МЖ. Роман-жизнь от первого лица - Алексей Колышевский

У Штефана заблестели глаза. Если в них и отражалось какое-то сомнение в начале моей пылкой тирады, то сейчас оно улетучилось. Он передал мне трубку через стол.

– Звони. С тобой приятно иметь дело.

– Спасибо. Вы даже не представляете насколько. Алло, девушка, для абонента 44-23. «Морт, бери девайсы и приезжай в ресторан. Срочно. Подпись – Марк». Спасибо. Давайте подождем. А я с вашего позволения немного поем, солянка здесь одно из моих лю…

БА-БАХ!!! Дзынь – дзынь – дзынь!!! Взрыв был такой силы, что я видел, как стоящих вокруг моей машины братков, вместе с их автомобилями, буквально разорвало. Стоянка находилась метрах в двадцати от витрины ресторана, вся стена которого была от пола до потолка стеклянной. Стекла разбило взрывной волной в мелкую крошку, и она усыпала весь пол. К счастью, из-за яркого солнца ни одного посетителя у витрины не было, никто не пострадал. Я лишь ощутил на себе силу взрыва – меня подбросило на стуле, обдало жаром, оглушило. Реакция моего собеседника не отличалась оригинальностью. Он обалдело вытаращился на улицу и ловил ртом воздух. Затем, с искаженным гримасой злобы лицом, повернулся ко мне и хотел что-то сказать, но не успел. Сильнейший удар ребром тяжелой тарелки, направленный одновременно в переносицу и край правой глазницы, заставил криминальный мир понести тяжелую утрату. И тезка дракулоподобного диктатора рухнул вниз, ударившись об стол искалеченным лицом.

Я был не в лучшей спортивной форме. Курение сигарет и выпивка не шли на пользу моей дыхалке, но в тот день сам Бен Джонсон не угнался бы за мной. Как я бежал! Скажу банальность, но у меня словно действительно выросли крылья за спиной. Часы показывали 18.31, когда я вбежал на площадь, с которой прямо навстречу мне уже двигался автобус, стартовавший точно по расписанию. Я остановился, трясущейся рукой достал из кармана билет и поднял его повыше, так, чтобы было видно. Водитель, покачав головой и шутливо погрозив мне пальцем, остановился, дверь открылась. Я с бешено колотившимся сердцем ворвался в салон.

– Слушай, а что там за грохот был только что? Ты не знаешь? – обратился ко мне он.

– Не, не знаю, вот мой билет, место 34, я чуть не опоздал!

– Ага, так бы вот и уехали без тебя. У меня обычно полный автобус, а в этот раз сижу и удивляюсь: двоих пассажиров нету! Ну, вот, слава Богу, хоть ты объявился. Больше ждать никого не стану, у меня автобус рейсовый, везде успеть по графику надо, садись быстрее!

Тридцать четвертое место было почти в самом конце салона. Я прошел его весь, вглядываясь в лица пассажиров. Руси среди них не было.

Сплин

Я не буду надрывно скулитьНа гробах улетевших весен,«Ни о чем никогда не жалеть» –На осколках моих весел.Осклабив в ухмылке рот,Я живу эту жизнь дальше:Не философ и не урод,Просто трепетный раб фальши.Иллюзорно текут реки лет,Незаметно стареют мысли:Я клянусь пролетевшим годам,Не позорить дальнейшей жизни.Не один я, и есть друзья,Те, которые к свету ближе,Вспоминайте меня иногда,Я не стану в глазах ваших ниже.Я свинцового неба раб,На осколках разбитых весенЯ пойду, пожалуй, в кабаИ спою за столом песен.Буду петь о шальной любви,Буду петь о своем счастье,Буду петь о тебе – плыви,Я потом – ведь летать я мастер.

Руся, Руся. Как же виртуозно ты кинула меня, сучка. Подставила под бандитские стволы, не положила в гребаный унитазный бачок пистолета. Счастья тебе с моим миллионом. Я себе еще, может быть, заработаю. Я ведь тоже хотел тебя сначала поматросить и бросить. Хорошую ты себе выбила компенсацию за моральный ущерб. Ничего. Я к тебе еще загляну в гости, когда ты меньше всего будешь этого ожидать.

С такими нерадостными мыслями я провел время в многочасовом пути от Кишинева до Бухареста. Стихи, которые сами вылезли на свет, я набросал на каком-то клочке бумаги и убрал его в кошелек. Итак, с чем я остался? А вот с чем: я рассчитывал по возвращении в Москву выгодно вложить деньги. Купить несколько квартир, например, и сдавать их. Никогда больше не работать, а купить загородный домик и тихо жить там в свое удовольствие. Стать, наконец, свободным, в моем понимании, человеком! Учитывая, что цены на жилье в Москве были тогда невысокими, мой замысел выглядел более чем реалистично. Лера обязательно должна была родить еще, и у меня была бы прекрасная семья с двумя детьми и дом «полная чаша». В общем, ничего плохого, сплошной позитив! И вот что вышло на деле. Я, кинутый телкой и чуть было не подвешенный за яйца гангстерами, ехал с какими-то молдавскими ловцами счастья в Бухарест для того, чтобы вылететь оттуда в Москву, воистину налегке! Денег было жаль настолько, что боль от их утраты заслонила собой все события нескольких прошедших дней, больше похожие на сюжет из фильма-боевика категории «Б» со Стивеном Сигалом в главной роли.

Но я не могу долго отравлять себя ядом переживаний. Я слишком люблю жизнь, чтобы долго концентрироваться на всяком отстое. Жизнь продолжается, и, по ее закону, всякая палка всегда имеет два конца. Да, меня кинули. Да, я лишился почти всех денег, но кое-что ведь у меня осталось! И этого «кое-что» вполне хватит на переезд из тридцатиметровой «однушки», где все мы ютились на голове друг у друга, в квартирку побольше. А самое главное – я остался жив! Жив назло всем этим Кукушкам и Пышнякам. Я, как крутой Данила Багров, разделался с местечковыми гангстерами с помощью их же девайсов, которые они продали мне, доказав тем самым принцип круговорота вещества в природе. Да, я не стал свободным в том смысле этого понятия, который есть в финансовой свободе, но я наконец-то попробовал свободу на вкус! И вкус этот мне понравился. Я буду искать его вновь и вновь. Я никогда не забуду этого прекрасного полета куда угодно. У меня не получилось вырваться из корпоративной тюрьмы с первого раза, но я обязательно попытаюсь совершить побег еще раз, и еще раз, и так до тех пор, пока не найду постоянный источник свободы, из которого я буду пить каждый день, каждую минуту, без остановки. Для этого мне не нужен алкоголь, не нужны наркотики. Свобода не в этом! Я понял наконец-то, в чем она! Свобода в том, когда ты живешь в мире с самим собой, когда твоя совесть не мучает тебя вопросами, когда дело, которым ты занимаешься, является словно бы твоим продолжением.

Свобода – это найти себя в этом деле. А дальше можно познать смысл счастья. Он там, где-то совсем близко.

Но в чем же оно, то самое дело, которое я могу выполнять с удовольствием? Только не в том, чтобы работать «на дядю», ежедневно проводя за тупой монотонной работой в офисе по десять часов. Как бы хорошо за него ни платили, а платят, как правило, недостаточно, это все равно рабство. Стать таким же дядей с тем, чтобы работали на тебя? Нет, все равно не получится. Каким бы «дядей» ты ни был, ты все равно в свою очередь работаешь на какого-нибудь дядю покрупнее, и так далее по возрастающей. А стать самым главным дядей – это шанс один на миллиард. Тем более если верить в то, что все предопределено заранее и каждый из нас – станет тем, кем должен стать: офисным рабом, наемным убийцей, революционером, сутенером, детским врачом или, что крайне маловероятно, главным дядей, на которого все работают. Он сидит где-то в самой глубине нашего муравейника, и его не видно со стороны. И даже если попытаться разворошить этот муравейник, то ничего невозможно будет разобрать, а так как он главный дядя, то его к тому самому моменту и вовсе в этом муравейнике не будет, а вместо этого он будет сидеть где-нибудь в вертолете и насмешливо пить тыквенный сок через соломинку. А почему он такой крутой? Чем он такой уж особенный? В чем его исключительность? Таких дядей называют небожителями. Они проигрывают состояния в казино, их блядовитые дочери тратят по пять тысяч долларов на кроватку для своего тойтерьера, их жены нанимают десять маникюрш, по числу пальцев на руках. Гребаное высшее общество. Да, наверное. Таковым они себя считают, во всяком случае. У них денег, как говна за баней. А вот откуда они? Их деньги, нажитые в России, – это грязные деньги. К нам, как ни к кому более, подходит утверждение о том, что «источником каждого состояния является преступление».

Хотя что это я так разошелся? Когда я сам совершенно недавно получал суперприбыль путем банальной спекуляции, используя коррумпированных и развратных наймитов предприятий, то думал ли я о том, что деньги достаются мне бесчестно? Нет, не думал. И, если задать самому себе вопрос: а терзали бы меня угрызения совести, если бы я, приватизировав какой-нибудь горно-обогатительный комбинат или рудник, сидел бы сейчас в бассейне своей виллы в Майами, окруженный шоколадными от загара нимфетками, с ноздрями, сожженными кокаином? Нет, сэр, ответ отрицательный. Да плевать бы мне было на всех и на каждого, кто ниже меня. Снисхождение бы испытывал я к равным по толщине кармана и подобострастие перед власть предержащими, стяжавшими, помимо денежной, еще и государственную власть.