Чеки серии "Д" - Алексей Биргер

- Куда? - в один голос спросили друзья.

- По жизни. Жизнь, она, при всем при том, большая и хорошая.

И они пошли со стройки - "по жизни", в чудесный майский вечер, подступающий к ним.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ПОЧТИ ЭПИЛОГ, НО НЕ СОВСЕМ

- И что было дальше? - спросили мы с Ванькой у отца и Богатикова.

- Дальше?.. - Богатиков прищурился, вспоминая. Он так и встряхивал в руке игральные кости, но все не находил времени их бросить. - Димкин отец после этой истории лишил Димку его лаборатории. Директриса, получив "телегу", собрала общешкольное собрание - этакое показательное судилище устроила - и Димку на две недели исключили из пионеров, и занесение в личное дело ему вломили. Видно, из-за этой отметки в личном деле его сперва и не выпускали за границу вместе с хором. Лишь потом... Что еще? Седой стал офицером. Последние известия о нем были, что он погиб в Афганистане. Свою роту вытаскивал из окружения. Говорят, он спас жизни своих солдат, ценой собственной, и был посмертно к Герою Союза представлен...

- Про Седого я им рассказывал, - заметил отец.

- А я не верю, что Седой погиб! - вырвалось у меня.

- Никто не верит, из тех, кто его знал, - кивнул отец. - Такие ребята не погибают...

- Это да... - вздохнул Богатиков. - Но сколько ж лет прошло, другая жизнь... - он, наконец, бросил кубики. - Куда это я попал? Ага, я захватил город, неподалеку от которого находится испанская эскадра, готовая высадить десант, чтобы этот город освободить... Либо запереться за стенами города и пропустить три хода, либо... Фиг вам! Я знаю, что я сделаю. Я приму бой на мелководье. Мои пираты будут стоять по колено в воде - этого достаточно, чтобы встретить шлюпки и напасть с палашами и пистолетами на испанский десант, не давая ему высадиться и топя испанцев, в их тяжелых кирасах, как щенят...

И он продекламировал:

Вот он я, старичок среди засухи. МальчикМне читает, а я поджидаю дождя.С царем Леонидом я не был, и в теплом дождеНе сражался, рубя палашом,По колена в соленом болоте,Облепленный слепнями, не отступив ни на пядь...

Богатиков рассмеялся.

- Теперь я смогу, став старичком, говорить, что все это неправда, все это не обо мне. И с царем Леонидом я вместе - с царем огромного лесного царства, - шутливый поклон отцу, - а теперь, когда я отобьюсь от испанской эскадры, то смело смогу утверждать, что сражался, рубя палашом, по колено в соленом болоте, и ни на пядь не отступил!.. Что мне надо сделать?

- Три раза кинуть кубики, - подсказал я. - И, если вы выкинете нужную силу ветра и течения, то с испанцами справитесь. А если нет, придется покидать город.

- Что ж, кидаю, - заявил Богатиков.

- А потом про этих валютчиков вы ничего больше не слышали? - с любопытством спросил Ванька.

- В общем, нет, - ответил отец. - То есть, через некоторое время в газетах появились репортажи об аресте крупной банды валютчиков и о суде над ними - и мы предположили, что это те самые, "наши". Став постарше и научившись лучше сопоставлять и соображать, мы пришли к выводу, что все тогда сложилось очень удачно для полковника. Как раз в то время вышло строгое постановление ЦК о необходимости усиления борьбы со спекулянтами валютой и с незаконными финансовыми махинациями, и позарез требовалась "крупная банда", над которой можно было бы устроить показательный процесс, чтобы показать, как здорово и оперативно постановление проводится в жизнь. Так что друг полковника, попавший на службу в КГБ, сделал, можно сказать, настоящий подарок своим сослуживцам, предельно своевременно подсунув им подходящую банду. Одно могу сказать: Седого никуда не вызывали как свидетеля, не таскали ни на допросы, ни в суд, и Юркины родители никогда ничего не узнали. Полковник и другие участники событий сдержали свое обещание, устроив все так, чтобы дальнейшее потекло мимо нас, стороной. Самым пострадавшим оказался Димка. Да и то, пострадал он не смертельно.

- Но тогда и я кой-чего не понимаю, - сказала мама. - Если была магнитофонная запись, ставшая одной из важнейших улик, то суду необходимо было объяснить, где и как эта запись была сделана. Разве из-за этой записи вас не привлекли, не пригласили давать показания?..

- Да что ты! - рассмеялся отец. - Тогда была тысяча способов, позволяющих не объяснять происхождение записи. Скажем, представитель "органов" выступает с заявлением, что оглашение сведений может повредить расследованию дел, которые ещё находятся в разработке. Или что запись сделана важным информатором, которого нельзя раскрывать, в интересах дальнейшей оперативной работы...

- Но если суду отказываются рассказать о происхождении записи, то любой адвокат в два счета отметет улику как недействительную, - настаивала мама.

Теперь и Богатиков хмыкнул.

- Какой адвокат!.. Если велено засудить валютчиков, под постановление ЦК - все улики принимаются как миленькие, и ни один адвокат не посмел бы спорить... Ага, двенадцать! Есть нужная сила течения! От испанского десанта я отбился - и город мой!

Он передал кубики отцу. Отец стал встряхивать кубики - и запел, скорчив зверскую рожу:

Через глаз повязка,Через череп шрам,Это не жизнь, а сказка,Так доложу я вам!Добычу при победеМы делим пополам,И только малютку ледиЯ выбираю сам!..

Он выкинул семь очков - и попал точно на поле, где Ванька только что поставил кабак (купив лицензию у губернатора), в котором пираты, пришедшие с плавания, обязаны просаживать по триста пиастров.

- Не везет так не везет, - заметил отец, отсчитывая пиастры.

- А мандарины дольками в собственном соку были вкусными? - спросил Ванька.

- Обалденными! - ответил отец. - Мы их сожрали на следующий день. С тех пор мне доводилось несколько раз есть такие мандарины, но никогда они не казались мне такими вкусными.

- Вы были мальчишками, - сказала мама.

- Мы ими и остались, - живо ответил отец. Он взял гитару, которую заранее, на всякий случай, поставил рядом с собой, и тронул струны, наигрывая пробные аккорды. - Помнишь, - обратился он к Богатикову, - у Димки в его библиотеке была книга, потрепанная вся, сорок пятого, что ль, года издания, биография знаменитого американского физика Роберта Вуда, и Димка ей зачитывался. Этот Роберт Вуд был таким отчаянным экспериментатором, и таким хулиганом, с детских лет, что даже Димке нос бы утер. И у этой биографии был подзаголовок: "Книга о мальчике, который дожил до семидесяти лет, но так и не вырос". Вот и наше поколение... Хотя...

Он взял ещё один пробный аккорд - и запел:А помнишь, друг, команду с нашего двора,Послевоенный над веревкой волейбол,Пока для секции нам сетку не укралЧетвертый номер, Коля Зять, известный вор...

А Богатиков подхватил припев:

Да, и это - наше поколенье,Рудиментом в нынешних мирах,Словно полужесткие крепленьяИли радиолы во дворах...

Отец пел и пел - эту песню о судьбах всех ребят, составлявших дворовую команду далеких лет. Мы знали, что отец любит Визбора. А по тому, как подпевал Богатиков - и он Визбора любил, и знал хорошо.

...И вот встречаются два танка, два ферзя,На Эльбе встреча, встреча войск далеких стран:Идет походкой воровскою Коля Зять,Навстречу, руки в брюки, Левочка Куран.И тут, ребята, начинается кино,И добавляет в это блюдо остротыБелова Танечка, глядящая в окно,Внутрирайонный гений чистой красоты...

Надо сказать, отец очень здорово воспроизводил (и воспроизводит, то есть, разумеется) совершенно особые интонации Визбора: и иронические, и одновременно очень добрые.

...Ну что же, каждый выбрал веру и житье,Полсотни игр у смерти выиграв подряд,И лишь майор десантных войск Н. Н. ЗятьевЛежит простреленный под городом Герат.Да, уходит наше поколенье,Рудиментом в нынешних мирах,Словно полужесткие крепленьяИли радиолы во дворах!

- Ну уж нет! - Богатиков налил клюквенной настойки (отец делает её сам, и взрослые говорят, что роскошный напиток) и поднялся. - Да, нам за сорок, мы многих друзей потеряли за горизонтом лет, но мы не уходим, и мы не рудименты, потому что... Да, потому что был миг, когда мы стояли над Москвой, распахнувшейся перед нами волшебным королевством, и этот миг никуда не делся, он пророс в нас, он всегда будет с нами, а мы всегда будем тринадцатилетними, и всегда будем жителями сказочного города, жизнь в котором бывала не сахар, но который остался сказочным и не сгинул во времени. Этот миг, он вобрал всю нашу жизнь, прошлую и будущую, он так и длится, просто маскируясь под разные другие мгновения. И не прострелен Седой под городом Герат, а проходит где-то рядом с нами, своей пружинистой походочкой, и, как всегда, за внешней сдержанностью прячет свою порывистость и... и какой-то такой заряд мужской страстности во всем, которая словно огнем опаляла всех девчонок вокруг и была для них важнее красоты и стати... вот он проходит, и готов до конца стоять на том, что считает правильным, и делать то, что считает правильным, не отступив ни на пядь. И, раз уж мы друг друга нашли, то и остальные друзья найдутся. Верно?