Пятнадцать часов - Митчел Сканлон

- Нет, - сказал Давир, глядя в прицел на воронку. – Он все еще в укрытии. Наверное, наш зеленый друг умнее, чем мы думаем. Или, может быть, он просто считает, что Зиберс – слишком костлявая и неинтересная цель. Так или иначе, я не слышал выстрела.

- Еще раз, Зиберс! – крикнул Учитель, махнув рукой в направлении следующей траншеи.

Зиберс, в каждой черте лица недовольство было видно даже на расстоянии, снова выпрыгнул из траншеи и побежал зигзагами к следующей.

- Он двигается, - сказал Булавен, глядя в бинокль на воронку.  – Похоже, он клюнул.

- Тихо, - прошипел Давир. – Ты меня отвлекаешь.

Медленно выдохнув, он нажал спуск, лазган с резким треском выстрелил.

- Ты попал в него! – сказал Булавен, с ликующей улыбкой передавая бинокль Ларну. – Смотри, салага. Видишь? Он подстрелил его!

- Конечно, я подстрелил его, - сказал Давир. Он снова поставил лазган на предохранитель, и на его лице опять появилась хищная улыбка. – Отличный был выстрел, скажу сам себе.

Ларн посмотрел в бинокль на воронку и сначала не увидел там никаких признаков гретчина на сером ландшафте. Но потом он заметил его: маленькое красное пятно на сером камне у края воронки. Настроив бинокль, Ларн понял, что он ошибался. То, что он принял за камень, было в действительности головой гретчина; красное пятно – мозги твари, растекшиеся из пробитого черепа и забрызгавшие землю. Гретчин был мертв; единственный признак его гибели – красное пятно на сплошном сером фоне окружающего мира. Капля цвета среди пустоши.

- Видел, как Зиберс делал это, салага? – спросил Булавен. – Видел, как он пригнулся и бежал зигзагом от одной траншеи до другой, чтобы гретчину было труднее попасть в него?

- Да, видел, - сказал Ларн, чувствуя какое-то недоброе предзнаменование в беспокойстве здоровяка. Булавен словно предупреждал его о чем-то. – А почему ты спрашиваешь?

- А ты как думаешь, салага? – усмехнулся Давир. – Потом что теперь, когда Зиберс показал тебе как это делается, в следующий раз приманкой будешь ты.

ГЛАВА 10

16:33 по центральному времени Брушерока

ДНЕВНАЯ ПОРЦИЯ АДА – ДАЛЬНЕЙШИЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ НА ЛИНИИ ФРОНТА – АРТИЛЛЕРИЯ БЬЕТ ПО СВОИМ – ПОХОРОНЫ ЗАЖИВО – ЕЩЕ ОДНА ВСТРЕЧА С МЕДИКОМ СВЕНКОМ – КАПРАЛ ГРИШЕН И ПРОБЛЕМЫ СО СВЯЗЬЮ – СЕРЖАНТ ЧЕЛКАР НАХОДИТ СПОСОБ ДОБИТЬСЯ СВОЕГО.

- Батарея, приготовиться! – услышал он голос сержанта Думата в своем наушнике. – Орудийные расчеты, снять камуфляж и приготовиться открыть затворы!

Словно армию неподвижно застывших насекомых, вдруг пришедших в движение, артиллерийский парк в ту же секунду охватила бурная деятельность. Повсюду орудийные расчеты бежали к своим постам, чтобы сбросить камуфляжные брезенты и приготовиться открыть огонь. Наблюдая, как из-под брезента появляются огромные сверкающие стволы пушек типа «Адский Крушитель», находившихся под его командованием, капитан Альвард Валериус Меран позволил себе насладиться зрелищем того, что дополнительные учения, которые он приказал проводить, принесли свои плоды. В работе орудийных расчетов не было ни малейших признаков расхлябанности, плохой дисциплины или замешательства. Вся батарея работала с превосходной эффективностью, как единый, отлично настроенный механизм.

- Заряжай! – крикнул сержант Думат, его команды были слышны каждому солдату на батарее через комм-линки, встроенные в защитные наушники, которые они носили, чтобы защитить уши от звука выстрелов. – Фугасные снаряды!

Стоя в тени обгоревшего здания, которое, фактически, было его штабом, капитан Меран наблюдал за группами заряжающих – в каждом расчете их было четыре человека – как они скрывались за покрытыми брезентом стеллажами с боеприпасами, стоящими рядом с каждой пушкой. Через секунду заряжающие появлялись снова, каждая группа осторожно несла сверкающий и смертоносный бризантный снаряд метровой длины. Потом, поднеся снаряды к пушкам, заряжающие поднимали их к открытым затворам, а остальные солдаты расчета заталкивали снаряд в камору.

- Заряды!

И снова, радуясь безупречным действиям своих солдат, Меран наблюдал, как заряжающие вернулись к стеллажам с боеприпасами, чтобы принести тяжелые цилиндрические мешки с кордитом, служившие зарядами для пушек. Кряхтя под их тяжестью, проявляя с нестабильным кордитом даже большую осторожность, чем со снарядами, заряжающие подняли мешки к затворам, и вернулись на свои посты рядом со стеллажами боеприпасов.

- Закрыть затворы! Траектория: угол горизонтальной наводки – 5 градусов 26 минут. Повторяю: 5 градусов 26 минут. Угол возвышения– 27 градусов 31 минута. Повторяю: 27 градусов 31 минута. Снос: 0.5 градусов. Повторяю: 0.5 градусов.

Голос сержанта продолжал выкрикивать команды, орудийные расчеты крутили подъемные и поворотные механизмы пушек, регулировали прицелы, наводя «Адские Крушители» по соответствующей траектории.

«Да», подумал капитан Меран, «Прямо как машина. Вот пример отличной выучки артиллеристов. Жаль, что этого не видит никто из Командования Артиллерии. Если бы они видели это, они, несомненно, объявили бы мне благодарность».

На секунду он подумал, не стоит ли приказать выдать орудийным расчетам дополнительную порцию рекафа в качестве награды. Но так же быстро он отбросил эту мысль. Это могло бы создать опасный прецедент – награждать солдат только за то, что они исполняют свой долг. Нет, достаточно будет того, что они сегодня отправятся спать, зная, что исполнили свой долг наилучшим образом. Потом, заметив, что люди смотрят на него, ожидая приказа открыть огонь, Меран вынул из кармана хронометр на цепочке и проверил время. «Ровно 16:30», подумал он с улыбкой, и потянулся к комм-линку на воротнике формы, чтобы приказать сержанту Думату открыть огонь.

«Время дать оркам их дневную порцию ада».

Возможно, полчаса прошло с тех пор, как они убили снайпера. Полчаса. Зиберс, вернувшийся в траншею после своей работы приманкой, угрюмо сидел в углу, бросая убийственные взгляды на Давира и других. И больше всего на Ларна; его глаза были полны ненависти и отвращения. Уже не в первый раз Ларн удивлялся, почему Зиберс так враждебно настроен, хотя для этого не было видимой причины. Но, учитывая поведение Зиберса, Ларн разумно решил не спрашивать его прямо, за что он ненавидит его.

В траншее все вернулись к тем делам, которыми были заняты до обнаружения снайпера. Давир снова устроился на канистрах с огнесмесью и задремал, укрывшись еще одной шинелью. Учитель вернулся к своей книге. Булавен все еще стоял на стрелковой ступени рядом с Ларном, оглядывая ничейную землю. Сейчас, после того, как восторг от удачной охоты за снайпером прошел, здоровяк был так же спокоен, как и другие.

«Как все изменилось», подумал Ларн, полагая, что тягостная тишина прошедшего получаса, по крайней мере, дает ему время подумать. «Еще несколько часов назад я вместе с Дженксом и другими моими земляками готовился совершить нашу первую высадку и думал, что же нас ожидает. И даже в самых страшных кошмарах никто из нас не мог помыслить о таком. Дженкс, конечно, никак не ожидал, что он погибнет прямо в кресле, даже не успев выйти из посадочного модуля. Как и сержант Феррес не ожидал, что его убьет вышибной заряд. Так же не ожидали такого Халлан, Ворренс и Леден. Помню, как старый проповедник говорил: «Ты не узнаешь, какой будет твоя смерть, пока она не придет к тебе. А тогда будет уже поздно что-то делать»».

Отрезвленный этой мыслью, дрожа от холода, Ларн смотрел на ничейную землю и пытался найти хоть какой-то смысл в том, что он оказался здесь. Но как он ни пытался, он не мог найти в этом никакого смысла. Никакого смысла в ошибке, которая привела его сюда. Никакого смысла в смерти его товарищей. Никакого смысла в том, что его жизнь теперь под пятнадцатичасовым смертным приговором. Он не видел в этом смысла. Никакого.

Обернувшись и посмотрев на других со стрелковой ступени, Ларн заметил истертую золотистую надпись на потрескавшейся кожаной обложке  потрепанной книги, которую читал Учитель. «Под знаменем Орла», было написано на обложке, «Славные подвиги из истории Имперской Гвардии». Ларн слышал об этой книге в учебной части. Это был сборник захватывающих рассказов о доблестных действиях и победах лишь некоторых из многих миллионов полков армий Императора.

Наблюдая, как Учитель читает книгу, Ларн увидел, что на лице его иногда появлялась улыбка, словно прочитанное вызывало саркастическое веселье. И снова Ларн задумался о прошлом Учителя. Давир как-то упоминал, что он раньше работал в схолариуме. «Может быть, Учитель когда-то был студентом и учился в высшем учебном заведении!» У него явно была склонность к этому, и он был лучше информирован, чем любой из других солдат в траншее. «Если он правда был учителем, как он оказался в самом пекле на фронте?» Это была тайна. Такая же тайна, как и все остальное в поведении и мотивах людей вокруг него.