Мозаика мертвого короля - Юрий Валин

За углом удивлённо пробасили:

— Эй, парень, ты куда прёшь? Ой, мать твоя потаскуха, прямо на ногу!

Наш проводник налетел на стражников и, похоже, попытался пройти сквозь них.

Мы попятились.

— Скотина, где ужрался? Буд, ты его знаешь?

— Чтой-то не припомню. Тьфу, да от него нуттом несёт. А ну, парень…

Двое. Я ухватил Лесли, уже развернувшегося, чтобы удирать, за ворот куртки, показал два пальца. Рыбоед уже выхватил нож. Я кивнул, и мы метнулись за угол.

Над дверью покачивался большой тусклый фонарь. Толстый стражник, поджимая отдавленную ногу, держал за шиворот Кола. Второй страж сидел на досках, сложенных для ремонта. Оба достойных воина с изумлением рассматривали Кола. Тот, с не меньшим удивлением, пялился на них. Я, минуя толстяка и Кола, прыгнул на сидящего. Стражник даже не успел перевести на меня взгляд. Я шлепнул по макушке расстегнутого шлема, сбивая его на глаза воину, одновременно вогнал клинок кинжала под край кольчужной безрукавки. Сразу ударил второй раз, уже слыша, как хрипит за спиной толстяк. Мой воин слабо дёрнулся, обмяк. Лесли с Рыбоедом усаживали на доски второго мертвеца.

— Анг-анг, — таинственно и радостно провозгласил Кол и вытащил из-под рубахи нож. — Так мы… Того… — он взглянул на меня со счастливой улыбкой. Подбородок его блестел от густой слюны.

— Брат, вот то и есть Орлиная башня, правда? — спросил я, указывая на ближайшую к нам дверь массивного строения.

— Так, а как. Неужто другая? — снисходительно пробормотал Кол.

Я обнял его за плечи, зажал рот. Кат-мужеложец свидетель — давно я не резал человека с таким удовлетворением. Проводник удивлённо кашлянул, выплюнув мне в ладонь комок крови и дурманной кашицы. Я вытер руку о его рубаху и потянул обмякшее тело к доскам.

Мы перебежали к дверям Орлиной. Я осторожно нажал на кованую ручку, — закрыто, чего и следовало ожидать. Тут Рыбоед непочтительно ткнул меня локтем, впрочем, я и сам услышал шаги и голоса внутри. Мы, пихаясь, нырнули за стоящие у стены бочки. Лязгнул засов, вышла женщина с корзиной, за ней стражник. Мельком глянули на соседнюю башню, где наши знакомые стражи мирно сидели на досках, толстяк довольно естественно сполз на бок. Храброго Кола видно не было, — его мы сунули за доски.

Стражник с бабой неспешно двинулись вдоль стены, остановились в тени. Судя по звукам, служанка не возражала, чтобы её позажимали.

Вползать в дверь нам пришлось чуть ли не на четвереньках. Из ближайшей комнаты доносились голоса, — караульное помещение. Мы проскочили полосу света, бесшумно взлетели по лестнице. Впереди было тихо, лишь сквозняк колебал пламя светильников.

— Даже не пойму, везёт нам, или наоборот, — прошептал Рыбоед.

Я молча ткнул пальцем вперёд. Насчет везения у меня не было никаких сомнений: удача о нас забыла много лет назад.

Второй этаж: сонный, тихий, душный. Запах хорошего лампового масла, немного духов, немного перегара. У стены лужица, — кто-то счёл себя слишком ослабевшим, чтобы тащиться до отхожего места. Давно не чищенный ковер подмок.

Нам был нужен третий этаж. Сквознячок на лестнице угас — внизу заперли дверь. Крик тревоги, которого мы так ждали, не прозвучал. Есть ещё капля времени.

Ковер на третьем этаже чуть богаче и чуть чище. Отлично гасит шаги. Сведения у меня верные: последняя дверь налево. Чередой крупных мышей мы семеним в конец коридора. Чтоб мне сдохнуть, коридор внезапно поворачивает налево, в тупике ещё одна дверь. Какую считать последней, — эту или ту?

Рыбоед понимает:

— Глянем обе…

В руках Лесли узкий нож взломщика. По молодости парень шалил в Конгере. Опыт абордажа у него куда как солиднее воровского, но выбирать не из чего, — иных специалистов по кражам в Кедровой нет.

Едва боец опускается на колени перед дверью, как та распахивается сама собой. Проклятые ковры! На пороге роскошная в объемах женщина, — судя по фартуку, горничная. Её изумленный взгляд падает на макушку коленопреклонённого незнакомца, — в маске он выглядит романтично. Лесли страстно обхватывает её колени. Выскакивает Рыбоед и кулаком бьёт женщину в подбородок. Необъятная красавица беззвучно, лишь слышен шелест одежд, валится в его объятья. Удержать такое сокровище трудно, Лесли с безмолвными проклятиями выбирается из-под юбок. Я уже в комнате, но тут пусто. Три кровати, корзины с бельём, — комната прислуги. Парни затаскивают внутрь бесчувственную корову. Мы смотрим на Рыбоеда, — почему кулаком?

— Мягкая такая, — виновато шепчет боец.

Он вяжет корову, мы уже в коридоре. Лесли приноравливается ножом, я прижимаюсь ухом к резной двери. Слабые звуки разговора, смешки. Похлопываю бойца по плечу. Он понимает, — нужно тихо, как пёрышком. Лезвие воровского ножа проскальзывает в щель у косяка. Едва слышный скрип металла. Осторожнее! Лесли напрягается и тут же изумленно вскидывает голову, — открыл. Так и должно быть, — изнутри запирались лишь для вида.

Рыбоед с нами. Щекотливый момент, тишину соблюсти будет трудновато. Да помогут нам боги.

Лесли распахивает и придерживает дверь. Я влетаю внутрь, с трудом уворачиваюсь от стола с огромным шандалом. Марул их поимей, могли бы и предупредить, что здесь полным-полно мебели. Перескакивая через сундуки, стремлюсь к кровати. Низкий балдахин над ложем, на котором развратничали ещё задолго до Береговой войны. На меня с ужасом смотрят две физиономии, обладательница одной из них тянет на себя простыню. Стоп! Почему две бабы? Одна белобрысая, кудрявая, «хорошенькая, как овечка», - эта на своём месте, но нам вовсе не нужна. Вторая, тоже в завитых, но чёрных, как смоль, локонах. Откуда взялась? И почему бородка? Это колдун?! Да король мне за такого колдуна голову оторвёт.

Я прыгаю на постель. Сапоги топчут под простынями изнеженную плоть. Рычу:

— Эмруозас? Колдун и предсказатель?

— Я… — блеет он, словно это его овцой назначили. Взгляд прикован к кинжалу в моей руке.

Я хватаю его за подбородок, заставляю смотреть в глаза. Маска придает мне комедиантский вид, но глаза-то остались мои собственные, — не очень весёлые. Существо начинает дрожать, — подбородок у него странный даже на ощупь, — бородка такая аккуратненькая и шелковистая, что кажется нарисованной. Я машинально ковыряю её ногтем, — нет, вроде, настоящая.

— Ты Эмруозас, ублюдок?

— Я…

Белокурая овечка мне энергично подмигивает. Не робкого десятка красавица. Вдруг она ойкает. Не понимаю, что с ней, и разбираться некогда. Сдавливаю щёки странного колдуна, а Рыбоед впихивает кляп с двумя цепочками. Надёжная штучка, — захочешь заорать, такая боль рот рвёт, что задохнешься, но не пикнешь.

Мы выдергиваем странного колдуна из постели, он гол, что хорошо, — имеет несомненные доказательства принадлежности к мужскому полу. В мешок, бородатая девочка, в мешок. Рыбоед с Лесли вяжут, упаковывают. Я поднимаюсь на кровать, — девчонка догадливо переворачивается на колени, складывает за спиной руки. Я стягиваю их каким-то найденным среди разбросанной одежды пояском. На простынях мокрое пятно, — вот чего девчонка дёргалась, — колдун, или кто он там, успел обмочиться. Красотка стоит соблазнительно, на крестце у нее чернеет клановая татуировка Редро. Хорошенькая островитяночка. Аккуратно вкладываю ей в рот ком полотенца. Бормочу «потерпи» и, примерившись, бью, разбивая подведённую бровь. Она мычит, из глаз текут слёзы. Ничего, кровоподтёк останется пустяковый, но выразительный. Поменьше подозрений, ещё пригодишься, красотка. Вдруг простыня начинает шевелиться, и я глупо хватаюсь за кинжал. Высовывается маленькая белая мордочка, показывает крошечные клыки и издает пронзительное мяуканье. Вот он, настоящий домашний кот, — развлечение богатых бездельниц. Я сгребаю белый комок в горсть, собираясь раздавить. Кот, вернее, котёнок, шипит и пытается меня цапнуть миниатюрными зубками. И за этот комок меха платят больше сотни «корон»? Очевидно, меня обуревает жадность, поскольку я не ломаю кости живой безделице, а сую за пазуху.

Окно распахнуто. Я протиснусь, следовательно, и мешок пройдёт. Внизу темнеет узкий проход между башней и внешней стеной Цитадели. При желании можно зацепить «кошку» прямо за зубцы. Об этом мы не подумали, да и шумновато выйдет. Пока вообще не высунешься, — на углу стоят два господина и что-то обсуждают. Похоже, оба изрядно навеселе. Нашли место, идиоты.

— Ждём, — шепчу я парням.

Я, придерживая ногой мешок с добычей, слушаю бормотание пьянчуг внизу. Лесли с интересом озирает спальню, Рыбоед переминается, о чём-то задумавшись. Потом оказывается, что мы все вместе рассматриваем овечку на постели. Она, связанная, свернулась на боку, но натянуть на себя простыню не может, да и не пытается. Аккуратные ножки, округлая попочка…

— Милорд, — умоляюще шепчет Лесли. — Дама может замёрзнуть.