Земля и море - Вилис Лацис

— Благополучно доехать…

У Эзериетиса задергались усы, и рукопожатие получилось нервным.

— Счастливого пути! На рождество приеду посмотреть, как вы там устроились.

— Это не так уж далеко, — сказал Алексис и, прощаясь с тестем, тихо добавил: — Не обижайтесь. Я хотел по-хорошему. Сделаю все, чтобы Аустре не пришлось пожалеть.

Пока он разговаривал с Эзериетисом, Лаурис помог Аустре взобраться на воз. Опершись одной рукой о плечо Лауриса, другой она держалась за его руку, и это крепкое рукопожатие показалось ему намеком на близость их судеб. Как он желал быть ей такой опорой на всю жизнь! Подводы тронулись. Аустра не оборачивалась до тех пор, пока они не доехали до большака. Там она обернулась к провожающим и помахала рукой. Когда после этого она взглянула на Алексиса, шедшего рядом с первым возом, ее хмурый взгляд был полон упрека. Но взгляд этот заметил только Лаурис. Теперь он начал догадываться, что Аустра уезжала без желания, ее заставил Алексис, и она страдала… одинокая, отчаявшаяся душа.

Алексис бодро шагал по грязи рядом с подводой, погоняя лошадь. Лаурис, немного поотстав от него со своей подводой, сказал Аустре:

— Дождь все усиливается. Вы промокнете. Накиньте мой дождевик.

Аустра, очнувшись от дум, взглянула на Лауриса.

— А вы?

— На мне плотный пиджак. При ходьбе в дождевике тяжело.

Накинув на плечи дождевик Лауриса, Аустра вновь погрузилась в невеселые думы. Лаурис вытащил специально припасенный кусок парусины и помог Аустре завернуть в него ноги. Теперь ей нечего было бояться сырости. Изредка подходил Алексис узнать, как она себя чувствует.

— Мне хорошо, — неизменно отвечала Аустра.

Они ехали день и всю ночь.

Глава пятая

1

На рассвете путники добрались до поселка Песчаного. Лица их покраснели от ветра, одежда намокла.

— Смотри, у нас из трубы дым поднимается, сейчас будем в тепле. Рудите уже готовит кофе, — ободрял Алексис Аустру. С высокого сиденья на возу Аустра смотрела на домики поселка. В некоторых окнах показались и быстро исчезли любопытные лица, кое-где и во дворах виднелись люди, но никто не вышел на дорогу приветствовать их. Лениво падали тяжелые капли дождя. Колеса врезались по самую ступицу во влажный прибрежный песок, и лошади с трудом тащили возы. Через каждые восемь-десять шагов они останавливались, тяжело дыша. Наконец шум всполошил поселковых собак, и со всех сторон послышался их ожесточенный лай.

«И здесь мне придется жить…» — вздрогнув, подумала Аустра и плотнее закуталась в намокший дождевик. Безотрадные места, убогий поселок… странные, неприветливые люди.

С моря тянуло леденящей сыростью, но более леденящим и холодным был вид самой местности с ее негостеприимными песками, голыми ивовыми кустарниками, кривыми соснами и враждебно притаившимися лачугами. Сегодня Аустра видела все совсем в другом свете, чем в прошлый раз, когда гостила у родни мужа. Тогда она была здесь гостьей, случайным человеком, а сегодня она уже стала зависимой от этого мира, и ее судьба связана с ним.

Пока Алексис сворачивал во двор, Лаурис придержал свою лошадь.

— Ну вот, сейчас вы будете дома, — сказал он. — Отдохнете.

— Дома… — губы ее сложились в какое-то подобие улыбки, но взгляд блуждал где-то поверх головы Лауриса. Отбросив покрывавшую ее парусину, Аустра подала Лаурису руку.

Он положил вожжи и помог ей слезть.

— Благодарю вас… — прошептала Аустра.

— Не за что, — так же тихо ответил он.

— Да вы же окончательно промокли! — испугалась Аустра, взглянув на него. — Из-за нас вам пришлось столько потрудиться…

— Это пустяки. Вам ведь тоже досталось.

Взгляды их встретились, и оба почувствовали неловкость, словно Лаурис коснулся чего-то сокровенного. Аустра смотрела на него взволнованно и пристально, а он впервые избегал ее взгляда.

Съев горячий завтрак, приготовленный Рудите, мужчины развязали возы. Лаурис помог Алексису и Аустре расставить вещи и отправился домой. Мешки и сундуки внесли в клеть, но разбирать их не стали: все слишком утомились. Рудите перебралась в маленькую комнату рядом с кухней, обе большие комнаты были предоставлены приехавшим. Они устроились в той, которую прежде занимала Рудите. Полы в комнатах были чисто вымыты, окна протерты и печь натоплена.

— Оставь до завтра, — посоветовал Алексис, когда Аустра вытащила шторы и принялась их развешивать. — Лучше засни на часок.

— Ничего, — ответила она. — Иди спать, ты всю ночь был на ногах. Я немного приберусь.

Алексис лег на кровать отца и проспал далеко за полдень. Аустра и Рудите до вечера устраивали жилье: повесили занавески, постелили дорожки, распаковали посуду и разложили по ящикам комода белье, одежду повесили в шкаф. В хлопотах часы летели незаметно, времени на раздумье не оставалось, забылось ощущение заброшенности и неуютности. Но вечером, когда в домишке стихло все и надо было ложиться спать, Аустра с новой силой почувствовала, как она одинока и как чуждо ей все окружающее. Подсев к Алексису, она обняла его. Ведь он единственный близкий человек здесь, в этом неприглядном мире, единственный, кого она любит и у кого может искать убежища и защиты.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он. — Сейчас, наверное, еще непривычно, потом будет хорошо. Освоишься и заживешь замечательно.

Обняв его еще крепче, она подавила вздох. Утомившийся за день Алексис вскоре заснул. Аустра не спала всю ночь. Прижав руку к груди, лежала она в темной незнакомой комнате, прислушиваясь к шуму дождя и реву моря. За окном стояла глухая беззвездная осенняя ночь. Перед открытыми глазами Аустры была черная пустота. Лишь мерное дыхание Алексиса выдавало присутствие живого существа в этой темноте.

2

Наутро Рудите с паспортами брата и невестки пошла в волостное правление — вписать их в домовую книгу. В оба конца надо было пройти почти двадцать километров, вернуться назад она могла только после полудня. Алексис, позавтракав, отправился на взморье — привести в порядок свое рыболовное хозяйство. Колья для сушки сетей оказались растасканными, якоря и камни занесены песком, а мотор не чищен с весны. Алексис проработал почти до вечера, даже позабыв про обед. Аустра весь день оставалась одна. У нее тоже была работа, пока она убрала комнаты и кухню по своему вкусу. Теперь стол был накрыт вышитой ею скатертью, стояли на своих местах лампы, зеркало, фотографии и ваза с зеленью. И старое, обветшалое помещение сразу посветлело, и стены перестали казаться такими уныло-серыми. Но окна по-прежнему остались маленькими, пол скрипел под ногами, а кисловатый запах сетей упорно не поддавался выветриванию. Хотя дождь уже перестал, с крыши все еще капало на оконные карнизы, и казалось, будто птицы стучат клювами в окно.

Когда Аустра покончила с мелкими делами, ей вдруг показалось, что она не сделала что-то важное, а вот что именно, она никак не могла этого вспомнить. До ее слуха не доносилось привычного мычания коров, напоминающего о том, что нужно пойти в хлев, по двору не разгуливала стайка кур, в кухне не было большого котла, в котором кипело варево для свиней. Из ее жизни ушло множество крупных и мелких забот, но осталась привычка к ним и прежнее ощущение делового ритма. «Неужели все сделано?» — думала она, закончив уборку. Видно, да, потому что глаз ее не находил ничего, к чему можно было бы приложить руки. Значит, все.

Потемневшие рваные сети, висевшие в углу кухни, ничего не говорили ей. Корзинка гальки и нарезанные куски холста не напоминали о работе, а моток белых ниток и ящик с коклюшками не наводили на мысль о необходимости вязать новые сети для ловли рыбца. Все, что ее окружало, похоже было на раскрытую книгу, написанную на незнакомом языке: как ни вглядывалась она в ее страницы, смысл оставался непонятным.

Аустра уже собиралась начать готовить обед, когда во дворе Зандавов появился первый чужой человек. Это была Байба. Она принесла каравай хлеба и маленький пакетик соли.

— Добрый день, новая соседушка, — сказала Байба, входя в комнату. — Не обижайтесь, что я так рано пришла с хлебом-солью. Дейнис, правда, говорил, что можно и вечером, но тогда я буду занята, и я подумала: уж лучше пораньше, чем попозже.

Все это Байба выпалила, не переводя дыхания, и только теперь Аустра могла ответить:

— Заходите, пожалуйста. Садитесь. Спасибо, что навестили.

— Да ведь жить-то придется рядом, — продолжала Байба. — Мы ваши ближайшие соседи. Мой муж осенью ездил к вам, лодку Алексису делал, с ним вы, конечно, знакомы. А я вот, пока мальчик в школе, и говорю себе: может, человеку поболтать хочется, узнать здешние новости. Скажите, это правда, что вы навсегда приехали?

— Вероятно, да, — ответила Аустра, усаживаясь напротив гостьи по другую сторону стола.