Журнал «Вокруг Света» №12 за 1978 год - Вокруг Света

Вон — видите? — дурачок в короне. Это Кадж-Назар, Храбрый Назар. Смотрите, какой он трусливый и глупый! Стал нежданно-негаданно царем, а жена-крестьянка в конце концов сбросила его с трона. У вас говорят «повезло дураку», мы говорим — «счастье Назара».

Так, здесь у меня что? Это шахматные фигурки. Не удивляйтесь, что они такие здоровенные и непривычные. Ими не играют, и потом это же мои шахматы. Почему король должен обязательно быть королем? У меня он пивовар: видите, какую бочку тащит; очень важный человек на селе — потому и король.

Вот — керамическая уксусница, я сделал ее в виде птицы Сирин; эти двуликие фигурки я называю театральными: у каждой — лицо и маска; вот — сельские типы: скряга денежки считает, гончар горшок лепит, кумушки судачат. Они у меня разные — деревянные, чугунные есть, но в основном глиняные. Я последнее время глиной очень увлекся, хотя раньше и литейным делом, и чеканкой занимался.

Вообще, глина — роскошный материал, но хрупкий: большой вещи из нее не вылепишь. Мечтаю я алюминием заняться. Он хорошо тонируется, и легко сделать так, что монументальные алюминиевые скульптуры ничем не будут отличаться от раскрашенной глины. Тогда того же Швейка можно величиной с дом соорудить.

Откуда краски беру? Во-первых, промышленные использую, конечно. Во-вторых, сам делаю — из растений. Поверьте: если нужно, стойкие краски можно сделать из любого растения, из любого фрукта, любой травы. Например, отличный темно-коричневый цвет дает тут. Зеленую краску меня еще мать научила делать. Есть у нас такая трава со стрельчатыми листьями — не знаю, как называется по-русски. Собираешь ее в пучок, выжимаешь и сок настаиваешь, пока не загустеет. Краска получается яркая, чистая по тону и... гремучая. Если этот сок держать в закупоренной бутылке, пробку вышибет почище шампанского.

А вот на этих полках моя гордость: национальные костюмы. Если вы были в музее резьбы, то, конечно, видели деревянные столбики-куколки. Я специально занимался историей армянских костюмов и знаю их все наизусть, без хвастовства. Таких куколок я сделал около пятисот — и ни разу не повторился! Конечно, доля фантазии здесь есть — я никогда не копирую костюм в подробностях, беру лишь идею; но все это — либо существующие и поныне элементы одежды, либо восстановленные старинные наряды.

Костюмами я начал заниматься пятнадцать лет назад. А когда захотел собрать их все воедино, возникла проблема: как это лучше сделать? И вдруг совершенно случайно увидел на пустыре чурбачки — бракованные заготовки. У меня как щелкнуло в голове: раскрасишь — и получится то, что надо! На первых порах немного экспериментировал с формой, потом пришел к единой — конусообразной. Она самая выразительная: любой костюм ей идет — мужской, женский, свадебный, повседневный.

Через свои чурбачки я даже в Америку попал. Там советская выставка была, ну и меня пригласили. Сидел я в уголке в отделе, отведенном нашей республике, и прямо на глазах у зрителей свои куколки раскрашивал — по памяти. Вокруг всегда толпа стояла. Целую книгу отзывов привез.

В музее сам видел: кое-кто проходит мимо чурбачков, не обратив внимания: мол, статичные слишком. Но присмотритесь: они же движутся! Танцуют!..

Мастерская Саака и впрямь ожила. Вокруг меня двигались в хороводе празднично наряженные чурбачки; подмигивали хитрющие бесы из народных сказок; разбойничьего вида шахматные фигурки готовились устроить драку на клетчатом поле; глиняные ашуги настраивали каманчи...

А Варпет-кудесник выводил на середину комнаты смешно шагающего голубого веревочного аиста — опять-таки собственное его изобретение: подарок внукам. И сам радовался, как ребенок, как Тильтиль, поймавший синюю птицу.

Совсем «добил» меня Саак, когда покидали мастерскую.

— Видите там, в углу, ванну? — тайным шепотком, заговорщически спросил он. — Новое дело хочу освоить. Гальванопластикой буду заниматься. Интересно — страсть как!..

И, наконец, последнюю тайну Варпетов выдал мне шагающий голубой аист. Он раскрыл бумажный клюв и просто сказал на прощанье: «Не стой на месте! Никогда не стой на месте!»

Виталий Бабенко, наш спец. корр.

Арей-озеро

Николай Дмитриевич Яньков много лет был постоянным автором нашего журнала, корреспондентом по Забайкалью. Его публикации — «Ганджур», «Тибетский доктор», «Женьшень деда Чайковского», «Легенда о Королевском седле», «Открытие мира Майтреи» и другие — всегда находили живой отклик. Летом этого года Николай Яньков трагически погиб. «Арей-озеро» — один из последних его очерков....

Волны ворошат песок.

На берегу мотает ольховые ветки, шумит хвоя сосен. Дует ветер, напористый и холодный. Пахнет озоном, йодом, льдистым дыханием далеких высот. Волны с белыми барашками на гребнях источают сине-зеленый донный огонь. На песок выбрасывает водоросли и темные водяные яблочки — сфероностоки, или, по-местному, «картошку». Редкие старатели бродят вдоль полосы прибоя, собирают сфероностоки. От холода синеют пальцы рук. Остальных поклонников озера (а их здесь тысячи три!) холодный ветер загнал в палатки. Деревянно стучат борта лодок, качаясь на цепях. Закрыта наглухо дверь зимовья, в котором живет дед Васюха, некое доброе божество озера, поставщик целебной грязи и водяных яблок.

Холодный ветер буйствует день или два, табунами летят серые облака — кони. Тишеют волны. И как только проносит облака, солнце накаляет кварцевые пески берега до того, что нельзя ходить босиком. Неопытные любители загара опаляются на этих песках до фиолетовых волдырей — кожа потом спадает, как у змей во время линьки. Такие пески!

В солнечный день берега усыпаны детьми, женщинами, старухами, стариками. Мажутся грязью, похожей на солидол, едят водяные яблочки, стоят по горло в воде, залечивая разные хвори. Озеро питают донные минеральные источники — огромная воронкообразная чаша минеральной воды, море!

Зимовье деда Васюхи из черных поколотых бревен — принадлежность рыболовецкой бригады. Васюхе оно отдано под жилье по доброте душевной. Это зимовье и сам дед Васюха как бы навечно приросли к берегу Арея, покрылись мхом — тиной. И будто вместе они родились на горном хребте — озеро и дед Васюха.

А озеро древнее. Происхождение его загадочно. Следов действия вулкана поблизости нет, нет и высокой горы, с каких в ледниковый период скатывались мегатонные куски льдин, выдалбливая кары — ямины. Арей будто бы творение рук человеческих. Напротив избушки Васюхи, на противоположном северном берегу, отчетливо заметен песчаный вал, не позволяющий водам Арея упасть в низину, в покать. И будто бы вал этот сыпали толпы татар, Чингизовы орды. Из монгольских степей, говорит легенда, конники Чингисхана ринулись на запад, к Байкалу; шли они долиной Ингоды, а потом речкой Танга поднялись на Арейское плато. И тут они увидели тридцать четыре целебных источника от тридцати четырех болезней. Личный лекарь предводителя подтвердил всесильность воды. Источники соединялись в маленькой котловине, кружили там и речкой сливались в пологую падь. Кривоногие Чингизовы конники почти все поголовно мучались ревматизмом, лишаями и гнойными ранами, так что свалка возле чаши с целебной водой была неминуемой. Тогда хан приказал всей орде таскать в кожаных ведрах песок и насыпать вал, который бы запрудил речку. Озеро получилось настолько громадное, что места для купания в священной целебной воде хватило всем туменам.

За многие столетия песчаный вал зарос могучими соснами, угрюмыми кедрами, но действительно он очень похож на искусственное сооружение. Мягкой хвоей, напоминающей длинные зеленые волосы, мохнатится кучка кедров, и в этом месте вал узок, а откос страшен и крут... Дед Васюха любит показывать это место туристам. Однажды старичок географ, приехавший на Арей, указал на господствующее направление ветра: дескать, это ветер и весенние льды накатали вал. Но деду Васюхе приятней думать, что отсыпкой вала занимались Чингизовы воины.

Грязевые донные источники остались теперь в двух противоположных углах озера, как бы по диагонали. И — странное дело! — сфероностоки, водяные яблоки, тоже растут в двух противоположных углах Арея. Если прочертить диагонали между грязевыми источниками и донными «огородами» сфероностоков, то линии схлестнутся крест-накрест.

Рано утром, когда туристы (на берегу Арея две турбазы и два спортивно-оздоровительных лагеря) спят еще в палатках, гладь озера лежит ровной глянцевитой пластиной. В зеркало ее глядится высокое небо, чуть подкрашенное зарей. Вид озера наполняет душу и тело покоем, уверенностью, надеждой. А вода?! В светлых ее наливах таинственно качаются водоросли, похожие на птичьи перья. С виду вода кажется тяжелой, жестоко-холодной. Но едва окунешься, и по телу прокатывается волна радости — благодать!