рассказать тебе кой о чем, — по-стариковски вздохнув, Саруман сел на стул из тёмного дерева, стоящий около стола, и поглядел на девушку, протяжно и внимательно. Взгляд его тёмных глаз пробирал оборотня до костей, да так, что Сули не смогла выдержать его — сгорбилась и отвернулась.

— Не все оборотни из сбежавших оставили зло позади себя. Были и другие, те, что остались, чтобы служить Тьме. Служить Морготу — своему хозяину.

— Почему же они остались? — девушка подошла поближе к магу и облокотилась о стол, неуверенно сложив руки на груди. Саруман горестно усмехнулся.

— Дело было в Первую эпоху. Меня тогда не было в этих краях и потому знаю я о тех событиях мало, по большей части из рассказов эльфов. Оборотни были последними, кого создал Моргот, прежде чем потерять свой дар творить. Но они стали одними из самых свирепых воинов его армии, а если драконы и балроги являли себя редко, то оборотни, обретая вид кровожадных зверей — и не всегда волков — держали в страхе людей, живших недалеко от южных границ Ангбанда. В этих краях они охотились.