Россия в годы Первой мировой войны: экономическое положение, социальные процессы, политический кризис - Коллектив авторов

Окончание первого этапа Великой войны, во всех отношениях удачного для Антанты, обозначили события, которые развернулись на ее фронтах в конце весны 1915 г. Увязнув в тяжелых позиционных боях во Франции, опасаясь за судьбу Австро-Венгрии, теснимой русскими войсками, и стремясь предвосхитить их вторжение в пределы Германии с последующим движением на Берлин, центр тяжести своих операций германское командование перенесло на восток с задачей-максимум вывести из борьбы Россию. Первые удары державы Тройственного союза нанесли в начале мая по русскому Северо-западному и Юго-западному фронтам. Из-за катастрофической нехватки вооружений и боеприпасов оказать достойное сопротивление хорошо вооруженному и наступавшему большими силами противнику русская армия оказалась не в состоянии. На участках прорыва австро-германские войска имели двукратное превосходство в живой силе и пятикратное в полевой артиллерии (в тяжелой — 40-кратное). «Инициативу забрать в свои руки мы не можем, — докладывал императору верховный главнокомандующий в начале лета 1915 г. — Приходится ограничиваться парированием ударов. Больно и обидно, что благодаря отсутствию должного количества снарядов, патронов и ружей наши воистину сверхгеройские войска несут неслыханные потери….Считаю, что пока мы не получим должного количества огнестрельных припасов и ружей, рассчитывать на успех нельзя, так как придется ограничиться в общем оборонительного характера действиями»{322}.

Началось пятимесячное отступление русской армии, в ходе которого она потеряла пятую часть своего состава (более миллиона человек убитыми и ранеными) и последовательно оставила Варшаву, Перемышль, Львов, Ивангород, Ломжу, Ковно, Новогеоргиевск, Брест-Литовск, Гродно, Луцк. В результате врагу были отданы Польша, Галиция и значительная часть Прибалтики. Вступление в войну на стороне Антанты в мае 1915 г. Италии с ее многочисленной (в 800 батальонов), но слабой в боевом отношении армией, усилило Антанту, но далеко не компенсировало понесенные союзниками потери. Остановить продвижение немцев русскому командованию во главе с новым начальником штаба Ставки Алексеевым удалось только к концу сентября 1915 г. Отчасти этому способствовало сентябрьское наступление союзников в Шампани и Артуа.

Между тем во второй половине 1915 г., по данным Ставки, недостаток винтовок на русских западных фронтах приблизился уже к миллиону (975 тысяч){323}. Начальник штаба русской Ставки начал задумываться о заключении сепаратного мира со Стамбулом — сражаться одновременно на западном и южном направлениях Россия, по его мнению, была уже не в состоянии, возможная же в случае мира с Турцией переброска Кавказской армии на германский фронт обещала «решить участь войны в нашу пользу»{324}. Декабрьское наступление русского Юго-западного фронта, предпринятое, главным образом, для отвлечения австрийских войск от попавшей в трудное положение Сербии, закончилось неудачей. В конце декабря остатки сербской армии вместе со своим монархом, правительством и массой беженцев покинули территорию своей страны и ушли в Албанию, откуда в январе 1916 г. под прикрытием кораблей Антанты были эвакуированы на север Африки и средиземноморские острова.

План вывода Турции из войны окончательно повис в воздухе, когда стал очевидным проигрыш Антантой тянувшегося с февраля сражения за Дарданеллы. В декабре 1915 г., потеряв в общей сложности свыше 140 тысяч солдат и офицеров, включая представителей Австралии, Новой Зеландии и Индии, а также греческих и еврейских добровольцев с английской стороны и сенегальцев с французской, и ничего не добившись, союзники были вынуждены эвакуировать десантные войска с полуострова Галлиполи. Свой флот из турецких вод они отвели еще раньше. В Германии и Турции свою победу на Балканах и восстановление прямого железнодорожного сообщения Берлина со Стамбулом в январе 1916 г. отметили пышными торжествами. Для России перспективы овладения проливами стали еще более туманными. Неблагоприятная для Антанты ситуация, которая сложилась на фронтах в 1915 г., подтолкнула к вступлению в войну на стороне центрального блока Болгарию. Несогласованные попытки антантовской дипломатии завлечь ее в свой стан обещанием Македонии, а затем Восточной Фракии разбились о давние прогерманские симпатии болгарского царя и щедрые территориальные и финансовые посулы Тройственного союза. 6 октября 1915 г., через месяц после подписания в Софии германо-болгарской военной конвенции, Болгария объявила России войну. Других нейтральных государств привлечь на свою сторону германским державам до конца войны уже не довелось. 1915-й год пришел к концу, завершив собой второй период мировой войны, который в военном отношении оказался более успешным для центральных держав. О цене этого успеха для триумфаторов ясно говорят одновременные настойчивые попытки Германии привлечь Россию к сепаратным мирным переговорам. Однако вывести Россию из войны ни тем, ни другим способом в 1915 г. Берлину не удалось.

Что касается Антанты (Пятерного союза), то для нее неудачи 1915 г. имели двоякие последствия. С одной стороны, они усилили среди стран — участниц блока трения и разногласия, вызвали взаимные (и порой справедливые) упреки в «союзническом эгоизме», отягощенные смутными подозрениями соратников в тяге к сепаратному миру. Но с другой — и это было доминантой привели к осознанию необходимости более тесной координации военных и дипломатических усилий, развития взаимопомощи и военно-технического сотрудничества. Затишьем 1915 г. на западном фронте Англия и Франция воспользовались для наращивания своего военно-экономического потенциала{325}. На конференциях, которые состоялись во французской Главной квартире в городке Шантийи в июле и декабре 1915 г., представители верховных командований союзных армий наметили и согласовали направления, силы, сроки, тактические и стратегические цели будущих военных операций, одновременно выясняя текущие потребности союзных войск в боевых и технических средствах. Проводились и специальные совещания представителей командования Антанты, посвященные вопросам боевого снабжения армий и флотов, например, в Лондоне в ноябре 1915 г. Последнее было особенно важно для России, сравнительно слаборазвитая промышленность которой не позволяла оперативно снабжать всем необходимым действующую армию, тогда как запасы, сделанные до войны, исчерпались уже к концу 1914 г. Однако постоянная связь между союзным командованием и полное единство их взглядов, о необходимости которых из раза в раз говорили участники межсоюзнических совещаний, достигнуты так и не были[56]. Важнейшая для коалиционной войны проблема координации союзных операций фактически решалась в ходе эпизодических контактов верховных командующих и их штабов. Союзники не раз высказывали недовольство уровнем информированности и компетентности русских представителей при французской Главной квартире[57]. В результате военные планы, согласованные и утвержденные на этих совещаниях, в оговоренные сроки и в запланированном объеме ни в 1916 г., ни позднее выполнить не удалось. Над созданием объединенного командного органа Антанты французский верховный главнокомандующий генерал Жоффр трудился с осени 1915 г., но единое и постоянно действующее верховное командование армиями Согласия появилось только в 1918 г. — понятно, без России, уже вышедшей к тому времени из войны.

По сведениям начальника Главного артиллерийского управления (ГАУ) генерала А.А. Маниковского, за годы войны только этот главк военного ведомства приобрел за рубежом и направил в действующую армию не менее 2,5 млн. винтовок и свыше 5,5 тыс. орудий разных калибров{326}.[58] Россия, в свою очередь, в 1914–1915 гг. снабжала оружием и боеприпасами сербскую армию. Во Франции, Японии, Италии и других странах закупки военного назначения, по требованиям военных главков и морского ведомства, производили российские военные и морские атташе. Но в Великобритании и США как в наиболее крупных странах-кредиторах и поставщиках в 1915 г. были учреждены специальные межправительственные «Русские заготовительные комитеты», снабженные огромными полномочиями и средствами, в большинстве взятыми на месте в долг. Генерал А.П. Залюбовский, руководитель американского Комитета, утверждал, что годовой бюджет его ведомства превышал среднюю расходную часть довоенного бюджета всей Российской империи, которая в 1906–1913 гг. колебалась в пределах 2–3 млрд. руб., — одно содержание 1200 его служащих ежемесячно обходилось русской казне в полмиллиона долларов{327} (в Русском заготовительном комитете в Великобритании служащих было более 700). По данным генерала Маниковского, за три года войны Россия разместила в Соединенных Штатах военных заказов на сумму 1,29 млрд. долларов (или 2,6 млрд. руб.){328},[59], причем многие из этих заказов были исполнены не в полном объеме либо с огромной задержкой[60]. В этой связи в одном из докладов военному министру тот же начальник ГАУ отмечал: «Без особо ощутительных результатов для нашей армии нам пришлось влить в американский рынок колоссальные количества золота и оборудовать на наши деньги массу военных предприятий; другими словами, произвести за наш счет генеральную мобилизацию американской промышленности»{329}. Но интенсивные, хотя и малопродуктивные деловые контакты способствовали русско-американскому сближению в политической сфере.