Душеполезные поучения - Дорофей авва

Итак, постараемся и мы, братия, если не можем возвращать оружие их в сердца их, то по крайней мере не принимать стрел и не вонзать их в сердца наши; но и облечёмся в броню, чтобы не быть уязвленными от них. Благий Бог да покроет нас от них, да подаст нам внимание и да наставит нас на путь Свой, ибо Ему подобает всякая слава, честь и поклонение во веки. Аминь.

Поучение одиннадцатое. О том, что должно стараться скорее отсекать страсти, прежде нежели они обратятся в злой навык души.

Вникайте умом вашим, братия, в свойство вещей и берегитесь, чтобы не вознерадеть, ибо и малое нерадение подвергает нас великим опасностям. Пошел я недавно к одному брату и, найдя его изнемогшим от болезни, беседовал с ним и узнал, что он только семь дней пробыл в горячке, и вот прошли другие сорок дней, а он ещё не находит в себе крепости. Видите ли, братия, как страдает тот, кто впадает в несвойственное ему состояние. Иной никогда не заботится о малых расстройствах своего тела и не знает, что если случится телу хотя немного пострадать и, особенно, если он немощен, то нужно очень много труда и времени, пока он совершенно поправится. Семь дней был болен сей смиренный, и вот сколько прошло дней, а он ещё не находит покоя и не может укрепиться. Так бывает и с душою: иной согрешает немного, а сколько времени проводит он потом, проливая кровь свою, пока исправит себя. Но в телесных болезнях находим мы различные причины: или что врач неискусен и даёт одно лекарство вместо другого; или что больной ведёт себя беспорядочно и не исполняет предписаний врача. В отношении же души бывает иначе. Мы не можем сказать, что врач, будучи неискусен, не дал надлежащего лекарства. Ибо врач душ есть Христос, Который всё знает и против каждой страсти подаёт приличное врачевство: так против тщеславия дал Он заповеди о смиренномудрии, против сластолюбия — заповеди о воздержании, против сребролюбия — заповеди о милостыне, и, одним словом, каждая страсть имеет врачевством соответствующую ей заповедь. Итак, нельзя сказать, что врач неискусен, а также и что лекарства стары и потому не действуют: ибо заповеди Христовы никогда не ветшают, но чем более их исполняют, тем более они обновляются. Поэтому ничто не препятствует здравию душевному, кроме бесчиния души.

Итак, будем внимать себе, братия, будем подвизаться, пока имеем время. Что мы не заботимся о себе? Сделаем хотя что–нибудь доброе, дабы найти помощь во время искушения! Что мы губим жизнь нашу? Мы столько слышим и не заботимся о себе, и всем пренебрегаем. Видим, как братия наши похищаются из среды нашей, и не внимаем себе, тогда как знаем, что и мы мало–помалу приближаемся к смерти. Вот с тех пор, как мы сели беседовать, до сего времени мы прожили два или три часа нашего века и приблизились к смерти и, видя, что теряем время, не боимся. Как мы не помним слова оного старца, сказавшего, что если кто потеряет золото или серебро, то он вместо него может найти другое; если же потеряем время, живя в праздности и лени, то не возможем найти другого взамен потерянного; поистине мы будем искать хотя одного часа сего времени и не найдём его. Сколько людей желают услышать слово Божие и не получают желаемого, а мы столько слышим и пренебрегаем сим и не возбуждаемся! Бог знает, удивляюсь нечувствию душ наших, что мы можем спастись и не хотим: ибо пока страсти наши ещё молоды, мы можем отсекать их, но не заботимся об этом и позволяем им укрепиться против нас, чтобы придти к худшему концу. Ибо иное дело, как я много раз говорил вам, вырвать с корнем малую былинку, потому что она легко исторгается, и иное — искоренить большое дерево.

Один великий старец прохаживался с учениками на некотором месте, где были различные кипарисы, большие и малые. Старец сказал одному из учеников своих: вырви этот кипарис. Кипарис же тот был мал, и брат тотчас одною рукою вырвал его. Потом старец показал ему на другой, больший первого, и сказал: вырви и этот; брат раскачал его обеими руками и выдернул. Опять показал ему старец другой, ещё больший, он с великим трудом вырвал и тот. Потом указал ему на иной, ещё больший; брат же с величайшим трудом, сперва много раскачивал его, трудился и потел, и наконец вырвал и сей. Потом показал ему старец и ещё больший, но брат, хотя и много трудился и потел над ним, однако не мог его вырвать. Когда же старец увидел, что он не в силах сделать этого, то велел другому брату встать и помочь ему; и так они оба вместе едва успели вырвать его. Тогда старец сказал братии: «Вот так и страсти, братия: пока они малы, то, если пожелаем, легко можем исторгнуть их; если же вознерадим о них, как о малых, то они укрепляются, и чем более укрепляются, тем большего требуют от нас труда; а когда очень укрепятся в нас, тогда даже и с трудом мы не можем одни исторгнуть их из себя, ежели не получим помощи от некоторых святых, помогающих нам по Боге».

Видите ли, как многозначительны слова святых старцев? И Пророк также учит нас сему, говоря в псалме: дщи Вавилоня окаянная, блажен, иже воздаст тебе воздаяние твое, еже воздала вси нам; блажен, иже имет и разбиет младенцы твоя о камень (Пс. 136, 8–9). Проследим сказанное по порядку. Вавилоном называет он смешение или смущение, ибо так изъясняют сие слово, производя оное от слова вавел; то же значит и Сихем. Дщерию же Вавилона называет вражду: ибо душа сперва возмущается, а потом рождает грех. Окаянною он её называет потому, что, как я прежде сказал вам, злоба не имеет никакой существенности, ни состава, но получает бытие от нашего нерадения и опять истребляется и уничтожается нашим тщанием о добродетели. Потом святой Давид говорит как бы к ней: блажен, иже воздаст тебе воздаяние твое, еже воздала еси нам. Посмотрим же, что мы дали, что восприняли и что хотим воздать? Мы дали волю нашу и восприняли грех: изречение же это называет блаженными воздавших ей, а воздавать здесь значит — более не творить греха. Потом прибавляет: блажен, иже имет и разбиет младенцы твоя о камень; блажен, кто с самого начала вовсе не принимает порождаемого тобою, т. е. лукавых помышлений, и не даёт им места возрастать в себе и приводить зло в действие; но вскоре, пока они ещё малы, и прежде чем они укрепятся и восстанут на него, возьмёт и сокрушит их о камень, иже есть Христос (1 Кор. 10, 4), и истребит их, прибегнув ко Христу. Вот как и старцы, и Святое Писание, все согласны между собою и ублажают подвизающихся отсекать свои страсти, пока они ещё молоды, прежде чем испытаем от них бедствия и горести.

Итак, постараемся, братия, получить помилование, потрудимся немного и найдём великий покой. Отцы сказали, каким образом человек должен постепенно очищать себя: каждый вечер он должен испытывать себя, как он провёл день, и опять утром, как провёл ночь, и каяться пред Богом, в чём ему случилось согрешить. Нам же, поистине, так как мы много согрешаем, нужно, по забывчивости нашей, и по истечении шести часов испытывать себя, как провели мы время и в чём согрешили. И каждый из нас должен говорить себе: не сказал ли я чего–нибудь такого, что прогневало брата моего? Когда видел его занятым каким–нибудь делом, не осудил ли я его? не уничижил ли его и не злословил ли его? Не просил ли я чего–нибудь у келаря, и когда он не дал мне, не осудил ли я его и не пороптал ли я на него? Если пища была нехороша, не сказал ли я чего–нибудь? или, будучи в огорчении, не пороптал ли на самого себя? Ибо если кто и на себя поропщет, это грех [ [53]].

Должно также говорить себе: не сказал ли мне канонарх или другой кто из братии неприятного слова, и я не перенёс сего, но противоречил ему? Так должны мы ежедневно испытывать самих себя, как провели мы день. Таким же образом каждый должен испытывать себя, как провёл он и ночь: с усердием ли встал на бдение? или пороптал на разбудившего его? или помалодушествовал против него? Мы должны знать, что тот, кто будит нас на бдение, оказывает нам великое благодеяние и бывает для нас виновником великих благ, ибо он пробуждает нас для того, чтобы беседовать с Богом, молиться о грехах своих, просветиться и получить душевную пользу. Как же не должны мы благодарить такого благодетеля? Поистине должно его почитать так, как бы через него получали мы спасение.

Расскажу вам о сем нечто чудесное, слышанное мною о великом и прозорливом старце. Стоя в церкви, он видел, что, когда братия начинали псалмопение, некто светоносный выходил из алтаря; держа как бы ковчежец с миром и кисть, он обмакивал кисть в ковчежец и обходил всю братию, полагая знамение на каждом из них и на местах некоторых отсутствовавших, а места других отсутствующих проходил мимо. Перед окончанием богослужения старец опять видел, как он выходил из алтаря и делал то же самое. Однажды старец остановил его и повергся к его ногам, моля объяснить ему, что он делает и кто он такой? Светоносный оный муж отвечал ему: «Я Ангел Божий, и мне повелено было напечатлевать сие знамение на тех, которые приходят в церковь в начале псалмопения и остаются до конца оного, за их усердие, старание и доброе произволение». Старец спросил его: «Почему же ты полагаешь знамение на места некоторых отсутствующих братий?» В ответ на сие святой Ангел сказал ему: «Те из братий, которые ревностны и имеют доброе произволение, но вышли из церкви или по некоторому крайнему изнеможению, с благословения отцов, или также по какой–либо заповеди, заняты своим послушанием и потому здесь не находятся сии, хотя и не бывают в церкви, но получают свое знамение, потому что они произволением своим присутствуют вместе с поющими. Одним лишь тем, которые могут быть в церкви и не приходят в неё по лености, повелено мне не давать знамения, поелику такие сами себя делают недостойными оного». Видите ли, каких даров виновником бывает для брата своего тот, кто возбуждает его на церковное правило? Постарайтесь же, братия, никогда не лишаться знамения святого Ангела; если же случится когда облениться кому–либо из вас, и другой напомнит ему о сем, то он не должен негодовать, но, имея в виду пользу сего напоминания, должен благодарить напомнившего ему, кто бы он ни был.