Империи Древнего Китая. От Цинь к Хань. Великая смена династий - Марк Льюис

Сыма Цянь развил такой подход к истории Цинь, описав, как первый китайский император приказал очистить гору Сян от деревьев только потому, что бурей, вызванной богиней местного алтаря, запрудило русло его реки. Он распорядился прорубить проход в горах и засыпать долины, чтобы проложить прямую дорогу от Цзяюаня на северо-запад до Юньяна, расположенного около старой столицы династии Цинь. Когда он искал острова бессмертных созданий, ему приснился сон, будто он вступил в борьбу за победу над морским божеством, преградившим ему путь. Он вооружился сам и вооружил экипажи отправленных им судов магазинными арбалетами, чтобы убивать китов, мешавших его поискам, и однажды стрелял и убил одного кита. Его упражнения по восхождению на многочисленные вершины гор и установление там камней с письменами, в которых перечислялись его подвиги, называются еще одной формой проявления попытки навязать или буквально прописать его волю естественному существованию природы16.

В нескольких таких надписях содержатся строки, посвященные проблеме управления природой. В одной из надписей сформулировано утверждение о том, что законы и стандарты первого китайского императора «касаются всего, что освещают солнце и луна», как будто эти астральные тела служили ему, и что «его благословение распространяется на волов и лошадей». В другой надписи описывается, как император своей властью «встряхивает четыре оконечности Земли» и «приводит в порядок вселенную». В третьей надписи излагается, как этот император разрушал стены, разрывал насыпи, чтобы открывать русла рек, и выравнивал крутые и опасные узкие теснины, чтобы устранить преграды. Весь этот процесс описан как «совершенствование формы Земли»17.

Предположение о том, что первый китайский император с его высокомерием мечтал о власти над вселенной, стала обычной темой в литературе более поздней китайской истории. Когда Нанкин стал в IV веке столицей Китая, появились летописи, авторы которых сообщали о том, как совершавший путешествия первый китайский император пересек область Нанкина и отметил, что здешняя местность еще послужит строительной площадкой для будущей столицы. Чтобы помешать воплощению своего же пророчества в жизнь, которое повлекло бы за собой свержение его династии, император приказал срыть вершину горы, чтобы она казалась пониже. Авторы других летописей описывают его попытки построить мост через восточное море, чтобы добраться до островов бессмертных созданий. В «Рапсодии негодования» Цзян Янь в VI веке н. э. во многом вторит Цзя И и Сыма Цяню с их критикой и затем сообщает, как первый китайский император возвел мост из морских черепах. Век спустя поэт Ли Во (Ли Бай) привел вариант легенды, в соответствии с которым некий чародей оживил камни, а первый китайский император кнутом заставлял их войти в море и сложиться в виде моста для него. В этой повести он также попытался стрелять в кита, который мешал ему добраться до нужных островов18.

Авторы древних повестей относятся к первому китайскому императору как к страдающему манией величия человеку. Авторы более поздних поэм используют его в качестве трагической фигуры типа Озимандия, заканчивая повествование размышлениями о его смерти и крахе его деяний. Тем не менее они высвечивают неподтвержденные аспекты судьбы императора. Во-первых, предположение о том, что власть императора распространялась на весь мир природы, включая деревья и скалы, в имперском Китае получило всеобщее признание. Во-вторых, сам образ императора, управляющего влиятельными духами и ведущего войну с божествами, не ограничивался первым китайским императором. Например, величайший поэт династии Западная Хань Сыма Сянжу написал «Рапсодию великого человека», в которой он изобразил императора У, приказавшего свите богов штурмовать ворота Небес и похитить нефритовую деву. В своей собственной поэме император У при восстановлении прорыва в плотине Хуанхэ изображает себя главенствующим божеством реки19. Последнее – строительство канонической имперской столицы, с ее прямоугольными стенами, сетью улиц и башнями, – требует наложения воли императора на местный пейзаж. Опыт первого китайского императора при проектировании императорского города, например при сооружении дворцов по схеме расположения созвездий, а также включении в единый ансамбль точных копий дворцов или их стилистических элементов со всей империи, был приобретен при династии Хань и последующих династиях.

Притом что действия первого китайского императора оставались поводом для осуждения, они к тому же послужили непризнанным образцом для насаждения более поздней императорской власти, рафинированным примером или идеальным образцом оригинала, которому более поздние правители подражали в приглушенных, замаскированных версиях. Мифическая фигура родоначальника династии Цинь является воплощением идеи о единой Китайской империи.

Глава 4

Столицы империи

Город – это одно из крупнейших сооружений на земле, средоточие общественных заведений, учреждений для работы и развлечений, место, где люди получают возможность воплотить свои представления об идеальном обществе и мироздании. Со стенами, предназначенными для ограждения населяющего его народа от окрестностей, город представляет собой своеобразное пространство для существования человека, заполненное изделиями и традициями, образующими цивилизацию. Как наиболее значительные места обитания политической власти, городские центры служат точками притяжения верховных правителей и подневольных управленцев, а также сценой, на которой они разыгрывают свои властные полномочия. А в области торговли города служат центральными узлами обращения товаров и обмена ими, куда стремятся люди, располагающие ценными предметами, а также те, кто, в свою очередь, производят иные товары, предназначенные для внешнего потребления в других городах или в местах человеческого обитания размером поменьше.

До появления Сражающихся царств китайские города служили культовыми и политическими образованиями, населенными знатью и ее последователями. По большей части они представляли собой родовые гнезда одного клана с максимальной численностью населения в несколько десятков тысяч человек и единственной городской стеной. С крахом августейшей власти династии Чжоу подавляющее большинство этих культовых центров стало независимыми городами-государствами под управлением чем-то наподобие герцогского рода и его благородных приверженцев, которые осуществляли контроль над подчиненным населением соседних прилегающих к городу районов. Только исподволь удалось эти города-государства присоединить к большим территориям Сражающихся царств V века до н. э.

Сражающиеся царства и древнейшие имперские города

По результатам недавних археологических раскопок можно прийти к выводу о том, что в период Сражающихся царств количество городов увеличилось, а схема их застройки стала сложнее в силу бурного роста городского населения, а также увеличения объемов ремесленного производства и торговли. Увеличилась протяженность защитных городских стен, а внутри такого надежно защищенного города в целях отделения политических и церемониальных округов от торговых и жилых районов возвели стены вспомогательные1. Это физическое отделение политической деятельности от повседневной жизни случилось в решающий момент истории китайской городской жизни, когда правители Сражающихся царств включили города в свою всеобщую административную сеть и заменили местную знать своими собственными доверенными лицами. С этого момента и дальше города в Китае с физической и политической точки зрения подверглись внутреннему разделению, когда в одной части города население занималось ремеслами и торговлей, а в это время в другой его части вершилась политическая власть. Население этих двух городских областей сосуществовало в условиях некоторого взаимного недоверия.

Такое недоверие сформулировано в законах, положениями которых купцов ставили на особый контроль, и им с потомками запрещалось поступать на государственную службу, носить шелковую одежду, седлать лошадей или владеть землей2. На практике учитывали только мелких торговцев, в то время как на зажиточных купцов, занимавшихся торговлей предметами роскоши на большие расстояния, все эти запреты не распространялись. Тем не менее растущее отчуждение купцов от чиновников, в равной степени числившихся городскими жителями, пришло на смену существовавшему с древних времен отчуждению городского населения от населения сельского. Такое отчуждение стало определяющей правовой категорией имперского периода.

Данное юридическое и физическое деление населения соответствовало новой социальной модели, предложенной философами периода китайской истории, когда доверенные лица правителя относились к профессиональной группе подданных, отличающихся от всех остальных категорий тружеников тем, что они занимались умственным трудом и освобождались от тяжелого физического труда на объектах, строившихся другими людьми и передающихся из рук в руки между ними же3. Таким образом, как раз когда в административных моделях территориального государства границы между городом и страной исчезли, внутри самого города пролегли новые и более четкие линии раздела.