Богдан Хмельницкий в поисках Переяславской Рады - Александр Андреев

На юге-востоке Украины властвовали отец и сын Конецпольские, братья Потоцкие и Иеремия Вишневецкий, заявлявший, что «с наслаждением вырубит казаков под корень». Теоретически это было вполне возможно, с заменой побитых наемниками из Европы, которых легко могла прикормить богатая и обильная украинская земля. В сентябре 1638 года Богдан Хмельницкий, Роман Половец, Иван Боярин и Яцко Волченко в очередной раз съездили в Варшаву с петицией к королю, и Владислав IV в очередной раз сказал, что безвластен, но казаков не забудет.

Новому чигиринскому сотнику повезло. Командиром его полка стал корсунский достойный воин, полковник Михаил Кричевский. Богдан был женат на дочери своего боевого товарища Якима Сомко Анне и, когда у них в 1632 году родился первенец Тимош, есаул Кричевский стал его крестным отцом. Придет день и Михаил нарушит приказ высокого начальства, сохранит жизнь будущей славе Украины и станет геройским полковником Богдана Великого, который всегда умел подбирать себе товарищей по оружию.

Хмельницкий всеми своими силами стремился предотвратить грядущий разгром казацкой организации или хотя бы смягчить этот страшный удар по Украине. Более полувека верховной властью в Речи Посполитой были сеймы – обычные, с участием короля; учредительные конвокационные, на которых после смерти монарха делался обзор пришедшего правления и обсуждались предложения о его изменении; и выборные элекционные. Много лет генеральный писарь казацкого реестрового войска готовил документы о привилегиях, королевских жалованных грамотах, устанавливавших право и обязанности украинских казаков и как никто другой знал и понимал, что происходило в сенате, когда обсуждались украинские проблемы. Еще в 1632 году, сразу после смерти старого короля Сигизмунда, Хмельницкий писал в Варшаву великому коронному канцлеру от имени всего боевого товарищества: «Казаки надеются возвращения и умножения наших нарушенных прав и вольностей. Хорошо известно и до всех народов дошли слухи о том, что в царствование покойного короля мы терпели большие несправедливости и неслыханные оскорбления и находились в великом огорчении от того, что униаты нарушают наши права и вольности, пользуясь покровительством некоторых знатных особ, и причиняют много утеснений нам, казакам, и всему народу. Если эти своеволия не будут уничтожены сейчас же, до коронации нового короля, то мы будем принуждены искать другие меры удовлетворения, хотя этого не желаем».

Тогда, в 1632 году, казацкое письмо в Варшаву повезли Герасим Козка, Федор Пух, Дорош Кузкевич и Лаврентий Пашковский и получили глумливый сеймовый ответ о казаках-ногтях, которые нужно постоянно отстригать На королевский трон претендовали два сигизмудовых сына, Владислав и Ян-Казимир и было совсем не ясно, кто из них взойдет на престол Речи Посполитой. Новое письмо о казачьей поддержке Владислава на сейм повез Богдан Хмельницкий, недавно получивший от него наградную саблю за Смоленск. Сейм и примас ответили на письмо: «Казаки должны знать свое место. У них в Речи Посполитой только одно право – повиноваться избранному шляхтой королю». Гоноровые магнаты, однако, вынуждены были учесть мнение десятков тысяч отчаянных сабель и новым королем стал Владислав IV, оценивший поддержку казачества.

Осенью 1638 года опытный Богдан Хмельницкий видел, что удар по казакам отразить нельзя. Он давно вел всю войсковую канцелярию, списки личного состава, выполнял ответственные дипломатические поручения и часто писал считавшемуся с ним королю Владиславу: «Шляхта чинит преступления на Украине. Казаки неоднократно старались решить вражду миром, но это нам не помогло. При сухом дереве и мокрому досталось, виноват или не виноват, огнем и мечом все равно уничтожено. Сколько на свете жили и на чужой стороне не видели такого пролития крови басурманской, как теперь нашей христианской, и уничтожения невинных детей. Самому Богу жаль этого, и неизвестно, сколько этот плач невинных душ будет длиться! Кто и живой остался, не жить ему – так побит и гол».

Хмельницкий не раз слышал в сейме, как в присутствии монарха орала при голосовании возбужденная шляхта: «Згода! Нет згоды! Плевали мы на королей!» Он понимал, что сенат, а значит и сейм, никогда не дадут казакам, а значит и Украине не то что автономии, но даже самой малой свободы и видел, знал, что многих войсковых старшин, променявших честь на доходы, это полностью устраивает. Когда в мае 1637 года черный гетман Карп Павлюк повел восставших казаков на Переяслав, где его ждал реестровый старшой Василий Томиленко, старшина свергла его и поставила своего начальника переяславского полковника Савву Кононовича, попытавшись блокировать народный мятеж. В начале августа хлопцы Павлюка во главе с Карпом Скиданном и Семеном Быховцем прорвались в Переяслав, взяли Кононовича и часть старшины и по решению черной рады казнили в Чигирине, но дорогое летнее время было упущено.

Поляки собрали жолнеров, обложили Павлюка с казаками и в конце августа великий коронный гетман и любитель-душегуб Станислав Конецпольский позорно писал в приказе своим чиновникам: «Тех, кто в две недели не покается, казаками не считать, лишить всех реестровых прав и арестовать. Если их нельзя арестовать, то вы должны карать их жен и детей, а дома их уничтожать, ибо лучше, чтобы на тех местах росла крапива, чем там размножались изменники Речи Посполитой».

В феврале 1638 года на сейме в Варшаве шляхта потребовала «стереть казаков до десятого колена» и поэтому взлетело восстание Остряницы и Гуни. После его разгрома в Корсунь из Варшавы прибыл грозный декрет Войску Запорожскому от его доброжелателя короля Владислава IV:

«Долго Речь Посполитая смотрела сквозь пальцы на все ваши своевольства, но больше сносить их не станет. Она и сильным монархам давала отпор и чужеземные народны подчиняла своей власти. Если вы не останетесь в послушании королю и Речи Посполитой, то она прекратит все ваши своевольства и навсегда истребит и имя казацкое.

Вы сами лишили себя всех своих прав и преимуществ и навсегда потеряли право избирать себе старшину. Вместо Трахтемирова войсковым городом вам назначается Корсунь. Дети погибших в битвах никогда не получат наследия отцов и не будут вписаны в реестр. Сейм решит, что делать с вашими землями и грунтом. Если вы вздумаете бунтовать – мы сотрем вас с лица земли!»

Богдан Хмельницкий прекрасно понимал, что в начале декабря 1638 года под Каневом произойдет не просто торжественная порка казаков новой «Ординацией» Речи Посполитой. На Масловом Ставу готовился последний накат Польской Короны на Украину, которой больше не будет. Реестр погибнет в ежегодных боях на южных крессах, а новых казаков просто запишут в польские жолнеры, драгунские полки, с помощью которых шляхта убьет Запорожскую Сечь. Дети погибших степных рыцарей не получат свою отцовскую казацкую землю, а значит, превратятся в крепостных рабов, а новых детей уже не будет, потому что казакам теперь разрешено жениться только на казачках, а их мало. Ну почему, почему Речь Посполитая без ума так рвется подписать себе и еще миллионам ни в чем не повинных людей кровавый смертный приговор? Хороша народная республика! Зачем она яростно пытается до дыр стереть Украину с карты Европы, прекрасно понимая, что это невозможно?

4 декабря 1638 года на Масловом Ставу, в урочище к юго-западу от Канева на торжественном смотре реестрового войска, окруженного регулярной армией Польской Короны, была зачитана «Ординация Войска Запорожского реестрового, состоящего на службе Речи Посполитой», написанная сенатом и подписанная королем Владиславом IV:

«Казацкое своеволие оказалось столь разнузданным, что для его усмирения пришлось двинуть войска Речи Посполитой и вести с ним войну. Разгромив и победив казаков, мы отнимаем на вечные времена все их древние юрисдикции, прерогативы и прочие блага, которыми они пользовались в награду за услуги, оказанные нашим предкам, и которых они лишаются из-за своего бунта. Мы постановляем, что число реестровых казаков уменьшается до шести тысяч, а все те, другие, которым судьба сохранила жизнь, были обращены в хлопов. Мещане наших городов не должны записываться в казаки, не должны выдавать за них замуж своих дочерей под страхом конфискации имущества. Казаки, во главе с коронной старшиной, могут жить только в пограничных городах – Чигирине, Черкассах и Корсуни».

Ясным и очень морозным днем украинские казаки сложили на прозрачный каневский лед свои знамена, бунчуки, булавы и перначи, но это были не те люди, которые бы молча легли в южных боях под турецкими ятагами и татарскими саблями. Началась их новая затяжная игра со смертью, в которой Богдан Великий сумел превратить этот ординационный приговор казацкому сословию в приговор Речи Посполитой, не сумевшей остаться даже Польской Короной.