Гуль. Харизма +20. Том 1 (СИ) - Крымов Илья Олегович

Я вцепился, зубы скрежетнули по лицевым костям. Вскоре человек умер и потерял свой оригинальный вид, превратился в обычный свежий труп с потасканной экипировкой, как и преданный им напарник. Я прижал отрезанный кусок шкуры к своему черепу и продолжил есть, сосредоточившись на боковой части головы и на гортани. Когда немного полегчало и кожа перестала отваливаться на плечо, выдохнул с облегчением. Негативные эффекты исчезли, красная шкала понемногу росла.

Доски, перекрывавшие заднюю дверь дома, отломал довольно легко, они были сухими и грязными, а гвозди плохо держались в отверстиях. Дверь скрипнула на петлях, я проник внутрь, принюхиваясь. Нос начал чесаться сразу же от огромного количества пыли. Дом действительно был заброшен, однако, не пустовал. Поблёкшие интерьеры состояли из бессчётных книжных полок, статуэток, зеркал, потухших раз и навсегда древних светильников на огнеопасном топливе; тут и там встречались шкатулки, мутная посуда, старая мебель, оружие на стенах, резные панели; в каминах сырели дрова. Казалось, всё это кто-то просто бросил, ушёл и не вернулся, оставив дом паукам.

Порыскав по комнатам, я вернулся за телами, перетащил их через задний ход в грязную кухню, оставил на плиточном полу. Затем отправился в гостиную, к элементу мебели, который назывался, если правильно помню, «секретером». Внутри нашлась сухая ломкая бумага, и архаичные письменные принадлежности. Чернила в стеклянной баночке давно высохли, а из бронзовых кранов на кухне вода не текла, так что пришлось использовать слюну. Еле удерживая перо пальцами гуля, я начал царапать послание. Хм, как бы начать?

«Понимания и процветания!

Написать Вам меня вынудили тяжёлые обстоятельства.

Будучи наслышанным о Вашем преподавательском таланте и богатом игровом опыте, отважился просить о помощи.

Вопрос весьма деликатен и, я смею утверждать, сложен. Возможно даже, что вы никогда не слышали о проблеме такого свойства. К сожалению, изложить подробности на бумаге не могу».

Я прервался, почувствовав за спиной движение, бросился в сторону, избегая брошенной статуэтки, развернулся, но в комнате никого не было. Повёл носом, оглушительно чихнул от витавшей в воздухе пыли, попробовал ещё раз, но зря, никаких запахов. Тем временем настольная лампа сорвалась со столика и устремилась мне в череп, затем был покрытый паутиной бюст и массивные часы с маятником. Я успешно уворачивался, мечась из стороны в сторону, однако, всё стало серьёзнее, когда со стены слетели два меча. Они завращались на манер лопастей вертоптера и мне пришлось опрокинуть стол, нырнуть за него; острия пробили дерево, одно несильно кольнуло меня в грудь.

— Это всё, или мне ещё от чего-то нужно побегать?

Высокий шкаф задрожал и стал скрипеть ножками по паркету, его стеклянные дверцы дребезжали, книги и безделушки на полках дёргались, словно пытались вырваться. Этим и ограничилось.

— Кажется, кто-то надорвался, — понял я и вернулся к письму.

«Прилагаю к этому посланию задаток. Выслушайте меня и, независимо от решения, он останется Вашим.

Если предложение заинтересовало Вас, прошу посетить заброшенный дом по улице Синих Полосок после заката.

Ваш почитатель.

Постскриптум: прошу, не применяйте летальную силу на упреждение, Вам ничего не грозит, хотя мой вид может и смутить».

Аккуратно сложив лист вдвое и подписав его, я взял половину своей награды и вышел из дома. Близилось утро, улицы освобождались, битва подходила к концу. Где-то она ещё тлела, но в большинстве мест можно было пройти свободно, только трупы валялись под ногами. Сколько еды… Я добрался до «Длинной утки», понаблюдал за трактиром некоторое время, подкрался к порогу, оставил послание с деньгами, громко постучал и бросился прочь.

К заброшенному дому возвращался уже в предутренних сумерках, внутрь забираться не стал. Возможно, то, что напало на меня там, накопит сил и всё же швырнёт книжный шкаф, когда буду спать. Нет уж, лучше вырою норку в саду под старым деревом и пережду день. Всё же солнце без туманной дымки слишком ярко для глаз гуля.

Я уже неплохо расположился в своём временном убежище и задремал, когда мозг пронзила внезапная мысль. Схватив оставшиеся деньги, я выбрался из норы, покинул участок и перебежал дорогу. Там стояла полная противоположность, — округлый уютный одноэтажный домишко с розовыми стенами и белыми резными наличниками. Перед ним на газоне росла яблоня и большие розовые кусты. Окапавшись в густой тени среди колючек, прижавшись к земле всем телом, я затих и стал ждать.

Не прошло и часа, как напротив заброшенного дома остановилась телега и наружу выбрались четыре индивида. Они кратко осмотрелись, взяли оружие и стали обходить дом. Некоторое время ничего не было слышно, а потом один вдруг вылетел через заколоченные окна первого этажа. Остальные тоже скоро появились, и, поддерживая раненного товарища, двинулись вниз по улице. Их возмущённые голоса звучали ещё долго.

В течение дня похожие компании появлялись ещё не раз. Некоторые шли обыскивать сад, другие вламывались в дом прямо через парадный вход и тогда изнутри доносился грохот и забавная брань. «Сын матери», — звучало потешно. У игроков родом из столичной системы Единства не было родителей, все они вышли из репопуляционных фабрик, поэтому слабо понимали по какому принципу Древние строили оскорбления.

Игроки продолжали прибывать. Часто им везло просто уйти ни с чем, но иногда, через два раза на третий невидимка устраивал представление и гнал неудачливых искателей сокровищ кухонными ножами, элементами декора и даже ожившей шкурой дикого зверя, которая лежала в доме как напольное покрытие.

Как хорошо, что мой сонный мозг даже после всей суеты последних суток не совсем расслабился. Когда я уже засыпал в одичалом саду пришла мысль: есть некий Инкарнам, куда отправляются Игроки после смерти и до возрождения. Видимо, там они несут некоторую повинность за неудачу, но ещё в Инкарнаме они могут обмениваться новостями. Какова была вероятность, что двое, встретившие в Улиме говорящего гуля, стерегущего сокровища, не раструбят об этом? Вообще-то пятьдесят на пятьдесят, тут жадность борется с удивлением и тщеславием. Однако же поскольку эти двое стали друг другу врагами, даже если бы один решил промолчать, второй мог в пику ему растрезвонить. И вот они, игроки, ринулись искать клад.

Развлечение продолжалось день напролёт, будто у игроков больше дел не было в разрушенном войной городе. Некоторые выглядели побогаче, повычурнее, другие — были проще. Как же все они любили ярко одеваться. К вечеру поток соискателей иссяк, я всё сильнее думал о трупах, оставленных в доме, интересно, что с ними стало?

Опустилась ночь, на улицах зажглись фонари, сквозь дрёму я услышал мерный стук. Под свет напротив заброшенного дома выступила фигура во всём чёрном. Она с достоинством несла себя на высоких платформах, женщина в широкополой шляпе, плаще и с посохом в руке. Посох тоже был чёрный, покрытый золотой резьбой, с большим полумесяцем в навершии. Этот полумесяц использовал как жёрдочку ворон.

Мэдлин отозвалась, значит, шансы на освобождение возросли. Я медленно выбрался из-под куста и перемахнул через низенькую белую оградку.

— Понимания и процветания, — произнёс я как можно более дружелюбно.

Она окинула меня взглядом, даже не дрогнула, такая собранная, непоколебимая… плашка над её годовой гласила: «Мэдлин Пентеграм, ведьма 66 уровня, человек (Грезящая)». М-да… это мне нужно было дрожать.

Глава 10. Эволюция

— Ни шагу дальше.

Я послушно замер, как был, на четвереньках.

— Уверяю, вам нечего опасаться.

— Как обнадёживающе. Я даже передумала падать в обморок от вида низкоуровневого гуля.

У неё были зелёные глаза нефритового оттенка. Меня сразу заинтриговал этот взгляд: сосредоточенный, но не напряжённый, непоколебимо уверенный и даже с налётом осуждения всего бытия. На белом лице с пухлыми чёрными губами и густыми тенями «нефриты» загадочно блестели. В целом ведьма производила впечатление хладнокровного и упрямого человека.