Растоптанная Победа. Против лжи и ревизионизма - Александр Дюков

В пропагандистских целях на состоявшемся в августе 1943 г. III Чрезвычайном Великом съезде ОУН(Б) был принят тезис о равноправии всех проживающих на Украине национальностей — в том числе и евреев. Это постановление было широко использовано бандеровской пропагандой, оставаясь, впрочем, довольно далеким от реальности. Фактически было прекращено преследование лишь тех евреев, которых использовали в УПА в качестве ценных специалистов (например, врачей). Скрывавшиеся в лесах беглецы из гетто уничтожались по-прежнему — равно как и поляки. Вступавшие в УПА евреи, не располагавшие «полезной специальностью», в соответствии с директивой командования тайно уничтожались СБ ОУН. Незадолго перед приходом на Западную Украину войск Красной Армии СБ ОУН были ликвидированы служившие в УПА евреи-специалисты, бывшие советские военнопленные и украинцы-«восточники». Также были уничтожены вместе с жителями находившиеся под контролем УПА еврейские семейные лагеря.

Как видим, под влиянием внешних обстоятельств проводившаяся украинскими националистами антиеврейская политика подвергалась определенным коррективам. Характерное для начала войны брутальное преследование евреев в конце лета 1943 г. сменилось официальным признанием их «равноправия» и тайным уничтожением руками Службы безопасности ОУН. Однако по существу это — не более чем косметические изменения: так или иначе уничтожение продолжалось.

Руководство ОУН окончательно отказалось от проведения антиеврейской политики лишь в 1944 г. Это было сделано по вполне прагматичным причинам: наличие в программе ОУН(Б) антиеврейских положений означало невозможность найти поддержку на Западе и реальную возможность потерять поддержку отрицательно настроенного к нацистам населения Западной Украины. В то же время «еврейский вопрос» на Украине больше не существовал — он был радикально решен во время нацистской оккупации.

Впоследствии пропагандисты ОУН(Б) предприняли попытку «отчистить» испорченную предшествующей антиеврейской политикой репутацию организации, достигнув в этом определенных успехов. Утверждения о том, что ОУН никогда не проводила антиеврейской политики из пропаганды ОУН перекочевали сначала в воспоминания оказавшихся на Западе оуновцев, затем в работы «диаспорных» историков и, наконец, — в исследования современных украинских историков-ревизионистов. Однако с действительностью эти утверждения не имеют ничего общего.

Определить точное число уничтоженных формированиями ОУН и УПА евреев не представляется возможным. В историографии фигурирует лишь одна цифра: по мнению израильского исследователя Арона Вайса, на Западной Украине оуновцами было уничтожено около 28 тысяч евреев [314]. Насколько это соответствует действительности, неизвестно.

В заключение следует отметить характерную особенность холокоста по-оуновски: евреи не были ни единственной, ни главной жертвой украинских националистов. Поляки и сочувствующие советской власти украинцы уничтожались боевиками ОУН и УПА одновременно с евреями и, как правило, в большем числе. Массовое уничтожение «чужинцев» и «предателей» оказалось одной из главных характеристик радикального украинского национализма. Эта тень падает и на тех, кто от имени современной Украины возводит боевиков ОУН и УПА в ранг национальных героев.

«Die Aktion Kaminsky»: Локотское «самоуправление» и создание бригады РОНА

Для российских историков-ревизионистов история «Локотского автономного округа» и сформированной в нем бригады Бронислава Каминского давно стала своеобразной «Малой землей». Подобно тому, как в эпоху «застоя» действия 18-й армии на Новороссийском плацдарме стали превращаться чуть ли не в главное событие Великой Отечественной, в наше время ясно наметилась тенденция рассматривать создание в поселке Локоть на Брянщине местного «самоуправления» как событие практически всемирно-исторического значения, как некую «альтернативу» борьбе против пришедших на нашу землю оккупантов.

Разумеется, подобная точка зрения в российском обществе является откровенно маргинальной; ее сторонников можно встретить разве что среди полубезумных «истинно-православных» сектантов, празднующих день рождения Гитлера неонацистов, сгруппировавшихся вокруг журнала «Посев» неовласовцев да прагматично отрабатывающих зарубежные гранты «либералов». А вот в историографии апологетика «локотской альтернативы» парадоксальным образом оказывается господствующей — просто потому, что писать о ней предпочитают почти исключительно ревизионисты. И пишут они активно: к настоящему времени о «Локотском округе» опубликовано семь книг и несколько десятков статей [315]. При этом, правда, особого прироста фактической информации не наблюдается: в качестве основного источника в большинстве случаев используется издававшаяся в Локоте коллаборационистская пресса да отдельные сообщения советских партизан. Еще одна примета ревизионистской историографии — практически полный отказ от исследования преступлений формирований РОНА, совершавшихся во время карательных операций против советских партизан. Зато партизаны в работах ревизионистов непременно предстают кровавыми бандитами.

Публикуемая статья не претендует на полное раскрытие всех тем, связанных с историей «Локотского округа» и бригады Каминского. За скобками остается участие бригады РОНА в борьбе с белорусскими партизанами под Лепелем, участие «каминцев» в подавлении Варшавского восстания и многие другие не менее интересные сюжеты. Написание полной истории «бригады Каминского» — дело будущего, пусть и недалекого. Пока же попробуем найти ответы на вопросы, связанные с т. н. Локотским округом. Чем на самом деле являлось это административное образование? Действительно ли формирования Каминского, а не советские партизаны были «хозяевами Брянских лесов»? Участвовали ли «каминцы» в нацистском геноциде против населения оккупированных областей?

Глава 1

Оккупация Орловской области: оперативная обстановка

Прежде чем приступить к рассказу о «Локотском самоуправлении», уясним обстановку на оккупированной нацистами Орловской области. Оккупирована эта территория была в начале октября 1941 г. Сокрушив войска Брянского фронта, 2-я танковая армия Гудериана ушла дальше — на Тулу и Москву. А перед командующим тылом армии встала нелегкая задача организации на захваченных территориях оккупационного порядка.

Анализ немецких документов, проведенный американскими историками, свидетельствует, что главной проблемой командующего тылом был недостаток войск. «После продвижения боевых частей дальше на восток ответственность за управление и обеспечение безопасности в этом регионе была возложена на командование тыловых частей второго эшелона. Имеющихся в их распоряжении сил едва хватало для занятия крупных центров и защиты главных линий коммуникаций» [316].

Главными коммуникационными линиями оказались, естественно, железные дороги. В области их было немало. С запада в область вели две железные дороги: Гомель — Клинцы — Унеча — Брянск с юго-запада и Смоленск — Рославль — Брянск с северо-запада. Из Брянска железные дороги расходились по четырем направлениям. На юг шла железнодорожная ветка Брянск — Навля — Льгов — Харьков. От Льгова на восток уходила железная дорога к Курску. На юго-восток из Брянска шла железная дорога на Орел; на северо-восток — к Калуге, на север — к Кирову и Вязьме. Еще одна железнодорожная ветка напрямую связывала Орел и Курск.

Значительная протяженность железных дорог сама по себе делала их защиту довольно-таки трудным делом. Ситуация усугублялась тем, что западная и юго-западная части Орловской области были покрыты густыми лесами, в которых находили укрытие «окруженцы» разбитого Брянского фронта, а также организованные местными партийными властями и органами госбезопасности партизанские отряды и диверсионные группы. Согласно отчету начальника 4-го отдела УНКВД по Орловской области, в общей сложности на оккупированной территории оставлено 72 партизанских отряда общей численностью 3257 человек, 91 партизанская группа общей численностью 356 человек и 114 диверсионных групп численностью 483 человека [317]. Немаловажным было то, что, в отличие от партизан приграничных областей, которых летом 1941 г. забрасывали в тыл врага практически без подготовки, у орловских партизан оставалось время на слаживание. Больше половины из них к тому же прошли подготовку в специальных школах, в первую очередь — в возглавлявшемся полковником Стариновым Оперативно-учебном центре [318]. Результат не замедлил сказаться: в течение октября — середины декабря распалось лишь 8 партизанских отрядов общей численностью 356 человек [319]. Остальные продолжали борьбу.