Телекинез - Дмитрий Кожущенко

— Зачем выключил, да? — Тут он вдруг заметил, на какой скорости несётся их автомобиль и запричитал. — Не надо так быстро, эй, брат, ты нас убьёшь, тормози! А если менты?! Тормози, пожалуйста, да.

— Ты на измене, Абрек! Всё нормально будет, водички попей лучше! — Ответил водитель, неестественно улыбаясь. Потом он поправил зеркало в салоне так, чтобы видеть Дениса и спросил. — Вас где высадить? Мы до Тихорецка едем, говорите заранее, чтобы не проскочить.

— Да, до самого Тихорецка нас, если можно. — Отозвался Дэн, сидящий посередине диванчика, между подростком-доходягой и Катей.

— Скорости не боитесь? — Еле сдерживая смех, спросил шофёр. А кавказец в этот момент громко засмеялся.

— А чего её бояться? Движение — жизнь. — Пошутил Дэнчик, а водитель подхватил.

— Вот видишь, Абрек! Движение — жизнь. А ты говоришь «убьёшь нас, убьёшь». — Он залился истеричным смехом. А Абрек сквозь хохот попытался отшутиться:

— Что видишь? Я вообще не вижу! На глаза мои посмотри, я уже ни скорости, ни жизни не вижу! — Он продолжал захлёбываться смехом. Веки осетина почти сомкнулись, и из тоненьких прорезей глаз текли слёзы.

— Мы накуренные просто. — Почти серьёзно пояснил водитель. Они с осетином продолжали веселиться, а паренёк на заднем сиденье вдруг ожил и заговорил с путешественниками:

— Что такое «два умножить на два»?

— Четыре. — Ответила Катя.

В разговор попытался встрять Абрек:

— Эй, Вася, не говори опять, а! — Потом он обратился к водителю. — Он опять говорит это! Сделай что-нибудь, брат, я не могу! Зачем он говорит, да?!

Но шофёр не обращал внимания на мольбы своего друга, а наоборот — выключил музыку совсем, чтобы было лучше слышен разговор сзади.

— Это математический пример, — Задумчиво произнёс Денис.

— Вот! Почти правильно! А большинство говорит, что четыре. Ты, — Он обратился к Кате, — Ответила не на мой вопрос, а на какой-то свой. Скорее всего, твой вопрос звучал как «Чему ровняется два умножить на два».

— А это не одно и то же? — Подначивал его парень из-за руля. Он сбавил скорость до «сотни», чтобы меньше отвлекаться на дорогу и поправил зеркало, так чтобы видеть доходягу.

— Ни в коем случае! Сейчас объясню. «Два умножить на два» — это пример или действие, а равенство, это…. Вы мне сможете объяснить, что такое равенство? Ладно, не пытайтесь. Я тут поразмышлял и пришёл к выводу, что равенство — это абстрактное понятие, которому нельзя дать объяснения или найти аналог. Вот смотрите — если равенство, это что-то вроде зеркала то, что мы получаем, если применяем это действие? Зеркало не имеет ничего за собой, оно плоское, но при этом мы получаем объёмное изображение в нём. Почему я считаю, что оно объёмное? Это просто — берём фотоаппарат с автоматическим фокусом и целимся в своё отражение на расстоянии в метр от зеркала, затем смотрим на показания фотоаппарата. Окажется, что снимаемый объект находится на расстоянии ни в метре, а в двух! Расстояние умножается на два, и тут не играет роли механизм этого удвоения, суть в том, что зеркало дало нам дополнительное псевдопространство. А из этого следует, что «Два умножить на два» с одной стороны от знака равенства, ну ни как не могут быть «Четырьмя» с другой. Если «Равенство» — это зеркало, то справа от него должно быть «два умножить на два». И обязательно, с каким-то неведомым знаком, символизирующем, что правая сторона примера является фикцией, такой же как лишний метр в фотоаппарате.

— Что он говорит?!!! Брат, выключи его, или я выключу, да!

— Ну а если рассматривать знак «равно» как некий портал — то, что мы получаем? Тут «два умножить на два» могут превратиться в «четыре» но принцип будет как в аппарате телепортации из старого фильма. С одной стороны в кабинку заходят человек, медведь и свинья, а на выходе из второй — получается «чел-медведо-свин» из-за того что всё перемешалось в единое целое, как две двойки и знак умножения. Тогда возникает вопрос, всё ли будет срастаться в этом адовом агрегате? Оказывается, что — нет! Корень из минус одного не мутирует. А если слева поставить «один минус один», то проходя через «равно» этот пример превращается в ноль! Казалось бы, что тут такого? Ноль, это тоже число, хотя его значение тут спорное. А вот если что-то поделить на ноль — то за знаком равенства ничего не появится вообще! Сломалась шайтан-коробка? Нет, ведь на ноль делить нельзя, как можно поделить на пустоту? Но если «ноль» это пустота — то, как быть с «один минус один»? Равенство сожрало все три символа без остатка? Как же так могло получиться? В общем, я это к тому, что когда вам в следующий раз кто-то будет рассказывать о демократии, основанной на равенстве, вы переспросите: «А что же такое равенство?». — На дистрофика конопля действовала, явно как-то иначе, чем на его друзей.

Автомобиль снова набрал огромную скорость. Осетин вывернулся в своём кресле так, что верхняя его половина была уже в задней части салона.

— Вася, не умничай, ладно? Молю тебя, молчи! Не говори ничего больше!

Денис смеялся вместе со всеми, а Катя прибывала в полнейшем шоке. Она едет в одной машине с какими-то наркоманами. Что может взбрести им в головы? Водитель тоже под кайфом! Это же очень опасно! Всю дорогу Денис развлекался, а Катюша, дрожа от напряжения, держалась за ручку над дверью. Кавказец надел тёмные очки и устроился на сиденье так, что бы ему была видна Катя в боковое зеркало и бесцеремонно пялился на неё не отрываясь. Машина неслась по трассе на скорости около ста шестидесяти километров в час, на протяжении всего пути. Абрек иногда просил сбавить скорость, но обычно это было только тогда, когда машина шла уже «за двести». Девушке быстро надоело, что её так нагло рассматривают в зеркало, она попыталась сконцентрироваться и отвернуть зеркало, силой мысли.

— Вааааа! — Весело закричал Абрэк. — Братан, у тебя машина разваливается! Смотри, с моей стороны зеркало только что лопнуло!

В Тихорецк приехали в начале восьмого.

— Надо нефоров местных найти. — Сказал Денис, когда БМВ скрылась за поворотом.

— Зачем? — Катя удивилась. — Какие ещё нефора? Я есть хочу, нам переночевать негде, а ты тусоваться хочешь?!

— Неформалы — это и еда, и ночлег, и всё остальное. Шаурму будешь сейчас? — Дэн показал рукой на стоящий рядом ларёк с бутербродами.

Катя утром не завтракала, а тот хот-дог, которым её угостил Денис ещё в Ростове, уже начисто растворился в ней. Конечно, девушка была согласна и на шаурму.

Пока готовился не самый изысканный ужин, Денис спросил у продавца, не знает ли тот, где в городе играют уличные музыканты. Продавец назвал несколько мест. Одно из них было в получасе ходьбы. Туда и было решено отправиться. Пока шагали по чужому городу, Катя решила продолжить расспрос Дениса о той теории, из-за которой они в бегах.

— Ну, так как же получается, что и бесконечный хаос, и создание мыслями событий, и то, что каждый центр вселенной — это всё одно и то же?

— Да не одно и то же, просто, это всё части одной мозаики. Не знаю как объяснить. Представь, что все человеческие сознания — это вселенные, и они находятся в хаотичном бардаке, сталкиваются, отталкиваются и взаимодействуют по воле случая. Каждая вселенная огромна и в ней так же всё находится в хаосе. Только теперь представь, это очень важно: нет течения времени, прошлое и будущее не существуют на самом деле. Есть только миг, вот этот миг и больше ничего, прошлое — оно прошло, ничего не осталось, а будущее не наступило ещё. Грубо говоря, можно самим решать, двигаться нам во времени или нет. Можно застыть в одном мгновении, которое понравилось и существовать в нём столько… Чёрт, если сказать, что «существовать в нём столько времени, сколько захочется» — то как-то непонятно выходит… В общем, времени нет вообще, и считают эту глупую штуку все по своему. Так вот, твоя вселенная, которая существует вне времени и не слишком привязана к пространству, она может затрагивать и взаимодействовать хоть со всеми вселенными какие только есть или даже с теми, которых нет. Всё это происходит постоянно… — Денис выдохся. — Короче, не знаю, как понятнее объяснить. Я устал, давай о чём-нибудь другом поговорим?

— Ладно. — Катя смирилась с тем, что разговор отложен на неопределённый срок, при условии, что времени не существует. — Как думаешь, зачем мы инквизиции?

— Похоже, что есть организация, следящая за порядком в хаосе. А эти церберы, что за нами приходили — они и вправду, что-то вроде агентов Смитов, по крайней мере, они выполняют те же функции. Найти они нас могли так же, как ты нашла музыканта с фотографом — по тому же принципу. На Бутрис ехать надо, там мы будем в безопасности.

— А почему именно туда?

— Это аномальная зона, ну или место силы. Все по-разному называют. Туда попасть можно только двумя способами: первый — случайно, второй — знать это место и как бы возвращаться туда. Если Смиты не знают что это и где это, то не смогут туда попасть. Я не знаю, как это работает, не спрашивай, просто поверь и всё.