Русский бунт навеки. 500 лет Гражданской войны - Дмитрий Тараторин

Но было уже слишком поздно. «Тьмы и тьмы» красных готовились к штурму Перекопа. «Пропущение времени смерти невозвратной подобно», — говорил «первый русский большевик» император Петр I. И его тезке Петру Врангелю оставалось только позаботиться о спасении от неотвратимо надвигающейся лютой расправы десятки тысяч русских людей, оборонявших от «новых варваров» «третьеримскую» крепость Крым.

Между тем, на другом конце некогда «единой и неделимой» произошло вскоре подлинное чудо. Явлен был образец единства белого слова и дела, так долго чаемый и несмотря ни на что, чреватый великим будущим. В Приморье генерал Дитерихс собрал Земский собор. Он понял, что в корне порочной была установка дожидаться, пока белые полки войдут в «белокаменную» для того, чтобы определиться с основной политической идеей и формой правления.

Он знал, что как Церковь Христова жива, пока сохраняется «малый остаток» праведников, так и Русь, как духовная сущность всецело пребывает там, где собрались верные. Она там, где Русский Дух, а не там, где «срубают головы церквям».

Завещание генерала

В Соборе, созванном в июне 1922 года, приняли участие члены Временного Приамурского правительства, представители от духовенства, армии, флота, гражданских ведомств, несоциалистических организаций, горожан-домовладельцев, сельского населения, городских самоуправлений, земств, торгово-промышленного сословия, казачьего населения и казачьих войсковых правительств, Православных приходов, общества ревнителей Православия, Комитета Монархических организаций Дальнего Востока, старообрядческого духовенства, старообрядческой общины, высших учебных заведений, от русского населения полосы отчуждения КВЖД и от поселковых управлений. Таким образом, был соблюден древний принцип избрания членов Земского Собора — сословность, представительство от групп населения. И был отвергнут абсолютно чуждый традициям русской демократии принцип партийности.

И делегаты формой правления избрали Самодержавие. В указе генерала Дитерихса, назначенного Правителем (на время пока не было возможности пригласить на царство представителя Дома Романовых) и Воеводой Земской Рати отмечалось: «Здесь, на краю земли русской, в Приамурье, вложил Господь в сердца всех людей, собравшихся на Земский Собор, едину мысль и едину веру: России Великой не быть без Государя, не быть без преемственно-наследственного Помазанника Божьего. И перед собравшимися здесь, в маленьком, но сильным верой и национальным духом Приамурском объединении, последними людьми земли Русской стоит задача направить все служение свое к уготованию пути Ему — нашему будущему Боговидцу. Скрепим, соединим в одну силу оставшиеся нам святые заветы — Веру и Землю».

Именно здесь, на самом краю, ускользающей из-под ног родины русские люди начинают строить новое народное Самодержавие. На самом же деле, исконное, то самое, которое завещано нам участниками Земского Собора, избравшего первого Романова. В версии Дитерихса и его соратников формула «Православие, Самодержавие и Народность» обретает подлинные смысл и жизненность.

Согласно указу Правителя № 10 от 15 августа 1922 года основой местного самоуправления становились церковные приходы: «Граждане прихода, отказавшись от всякого дробления на партии различных политических принципов, а, исповедуя лишь те национальные начала, кои были установлены Земским Собором, объединяются вокруг приходской церкви, как основы своей веры и духовного единения. В духовном отношении каждое вероисповедование имеет свои приходские объединения. В гражданском отношении административной единицей является приход данного района по преобладающему количеству граждан одного вероисповедования».

Формируются Советы приходов. Во главе их вставали местный священник и председатель, из числа прихожан. Совет прихода ведал «административными, экономическими, хозяйственными, образовательно-воспитательными, судебными и контрольными делами прихода, для чего выделяет из своего состава соответственные органы под председательством назначаемых прихожан».

Высшим органом областного местного самоуправления являлась Земская Дума. А высшим органом власти Края — Земский Собор. В условиях Приморья, каждый приход выбирал в него одного своего представителя. В случае расширения Руси, отвоевания аннексированных красными территорий, систему избрания «соборян» предполагалось откорректировать.

Таким образом, Земский Собор, в отличие от Государственной Думы, становится выразителем подлинной воли народа. Газета «Русская армия» выходившая тогда во Владивостоке, писала: «Крестьянство, составляющее 90 процентов населения России, плохо разбиралось в выборной механике, и подлинное представительство народа было подменено представительством партий. Вожди политических партий глубоко веровали, что они-то и являются вождями народа, и во Всероссийское Учредительное Собрание от крестьян какой-нибудь Пензенской губернии проходил эсер или меньшевик, не только неизвестный населению этой губернии, но и сам никогда в ней не бывший. Многочисленные списки, на которые разбились конкурирующие партии, туманили голову избирателя, сбивая его с толку, и вся выборная комедия превращалась в сплошное издевательство над подлинной волей народа».

Так Белая Идея обрела не только формулировку, но Плоть и Кровь. Однако жизни ей в первом воплощении отмерено было совсем немного. Земская рать, конечно, не могла противостоять красным полчищам, надвигавшимся на Приморье. И последний бастион народовластия пал.

Предпоследний был взят штурмом за год до того.

Кронштадтский лед

Самой жестокой антисоветской силой была, безусловно, коммунистическая власть, а никак уж не белые. Многие из последних признавали советы, как плод живого народного творчества. Собственно, они и были проявлением древней жажды реализовать Русскую Правду здесь и сейчас. Реализовать самим и по своему разумению, без указки «бар» и «начальников».

Генерал Дитерихс писал: «Нет надобности порочить советы, если только сам народ не откажется от них. Но состав советов должен перестроиться в пропорционально сословный, а сами советы должны сгруппироваться вокруг служителей церкви или светских людей, сильных в вере» (целиком завещание генерала — в Приложении). А Великий Князь Николай Николаевич и вовсе выдвинул формулу «Царь и советы».

Коммунисты же, со свойственным им «фирменным» цинизмом приватизировав само понятие «Власть Советов», напрочь выхолостили его суть и физически уничтожили защитников подлинного народовластия.

Изначально советы возникли в ходе революции 1905 года, как результат стихийного волеизъявления бастующих рабочих. И партийные активисты к их инициативе отношения не имели. Однако тут же постарались укомплектовать органы стачечной власти своими людьми.

Большевики воспользовались революционным творчеством народа и соблазнили его обещанием широкого самоуправления. Но в итоге упразднили его вовсе и вернулись к тактике прежних «режимов», практиковавших методы оккупации в целях обеспечения всевластия бюрократии. Только, в отличие от исторических предшественников, большевики были в этом смысле системны и тотальны.

Как только в союзе с народными активистами комиссары одолели белых, они стали «гнуть свою линию», абсолютно игнорируя мнение бывших «попутчиков». Сразу после Врангеля большевики взялись за Махно.

Нестор Иванович, хотя и преклонялся перед анархистскими теоретиками, вроде князя Кропоткина, однако по сути своей, он был наследником запорожской казацкой традиции. Идеалы «понизовой вольницы» он и пытался реализовать во всеукраинском масштабе. Его надежды на возможность невмешательства со стороны Красной Москвы дорого обошлись ему и его соратникам. Повстанческое движение Украины было потоплено в крови.

Такой же была судьба и великорусских «правдоискателей». Диктатура пролетариата на деле обернулась тиранией комбюрократии. Свободомыслие, царившее во многих советах, было для нее категорически неприемлемо. К тому же, не могла не тревожить тенденция отзыва из их состава депутатов-коммунистов. Ведь изначально повсеместно существовала практика лишения полномочий не оправдавшего рабочего доверия депутата.

Исследователь Михаил Магид приводит отрывок из отчета одного из коммунистических функционеров Тулы, относящийся к 1918 году: «После перехода власти к Совету начинается крутой перелом в настроении рабочих. Большевистские депутаты начинают отзываться один за другим, и вскоре общее положение приняло довольно безотрадный вид. Пришлось приостановить перевыборы, где они состоялись не в нашу пользу». По мнению большевика, «на заводах сложилось прочное кулацко- контрреволюционное ядро».