Корона Голконды - Анри Верн

Движимый жалостью и состраданием, Моран наклонился над ним и расстегнул что-то наподобие пасторского сюртука Минга, вытащил из его брюк ремень и обмотал им правую руку раненого. Подобрав валявшийся неподалеку нож, француз, засунув его под ремень, стал его медленно перекручивать, чтобы сжать сосуды и прекратить кровотечение.

Покончив с этой операцией, Боб вытер струящийся со лба пот, затем взглянул на раненого. Тот открыл глаза, и на лице его отразилось удивление; Минг как бы не мог понять, что человек, которого он только что хотел убить, помогает ему, спасает жизнь.

Моран нехорошо усмехнулся.

— Я предупреждал, что Шива покарает вас, — проговорил он.

Минг даже не пошевелился. С его губ не сорвалось ни слова, ни шепота.

— Видите, — продолжал Боб, — иногда следует иметь под рукой такого опасного человека, как командан Моран. Я сейчас прижгу вашу рану. Метод не из самых лучших, но у меня ничего иного нет под рукой…

Не дожидаясь ответа, Боб Моран подошел к одной из жаровен по сторонам статуи. Нашел там нечто вроде толстого металлического прута с деревянной рукояткой для помешивания углей и сунул его в пылающий ковер огня. Только совершив все эти приготовления, он спросил себя, зачем ему это надо. Не лучше ли предоставить Минга его судьбе? В глазах людей он чудовище, выродок человеческий, и бросить его здесь подыхать — значит совершить благое деяние.

Однако Боб и сам понимал, что все эти его сомнения напрасны, что, несмотря на все свои домыслы, он никогда не оставит умирать человеческое существо, не попытавшись помочь ему.

Когда прут раскалился, Моран взял его за рукоятку и, неся, как оружие, вернулся к господину Мингу, опустившись перед ним на колени.

— Будьте мужественны, — предупредил он. — Вы почувствуете адскую боль, но так нужно.

И вдруг Минг заговорил:

— Действуйте, команден Моран. Страдание — мой старый друг, и я перетерплю это…

Моран подумал, что Минг преувеличивает. Однако на протяжении всей этой жуткой операции тот ни разу не вскрикнул, не издал ни малейшего стона. Когда все было кончено, лицо Боба заливал холодный пот, в то время как лицо Минга оставалось бесстрастным и сухим, как если бы этот странный тип вообще не чувствовал боли.

— Ну вот, вы, пожалуй, и выкарабкались, — наконец выговорил Моран. — По крайней мере на данный момент. Естественно, вам нужна теперь другая помощь, но лично я больше ничем не могу вам помочь. Меня ждут.

Говоря так, он подумал о Джини, которая с ужасом ждет его в монастыре Кунвар. Заметив в углу большой медный гонг, Моран добавил:

— Прежде чем удалиться, я вызову жрецов. Когда они явятся сюда, вы с ними уж объяснитесь сами. Когда они узнают, что вы пытались вырвать глаз у Шивы, вас будут ожидать явно не поздравления. Ну и, естественно, я забираю корону Голконды. Полагаю, что заработал ее…

Боб подошел к стеле, на которой Минг оставил корону перед их сражением, и взял ее. Затем он направился к гонгу и поднял тяжелую колотушку. Боб уже размахнулся, чтобы ударить, когда Минг неожиданно позвал его.

— Подождите, команден Моран… Еще не время… Я хочу поговорить с вами…

Стоя в двух метрах от господина Минга, который захотел выразить свое последнее желание, Моран приготовился выслушать раненого. Минг заговорил своим обычным низким и мягким голосом, который странно было слышать из уст этого чудовища.

— Вы спасли мне жизнь, командан Моран, и без вашего быстрого и умелого вмешательства я вряд ли бы выжил и выполнил свои планы. Я не призываю вас принять в них участие, ибо ясно, чю вы наотрез откажетесь, да и вообще их не поймете. Но я вам признателен, и не столько за свою жизнь, сколько за то, что я смогу осуществить свои замыслы. Вот почему вы и мисс Савадра останетесь живы. Я также отдаю вам корону Голконды.

Моран усмехнулся:

— Спасибо за такой подарок, господин Минг, но она уже у меня, и вы не можете взять ее обратно.

— Вы так полагаете?.. Несмотря на мою физическую слабость, мне достаточно особым образом посмотреть вам в глаза, что бы вы вернули эту корону. Однако я этого не сделаю. Более того, я сделаю вам еще более ценный подарок…

Здоровой рукой Минг расстегнул ворот рубашки, просунул ее за пазуху и вытащил небольшую вещицу на шелковом шнурке, которую бросил к ногам француза.

Боб наклонился и поднял ее. Это была маленькая маска, литая из серебра, трех-четырех сантиметров в диаметре, которая изображала гримасничающего демона, со лбом, покрытым кабалистическими знаками. Боб немало времени провел в Азии и мог с достаточной долей уверенности сказать, что это было тибетское изделие, хотя подобных ему он никогда не видел. Знаки ему тоже были незнакомы.

— И что же это такое? Талисман?

— Называйте как хотите, но носите на шнурке на шее под рубахой. Может быть, скоро вы будете рады этому.

Подумав, что это в любом случае не должно принести ему неприятности, Боб последовал совету Минга и повесил маску на шею под пиджак.

— А теперь уходите, — сказал Минг. — Уходите и постарайтесь как можно скорее добраться до монастыря Кунвар…

Моран повернулся к гонгу и изо всех сил ударил в него. Звук был подобен удару грома и пронесся через весь храм, не вызывая никакого сомнения, что спящие где-то поблизости священнослужители сейчас же воспрянут ото сна. Не дожидаясь их, ибо это могло повлечь за собой новые для него неприятности, подхватив в правую руку корону Голконды, Моран вскарабкался по скульптурам на стену к отверстию. Перед тем как нырнуть в дыру, француз оглянулся на Минга, но тот, казалось, не обращал никакого внимания на своего спасителя, как будто того вовсе не существовало.

Тогда, выбросив из головы мысли о раненом враге, Боб пролез в, отверстие и двинулся навстречу свежему воздуху, навстречу свободе.

Глава 14

Повернувшись спиной к храму Шивы, Моран решительно зашагал через Старый город в направлении лестницы с тиграми, которая, как он помнил, вела к долине. Подходя к площади, где находился фонтан с головой коровы, он на всякий случай сделал крюк.

Тем не менее мысли его продолжали возвращаться к Мингу. Загадочный персонаж, которому предназначена загадочная судьба. Какие грандиозные планы он вынашивал? Боб не знал и, конечно, никогда не узнает этого. Между тем он размышлял о человеческом самомнении. Из-за своего неординарного ума, необычайной воли и физической силы Минг считал себя неуязвимым. Однако насколько хитроумными были неведомые строители святилища, соорудившие механизм, который срабатывал от прикосновения к глазам идола, благодаря чему жизнь Минга оказалась висящей на волоске.

«Впрочем, что это я все о Минге да о Минге, — подумал Боб. — Он сейчас уже объясняется со жрецами, разбуженными звуками гонга. Сомневаюсь, кстати, что он выживет при такой ране, если не получит своевременной помощи со стороны квалифицированного врача. Он потерял много крови и нуждается в переливании. Впрочем, в таких вещах никогда нельзя ничего утверждать с уверенностью. Когда я покидал его, он поблагодарил меня за то, что я спас ему жизнь…»