Чемодан - Юлия Резник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иван аккуратно прикрыл дверь в комнату деда, сходил в душ и растянулся перед телевизором. Он так быстро отвык засыпать один, что в те дни, когда Люся прогоняла его домой, полночи ворочался с боку на бок, не в силах уснуть. Как обычно, при бессоннице, в голову лезли всякие мысли, а в душе поднималась тревога, которую при свете дня он гнал прочь от себя. Что-то не давало Ивану покоя. Тонкой беспокойной стрункой с тоскливым звучанием в нем вибрировал страх. То нарастающий, как крещендо, то сходящий на нет. И только рядом с Люсей муть в душе оседала. Было в ней что-то легкое, искрящееся, успокаивающее. Некое заразительное веселье, и бесконечное тепло, которым та щедро его одаривала, развеивая все сомнения.
Однако прошлое все еще не отпускало. Ивана накрывали болезненные воспоминания. И неприкаянность, и мучительное одиночество, и нереализованное желание быть для кого-то нужным, и его потребность в любви… Все то, что он загонял в самые дальние тайники памяти. О чем не хотел вспоминать…
Любовь к женщине вновь сделала его беззащитным. Всколыхнула все страхи, но, в то же время… подарила счастье и надежду. Никогда еще Иван не чувствовал себя настолько цельным, настолько… завершенным. Настолько… на своем месте.
– Не спишь?
– Не сплю, – вздохнула Люся на том конце провода.
– Ты же твердила, что я тебя утомил… – напомнил Иван, широко улыбаясь.
– Еще как… Но без тебя уснуть почему-то не получается. Хотя и с тобой не заснешь!
Иван рассмеялся в голос.
– Что делаешь?
– Крашу ногти…
Ваня сглотнул. В воображении возникла прекрасная картина. И он многое бы отдал, чтобы увидеть её наяву. Люсеньку, красящую ногти в неизменный алый цвет. Ее же, прихорашивающуюся у зеркала, или примеряющую новое платье… В его жизни так сильно не хватало этой женственности! Баночек-скляночек с духами и кремами возле его бритвенных принадлежностей. Розовой зубной щетки, около его, голубой. Крохотных туфелек – рядом с его, почти сорок шестого размера, ботинками. Откровенного кружева женских трусиков вперемешку с его непритязательными хлопковыми боксерами…
– Слушай, Вань, а хочешь, завра к Ирке с Серегой за город поедем? У них от бабки хатка осталась. Они звали на шашлыки.
– Хочу, конечно. Я с тобой все хочу! Заехать за тобой прямо сейчас? – не то пошутил, не то на полном серьезе спросил Иван, вызывая тем самым Люсин громкий смех.
– Нет, уж, маньяк… Дотерпи до утра. Может, и правда удастся поспать…
Ваня заехал за Люсей в десятом часу, а уже к обеду они вместе с Серегой Чипижным жарили мясо на заснеженной площадке возле приземистой неухоженной хатки. Неподалеку дети лепили снеговика, а Люся с Иркой, сидя на покосившейся веранде, пили горячий чай и лениво о чем-то переговаривались. Иван с каким-то щенячьим восторгом впитывал в себя все происходящее. Для него такого рода посиделки были чем-то неведомым, незнакомым. Тем, о чем он мечтал ребенком, и тем, что с ним так и не случилось. До этих пор. Рядом с Люсей совершенно неожиданным образом мечты становились реальностью… И так легко было представить, что где-то здесь бегают и их дети. Дети, которым они вместе подарят счастливое детство.
– Люся, отдай мне своего Ивана в аренду. Ты посмотри, как он со спиногрызами ладит! – шутливо заметила Ирка, когда они, наконец, устроились за столом.
– Это потому, что они чувствуют в нем родственную душу, – рассмеялась Люся.
– Думаешь? А вдруг всему виной обостренный отцовский инстинкт? Ваня, ты, часом, своими детьми обзаводиться не планируешь?
– Все вопросы к Люсеньке. А я, как говорится, всегда готов.
Люся закашлялась. Ирка с Серегой рассмеялись.
– А чего, Люсь… Подарите внучка тете Томе к юбилею. Вань, ты как… С тещей общий язык нашел?
– К сожалению, у меня еще не было такой возможности. Мы не знакомы.
Ирка перевела растерянный взгляд на Люсю:
– Непорядок, Люсьен. Как же так? Или ты хочешь сюрприз устроить? Зятем порадовать? Нет, ну, а что… Экстравагантно!
Обычно разговорчивая Люся промолчала, опустив взгляд в тарелку, и сидела так, пока разговор не перешел на другую тему.
Она выбила почву у него из-под ног. Она его сокрушила… Иван понял все. Сердцем почувствовал. Не зря оно у него тревожно сжималось, издавая аварийные сигналы. Не зря прошлый опыт вопил, предупреждая об опасности. Огромный болезненный комок подпер горло. Он даже говорил с трудом. И мечтал лишь об одном – остаться, наконец, наедине. Впрочем, когда это случилось, легче не стало. Улыбаясь и что-то рассказывая, Люся захлопнула за ними дверь, и стащила сапоги с ног.
– Ну, чего стоишь? Раздевайся… Я весь день мечтала, как доберусь до тебя…
Она обняла парня за шею, потираясь холодным с улицы носом у основания его шеи.
– Как же ты пахнешь вкусно, Вань… Ва-а-ань? Что-то не так?
Люся откинулась в его руках и непонимающе уставилась на парня. Иван догадывался, почему. Обычно, стоило ей только его коснуться, как он буквально выпрыгивал из штанов. Но сегодня все было иначе. Иван покачал головой.
– Когда у твоей матери юбилей?
– В среду… – растерялась Люся, – А при чем здесь он? – уточнила поспешно.
– Просто интересно, собираешься ли ты меня приглашать…
Люся отошла в сторону, отвела взгляд, под предлогом необходимости снять кофту.
– Приглашать? Я как-то не задумывалась об этом…
– Не задумывалась… – тихонько повторил парень.
– Вань, да что с тобой сегодня, никак не пойму?!
– Скажи… А ты вообще планируешь меня знакомить со своей семьей? Или… я гожусь только на роль тайного любовника?
Люся сглотнула. Она очень хотела что-то ответить, но слова, казалось, застряли в горле. Наконец, облизав губы, прошептала:
– Конечно. Со временем я вас представлю. Если у нас что-то сложится… Конечно!
– Что-то сложится? – как попугай повторил Иван. – Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Люся. Что еще у нас, по-твоему, должно «сложиться»?
– Я не знаю! Не знаю… Все слишком быстро! Так быстро, что я не успеваю за происходящим! К тому же ты младше…
– Ты каждый раз мне об этом напоминаешь. Но я не уверен, что дело именно в этом.
– А в чем же тогда?!
– Скажи… Признайся… Себе, в первую очередь… Если бы я был белым… Белым парнем, на восемь лет младше… Тебе бы было проще принять решение?
Иван шокировал её своим вопросом. Шокировал и… абсолютно дезориентировал. Она не была расисткой! Никогда не была. Он ведь на это намекал? Не так ли?! Но… для неё цвет его кожи не имел никакого значения! Как он вообще мог такое подумать? Или… или в его словах
