Любовь моя, самолеты - Анатолий Маркуша

Это отклонение от темы, конечно, не имеет тайной цели лишний раз прославить летчиков-истребителей за счет собратьев по ремеслу. Упаси Бог! В моем окрепшем представлении о нашей профессии решительно все пилоты, на чем бы они ни летали, делятся только на две категории: есть летчики надежные, есть, увы, летчики ненадежные. Все остальные оценки, на мой взгляд, достаточно условны.

Мне дорог Ту-2 не только как заслуживающая уважения машина, но еще и тем, что помог мне как-то по-новому взглянуть на себя, вроде бы со стороны, а это, я убежден, очень важно, особенно в нашей профессии.

Глава десятая

И броня может работать

Штурмовик Ильюшина — явление, оставившее свой след в истории развития авиации. Столько лет, сколько люди строили самолеты, велась борьба за уменьшение веса, постоянно выискивались не просто хитрые, а наихитрейшие способы снижения его. Собираясь установить рекорд высоты, летчик сливает половину горючего, оставляя только на дорогу туда… выбрасывает бронеспинку серийной машины, а заодно и штампованную чашку сиденья, заменяя ее ремнем. Летит и достигает потолка мира! Кто? Владимир Коккинаки. Или другой пример: построили большой-большой самолет, дальний бомбардировщик, после контрольного взвешивания выяснилось: перебрали вес. Не очень, но все-таки. И генеральный конструктор дает команду:

«Скусить выступающие хвостики всех болтов! За каждый «добытый» килограмм металла — тысяча рублей премии!

На таком вот фоне Ильюшин решается строить «летающий танк», как окрестили машину бойкие репортеры. Броня должна и может, по мнению конструктора, не просто защищать летчика и мотор, а еще и работать, входя составной частью в силовую конструкцию. В этом вся соль новой идеи.

Сергей Владимирович Ильюшин, один из старейших авиаконструкторов страны, не нуждается в посмертных панегириках, хотелось бы только отметить — начинающим авиастроителям, наверное, полезно знакомиться не только с его исторической машиной (каждый наш третий самолет на войне был штурмовиком Ильюшина), но и внимательно изучать жизнь конструктора. Незаурядность всякого творения, думаю, всегда прочно связана с незаурядностью его создателя. К моему глубокому сожалению, с Сергеем Владимировичем Ильюшиным я встретился однажды, совершенно случайно, в лифте Министерства авиационной промышленности. Помню, в кабину вошел небольшого роста пожилой человек в генеральском мундире, поклонился всем, поинтересовался — не помешает ли, и мы поехали. Много ли надо времени, чтобы одолеть три этажа даже на лифте-пенсионере. И вот, при всей мимолетности, встреча эта не забылась. Убежден, не случайно…

Ил-10 — прямое развитие штурмовика Ил-2 — в отличие от своего предшественника был полностью металлическим, обладал благодаря этому более высокой прочностью и живучестью. На машину поставили мощный, в 2000 л.с., двигатель АМ-42, улучшили кабину, усовершенствовали щитки, усилили шасси. Ил-10 нес более мощное вооружение. Для защиты хвоста вместо пулемета поставили 20-миллиметровую пушку. А в плоскости встроили четыре пушки калибра 23 мм. На внешние держатели можно было подвешивать ракеты или бомбы. Серийный выпуск машины начался в 1944 году, осенью.

Дважды мне довелось наблюдать боевую работу «илов» с земли. Первый раз с пункта воздушного наблюдения и оповещения ВНОС, расположенного в боевых порядках стрелковой дивизии полковника Обыденкина на Карельском фронте. Я торчал в своем гнезде, вознесенном на здоровенную сосну, исполняя обязанности офицера наведения, когда услыхал по рации: «Грач-один», к тебе идут «Болты», как понял? И прежде чем я успел ответить, над лесом показались вроде бы кравшиеся. Припадая к земле, «илы» — они летели тройками, друг за другом. Всего — девятка. С вершины сосны я отчетливо видел, как звенья вскидываются над передком метров на четыреста, как проворно растягиваются в правый пеленг, как образуют косое «колесо» над целью — командным пунктом противостоящей дивизии финнов, расположенном на хорошо заметной, аккуратной сопочке. Странно, мне совершенно не запомнилось, так сказать, шумовое сопровождение штурмовиков. И сегодня я мысленно вижу «колесо» над целью, методические всплески земли, словно черные вспышки, взлетающие к небу вслед за выходом из пикирования очередной машины, вижу светящиеся трассы пушечных снарядов. А вот рева двигателей, грохота бомбовых разрывов, скороговорки пулеметов не помню, хотя не могу допустить, чтобы шум того боя могло отнести в сторону ветром. Но радиокоманды «Болтов» прочно осели в памяти. Буднично, словно над полигоном, крутилась девятка, и было слышно:

— «Болт-седьмой», не отходи, не отходи так далеко…

— «Одиннадцатый», низко выводишь!.. В Гастелло хочешь? Прекрати… немедленно!

— Аська, жопа, ты же пушку не перезарядил…

Тут из-за облаков вынырнула пара «фокке-вульфов», мне пришлось вмешаться и передать:

— Внимание, «Болты», выше справа противник! Пара «фокке-вульфов»…

— Спасибо, вижу, — мгновенно отреагировал ведущий. — Мы уходим… «Болты», всем сбор… стрелки, смотреть как следует!.. И только теперь, едва не цепляясь за макушки сосен они пронеслись надо мной с адским обвальным грохотом. Следом за «илами» рванулись было «фокке-вульфы», но в дело вступили наши зенитки, и погоня не состоялась.

А во второй раз я оказался не только наблюдателем, но и объектом внимания пары «илов». Очевидно, ребята были на свободной охоте и, по всей вероятности, малость заплутали: они лихо штурманули наш «виллис», когда я возвращался из дивизии Обыденкина в родной полк. От линии фронта дорога наша ушла километров на десять, а может, и на все пятнадцать, но тем не менее они загнали нас в кювет.

Французы говорят: «На войне, как на войне». С помощью штурмовиков-охотников я понял, в чем соль этого крылатого выражения. Нужно было сунуться мордой в стылую придорожную канаву, испытать пронизывающий холод и отвратительную дрожь, чтобы навсегда запомнить это гнусное состояние — война швыряет солдата на брюхо и велит: ползи! И ты ползешь, суча ногами в вонючей болотной жиже, забывая о достоинстве, гордости и обо всем прочем, чему тебя учили в школе, когда писались сочинения с цитатами из Горького и Маяковского, и слово «человек» охотно изображалось с большой буквы.

По иронии судьбы, а может и по счастью, меня положили на брюхо свои. Это, конечно, тоже достаточно противно, но все-таки не так обидно. А вообще-то, тем ребятам спасибо: они стреляли так плохо, что никого не убили, не ранили и даже в «виллис» не попали. Как только пара скрылась из глаз, мы благополучно вытолкнули машину на дорогу и поехали дальше. Жить!