Конан идет по следу - Шон Мур

Непослушными пальцами он вытащил ключ из замка, подошел к Конану и освободил ему одну ногу. Глаза ему, видно, застилал туман: он то и дело моргал и тряс головой. Он принялся было отпирать второй браслет, но смертоносный сок черного лотоса, порождение далекого Кхитая, подточил даже его громадную силу. Он был еще жив, но волны дурманного сна окончательно сомкнулись над ним.

Сообразив, что Хассим отравил храброго капитана, Конан проклял злую судьбу, столь усердно загонявшую его в угол. Единственный человек, способный засвидетельствовать его невиновность, лежал при смерти на полу каземата! Если бы хоть удалось достать ключи, выпавшие у Сальвораса из руки!.. Ну что ж, по крайней мере одна нога у него теперь свободна.

Он согнул колено, как следует уперся в стену и налег. Изможденное тело взмолилось о пощаде, но Конан был глух к его жалобам. Нельзя прекращать попыток вырваться, если так страстно любишь жизнь.

Через несколько минут, показавшихся ему несколькими часами, один из кирпичей зашевелился в стене. Известка не выдержала рывков. Конан продолжал тянуть, сосредоточив все усилия на расшатанном кирпиче. И наконец он поддался окончательно и со скрежетом вышел вон из стены. Конан едва не вывернул себе сустав, но все-таки справился. Теперь он мог хотя бы отчасти пользоваться рукой.

Размахнувшись цепью с висевшим на ней кирпичом, он что было силы шарахнул по цепи, державшей его вторую ногу. И упрямо продолжал бить, попадая большей частью по собственному телу. Было зверски больно, но Конан не сдавался и наконец расколошматил одно звено. Кирпич, а вернее, каменный блок растрескался и оббился, однако теперь оставалось только высвободить вторую руку, и путь к побегу будет открыт. Киммериец изо всех сил налег на последнюю оставшуюся цепь. Каменная кладка оказалась слишком прочной, и у него получилось не сразу. Но после нескольких ударов все тем же камнем, сидевшим на конце болтающейся цепи, металлическое кольцо лопнуло безо всякого предупреждения. Конан не удержался на ногах и полетел на пол.

Жадно схватив ключи, он разомкнул на себе кандалы, потом нагнулся проверить, жив ли Сальворас. Широкая грудь капитана вздымалась и опадала, хотя и слабо. Конан разорвал полотняную рубашку Хассима и затолкал ее под кольчугу раненого, чтобы унять кровь. Рана уже смердела, ее края успели приобрести зловещий багрово-синий цвет. Если оставить Сальвораса здесь, как бы он не умер, так и не успев во всеуслышание заявить о невиновности Конана. Вот бы сюда того целителя, Мадезуса!.. Что-то он такое говорил о своем особом даре врачевать отравления!..

Поколебавшись, Конан наконец решил, что дешевле будет искать лекаря без тяжелого неподвижного тела на руках. Да, следовало бежать разыскивать Мадезуса! Если кто-то и способен помочь капитану, так только этот странный жрец, выправивший варвару запястье. Конану очень не хотелось бросать Сальвораса, избавившего его от малоприятного знакомства с ножом Хассима. Если бы не капитан, киммериец, без сомнения, уже знакомился бы с достопримечательностями преисподней. Однако делать было нечего, оставалось только спешить и надеяться на удачу. Мысленно Конан поклялся выручить Сальвораса. Хотя тот, что греха таить, был косвенным виновником его последних злоключений.

Забрав ключи и вооружившись тяжелым мечом Сальвораса, Конан выбрался из камеры и опасливо оглядел коридор. Его приволокли сюда без сознания; он не имел ни малейшего понятия о том, в какой стороне выход. На всякий случай он направился туда, откуда пришел Сальворас с Хассимом на плече. Очень скоро, однако, выяснилось, что подземный лабиринт еще хуже заброшенной канализации – столько здесь оказалось развилок, поворотов и тупиков. Хорошо хоть, кое-где тускло коптили светильники. После давешних блужданий по сточным тоннелям у Конана не было ни малейшего желания путешествовать в темноте.

Как же все-таки прикажете выбираться отсюда?.. Время, которое можно было бы потратить на разгадывание головоломки, представляло собой недоступную роскошь. Варвару был нужен Мадезус – и как можно скорее. Соображая, что же делать, он вдруг заметал на полу маленькое, влажно отсвечивавшее пятнышко. Конан коснулся его пальцем, потом поднял палец к свету масляной лампы. Кровь!.. И притом свежая!.. У Хассима, помнится, ряшка была всмятку и кровоточила вовсю. Ага! Вот она, путеводная нить!..

Следовало, пожалуй, поблагодарить заморийского мерзавца хотя бы за то, что он, сам того не желая, указал Конану дорогу к спасению.

Немного успокоившись, Конан покрепче перехватил меч и побежал по кровавому следу. Еще немного, и он выберется из затхлого подземелья. Туда, где ждет его свежий воздух!.. Ветер!.. Свобода!..

ГЛАВА 7

ЗЕРЦАЛО ЯСНОВИДЕНИЯ

Крохотная, бедно обставленная комнатка, в которой обитал Мадезус, изначально была предназначена для храмовых прислужников. Однако молодой жрец и за такую был благодарен Тароклу – костлявому лысеющему первосвященнику беднейшего в городе митраитского храма.

Мадезус положил браслет на грубо сколоченный угловой столик и опустился в неудобное деревянное кресло. Его била дрожь. Он потер кулаками глаза, красные от недосыпания. С тех самых пор, как третьего дня он впервые прикоснулся к браслету, его беспокоили весьма странные сны. После пробуждения они улетучивались бесследно: он ничего не мог вспомнить.

Вчера вечером он попытался поподробнее разузнать о браслете. Киммериец утверждал, будто ничего не ведает о его происхождении. Таким образом, у Мадезуса не оставалось иного выбора, кроме как прибегнуть к обряду Вопрошания Истины и молить Митру приподнять завесу над тайной браслета, распространявшего столь сильную эманацию зла.

Всю минувшую ночь, с заката до рассвета, Мадезус воспевал молитвы и заклинания, а в курильнице тлели едкие листья Малджорны – священного Древа Познания. Хотя это и отдавало святотатством, молодой жрец порою не мог удержаться от мысли, что Митре было присуще чувство юмора. Зачем бы иначе Ему избирать Своим священным деревом растение, чьи листья воняли хуже горящего коровяка?.. Мог ведь заповедать Своим почитателям самое возвышенное благовоние. А вот поди ж ты!..

У Мадезуса чесались глаза от целой ночи трудов и от пахучего дыма. В голове было легко и совершенно пусто. Все его молитвы пропали втуне: Митра не отзывался. Жрец устало опустился на убогий топчан, служивший ему ложем, и тихо произнес еще одну молитву, последнюю. Он просил Митру хотя бы послать ему более спокойный сон, нежели накануне. Опустив налитые свинцом веки, Мадезус постепенно задремал…

Его разбудил пронзительный скрип двери. В голове по-прежнему ощущалась странная легкость, но Мадезус чувствовал себя освеженным и отдохнувшим. Он приподнялся на постели, желая посмотреть, кто пожаловал к нему в гости. И каково же было его изумление, когда он узрел на пороге своего старого наставника – Калетоса!