Русская фантастика 2011 - Василий Мельник

— Он смотрел по-особому. Будто его корабль тонет, а он за ноги привязан. На нашей работе быстро учишься опасность видеть, иначе долго не протянешь… И зря ты с нами так.

— Как?

— Ты наши тела купил. Только тела, и то на время. А распорядился жизнями.

Баклавскому было нечего возразить.

— Прости, — попросил он.

— Сказал бы сейчас, что все учел и что риску не было, — съездила бы по морде, не посмотрела, что благородный. Ну и как, стоила игра свеч?

Стоила ли? Благодаря маскараду удалось разминуться с вооруженным «Стражем» — единственной помехой в задержании сухогруза. Савиш отправился на берег. Лишь бы только Чанг взял его чисто… Май на любековском судне. С ним четверо патрульных, самые опытные ребята, до возвращения в порт не сомкнут глаз. Один пулемет установили на нос сухогруза стволом к рубке. Никто не осмелится полезть под огонь. Идут под всеми парами, и до рассвета судно разгрузится в зоне досмотра.

А утром, когда проснутся Канцелярия и министерства, им будет предъявлено содержимое загадочных контейнеров. Письма, которые Чанг должен был разослать пневмопочтой, адресовались не только полиции и командованию флота, но и пяти крупнейшим газетам. Не хотелось поднимать шум до небес, но другого способа Баклавский придумать не смог.

Надо ли было брать ответственность за жизнь семи непричастных людей? Или в благостном недеянии наблюдать, как вновь введенные в строй механические чудовища продавят тонкую линию патройского рубежа и откроют дорогу в Кетополис ордам безжалостных дикарей?

— Вне всякого сомнения, — ответил он.

— У вашего пирса кто-то пришвартован, — сообщил штурман вглядываясь в темень бухты. — Похоже на «Стража». Нам точно туда надо?

«Манта» уже подходила к причалам. Теперь и Баклавский разглядел широкую корму досмотрового катера. В окнах конторы — лишь один тусклый огонек. Во все стороны вокруг — тьма и тишина. Только левее и выше, где-то в Слободе, багровые сполохи вырезали силуэт горизонта и облизывали низкие тучи — видно, там догулялись до пожара. Капитан остановил винты. Глубоко под кожухом машины тяжело дышали маховики.

«Манта» потерлась бортом о сваи, и Баклавский взобрался на причал.

— Благодарю за службу, — сдержанно сказал он. — Постарайтесь побыстрее забыть сегодняшний вечер.

Штурман молча кивнул. Киска нарочито небрежно Помахала рукой и спустилась в кубрик. Тут же «Манта» дала задний ход и растворилась в падающем снеге. Бак-Хавский остался в одиночестве. Нащупал теплую рукоятку револьвера.

Мимо спящего «Стража» прошел к лестнице. Оставалось преодолеть двенадцать ступенек. Наверное, так Одиссей возвращался домой, подумал Баклавский. Дом уже будто и не дом, не знаешь, что ждет за дверью.

 —Господин инспектор, это вы? — приглушенный шепот шел из приоткрытого окна. — Сейчас отопру! у Заспанный пожилой патрульный долго возился с засовом, а потом заметался, застигнутый врасплох непонятным ночным визитом высокого начальства.

— Чайку? — снова и снова спрашивал он, зажигая свет в залах, газовую грелку в кабинете Савиша, уличную подсветку над входом. — Вон какая ночка-то стылая, не ровен час захвораете!

— Давно «Страж» вернулся? — Баклавский бессильно распластался в кресле, даже не сняв шинели.

— Ой, да что ж это я! — патрульный всплеснул руками. — Вы простите, господин инспектор, столько всего, просто ум раскорячился, не соображу, с чего начать-то!

— Уж начните с чего-нибудь, — Баклавский изо всех сил зажмурился и резко открыл глаза. Фиолетовые круги разбежались прочь, а усталость ненадолго отступила.

Патрульный, едва не расплескав, принес чашку чая на блюдце.

— Стрельба была, — коротко и торжественно заявил он. — Старший патрульный Чанг на двух мобилях подлетели, «Страж» как раз швартовался. Господин инспектор только-только в контору зашел, в патрульную, а Чанг ему бумагу в лицо, говорит, арестовать велено. А господин Савиш: что за вздор? А Чанг говорит, приказ самого старшего инспектора! Тут наш инспектор выхватил револьвер и даже выстрелил раз, пока не скрутили мы его, прости нас, Иона, китовых детей!

Патрульный опечаленно сморщился. В своем начальнике досмотровики Мертвого порта души не чаяли.

— Может, рюмочку, а, господин инспектор? Для сугреву?

Баклавский немного успокоился. Савиш задержан, это главное. Нет смысла подгонять служаку, все равно все расскажет.

— Для сугреву — с удовольствием. Только себя не обделите.

Патрульный, шаркая, исчез в коридоре. Баклавский огляделся. Все вокруг напоминало о Савише — его пресс-папье, бювар, маленький медный глобус, бюстик Канцлера — вечный объект насмешек… В лотке пневмопочты лежал одинокий цилиндрик — будто письмо из прошлой жизни.

Баклавский взял капсулу в руки и посмотрел обратный адрес. Письмо пришло откуда-то с окраины Бульваров. Между всеми тремя конторами Досмотровой службы проходила отдельная линия почты, и сообщения, перекидываемые из одной конторы в другую, шли напрямую, минуя узлы связи. Соответственно, входящие адреса на пневме не перештамповывались.

Патрульный вернулся с двумя мутными рюмками и початой бутылкой «Китобойки».

— Я что думаю, — задумчиво сказал он, бережно наполняя рюмки, — ведь господин Савиш прямо в ордер попал, еще повезло, что старшего патрульного не ранил. Пробила пуля бумагу, а толку? Заарестовали нашего начальника, хоть и по дырявому ордеру. Что ж это получается, бумага нынче сильнее пули, а?

Они чокнулись и выпили. Маслянистая «Китобойка» обволокла горло, выдавила слезы на глаза. Патрульный закашлялся и китыхнулся.

— Бумажный меч надежней стали… — произнес Баклавский.

— Как вы сказали, господин инспектор?

— Так где же Чанг? Савиш?

— Я так понимаю, в головной все… Ох, тыква пареная, записка-то! Вы уж не серчайте, господин инспектор!

Патрульный поднял пресс-папье и подал Баклавскому сложённый листок.

Густое сплетение сиамских букв.

Лук — два мешка.

Яблоки — семь ведер.

Китов пусть выторгует Май.

Мука — четыре килограмма.

Яйца — три десятка.

Покупать? Дайте знать, я позвоню.

 — Еще по одной? — спросил патрульный, видя, как нахмурился старший инспектор.

Двадцать семь — это на Ручье. Что происходит? Как Чанга туда занесло? Его ли это рука? Баклавский узнал бы почерк помощника, но не по-сиамски.

«Покупать», — написал он на чистом листе пневмы и сунул его в чистую капсулу. За китов… За китов… Таких китов можно было сторговать за пятерку! Предусмотрительный ход — скрыть не последнюю, а третью цифру. Без нее — десять адресов на выбор в разных кварталах. Чтобы проверить все, понадобилось бы поднять на ноги всю полицию Пуэбло-Сиама. Двадцать семь — пятьсот сорок три.