Разлейте время по бокалам - Наталья Аврора

на приятельницу. Та завизжала, подскочила и убежала на противоположную сторону бассейна.

— Ты с ума сошла! Сама ведь всегда говорила, что я теплолюбивое растение! — Начала выговаривать Аврелия, но поняла, что Кассию словами не проймёшь. Тогда она задержала дыхание и, зажмурившись, плюхнулась в воду рядом с коварной шутницей, обдав её фонтаном холодных брызг.

— А-ай! — Вскрикнула от неожиданности Кассия. И, чтобы не мёрзнуть от холодных капель на тёплом теле, она прыгнула в бассейн рядом с Аврелией. Они скрылись под водой и, как только вынырнули, поспешили выбраться на воздух, который после ледяного купания показался им тёплым.

— Как хорошо! Всё тело горит, — проговорила Аврелия, поглаживая талию. — Скоро она располнеет.

— Кто? — Не поняла Кассия.

— Не кто, а что, — поправила её будущая мама. — Моя фигура.

— Ничего страшного, это не надолго, родишь — и похудеешь.

Они неспеша возвращались в раздевалку по узкому банному коридорчику.

— Не думаю, — грустно вздохнула Аврелия. — Ты видела мою мать? Она полнеет всё больше и больше, а я фигурой в неё.

— Лишь бы характером ты на неё не походила, это намного хуже, — вырвалось у Кассии. Она хотела извиниться, но не успела.

— Да уж, моя мама весьма непростой человек, с ней бывает очень трудно. Я, в основном, из-за неё согласилась на замужество, хотелось поскорее вырваться из её объятий. Правда, о моём желании тогда никто не спрашивал, да мне и в голову не приходило противиться воле отца.

— Скажи, — Кассия замялась. — Ты любишь своего мужа?

— Да, — твёрдо и одновременно нежно ответила Аврелия. — Очень люблю и скучаю по нему.

— Я узнала, что твой брат вернулся, — Кассия сменила тему любви и брака, решив больше её не касаться. — Почему ты молчишь об этом событии?

Аврелия пожала плечами:

— Видишь ли, он уехал так давно, я тогда была малышкой, что почти его не помню. Теперь не знаю, как себя с ним вести и просто стараюсь быть вежливой. К тому же в отцовском доме я бываю редко. Другое дело — Юний. Ему сейчас двадцать четыре года, он всегда помнил Луция и скучал по нему. С самого приезда старшего брата, Юний не расстаётся с ним ни на минуту, стараясь ввести его в курс семейных и городских дел. Думаю, о тебе он тоже рассказал.

— Обо мне?

— Разумеется. Не в каждом городе есть богатая, красивая, умная девушка восемнадцати лет, которая до сих пор не замужем. И разве ты забыла, что мой братик Юний стоит пятым в списке претендентов на твоё сердце?

— Нет, не забыла. Отец расположил этот список на самом видном месте в моей спальне.

— Вот молодец он! Давно пора.

— Возможно, но выходить замуж сразу после наступления брачного возраста в двенадцать лет, когда мозгов почти нет, нельзя.

— Я бы не сказала, что в супружеской постели так уж нужны мозги… — шутливо изрекла Аврелия.

— Как? Совсем не нужны? — в тон ей проговорила Кассия, и девушки, переглянувшись, дружно засмеялись.

К тому времени они вошли в раздевалку, где быстро оделись и в сопровождении рабынь ушли, каждая в свою комнату, для наведения лоска перед выходом к ужину.

Когда рабыни только занялись причёсками женщин, мужчины уже входили в триклиний, напоминающий тот, в котором накануне гостила Кассия. Только в этом не журчал фонтан, и мебель была не каменной, а самой дорогой — кедровой. Его стены и потолок с утра задрапировали и украсили цветами, покрывала на ложах аккуратно подкололи, а подушки взбили. День ещё не думал заканчиваться, но высокие, бронзовые канделябры идолино, по пять фитилей каждый, разместились в углах столовой.

Уступив почётное место на центральном ложе старшему гостю — Луцию Альбуцию Цельсу, хозяин расположился на соседнем — правом от него. Рядом с отцом устроился младший сын Цельсов, Юний Альбуций — молодой человек с неприметной внешностью. Левое ложе поступило в полное распоряжение старшего сына уважаемого семейства, тридцатиоднолетнего Гая Альбуция Цельса.

В чудесном расположении духа, умиротворённые банными процедурами, мужчины вели лёгкую беседу. Этот ужин не был официальным, и потому в разговоре позволялось задевать любую тему, но, в конце концов они коснулись тревожной для многих римских патриотов иудейской проблемы.

— Скажи, Гай, — обратился Постумий Кассий к старшему сыну Цельсов. — Что мешает нам победить в этой войне?

— Если бы знать, — задумчиво пожал плечами Гай Альбуций, его худые пальцы крепко сжали кубок с разбавленным цикубским. — Если бы знать, давно можно было бы покорить иудеев и вывести оттуда лишние легионы. Я долго там был и решил, что главная причина наших неудач в том, что у них есть нечто, чего нет у нас.

Он замолчал, подбирая слова.

— У них есть вера, божественная вера…

— Будто у нас её нет, — перебил сына старший Цельс. — Да без веры в Великих Богов Рим не стал бы Римом никогда!

Бывший воин покачал головой:

— Иудеи — религиозные фанатики, они непоколебимо верят в то, что защищают освящённую их странным богом землю. Скольких бы повстанцев мы не распяли на крестах вдоль дорог, их становится всё больше. Будто грибы растут после дождя… В нашем случае после кровавого дождя.

Гай Альбуций помрачнел. Мысленно он вернулся на далёкую войну, то затихавшую, то разгорающуюся с новой силой уже несколько лет. Постумий Кассий понял, что зря затронул эту тему, у Гай ещё слишком свежи неприятные воспоминания.

— Я думаю, Тит Флавий Веспасиан справится с ними и даже надеюсь, что он станет всё-таки нашим императором! — высказался старший Цельс.

— Да уж, из всех последних претендентов он является самым приемлемым, — поддержал хозяин дома. — Хотя далеко не молод и в прежние времена не показал своих достоинств, скорее наоборот. Помните, как в Греции, в Ахайе он уснул во время пения императора Нерона?

Все засмеялись, вспоминая случай трёхлетней давности, который весь римский народ рассказывал, как анекдот.

— Я тогда думал, что Нерон ни за что не простит его и в, лучшем случае, сошлёт куда подальше, — заговорил Юний Альбуций. — Тем не менее, хотя Веспасиан впал в немилость, не прошло и года, как Нерон назначил его наместником Иудеи и поручил подавить восстание. Ты говорил, что сами евреи называют войну Римской?

Уточнил он у старшего брата и, пододвинув к себе маслины, принялся их уничтожать. Гай кивнул, подтверждая слова Юния, и продолжил:

— Как вы знаете, я тогда был в войсках, и потому мне хорошо известно, насколько все воины были разочарованы этим назначением. Тит Флавий Веспасиан всегда считался хотя и честным, но заурядным и невезучим человеком. Но уже к середине прошлого года мы под его руководством восстановили власть Рима