С молитвой о тебе - Татьяна Алюшина

Опаньки! А дальше она наткнулась на хозяйскую спальню! И зашла, не удержалась полюбопытствовать! Ну, кровати в завитушках рококо никто и не ожидал, но и таких габаритов тоже! Массивное деревянное лежбище вызывало неподдельное уважение масштабами и основательностью.

Кира поспешила ретироваться, дабы не демонстрировать излишнего любопытства. Ванную она нашла и, уже ничему не удивляясь, лишь порадовалась оснащению и дизайну. Помыла руки, критически осмотрела в зеркале лицо, подправила легкий макияж и попеняла своему отражению.

— Что ты, как нервическая барышня, Белая? — напустилась на себя сурово. — Можно подумать тебя из пансиона умыкнули! Совсем от любви сбрендила!

И замолчала, пораженно уставившись на свое отражение! Она что сейчас сказала? А? Она его любит? О, господи! Вот так сразу?! Через неделю после встречи?!

Мама дорогая!! И что с этим делать?!

— Ничего не делать! — отругала себя Кира и поворчала: — Напридумывала себе пугалок: ах, она друзьям не понравится, ах, стыдно, ах она такая барышенька нежная, ах люблю, спасите меня!

В раздражении ужасном на себя глупую, скинула тапки, которые выдал ей Николай, и, как неустрашимая комиссарша времен гражданских баталий за светлое будущее пролетариата, прошагала из ванной в гостиную.

Николай сидел на корточках у камина и подбрасывал дрова, обернулся на звук ее шагов, улыбнулся.

— Тапки потеряла? — спросил он, указав на ее ноги поленом, которое держал в руке.

— Нет, так приятней по деревянному полу ходить, — прояснила потерю обуви Кира.

Подошла, взяла за запястье и потянула к себе. Он встал, и Кира, приподнявшись на цыпочки, обняла его за шею и поцеловала. Грохнуло, упав на пол, полено, Крайнов, перехватил инициативу, прижал ее сильно к себе, положив одну ладонь ей на затылок, чуть повернул удобней ее голову и углубил, насытил чувственностью поцелуй. А когда оторвался от сладких губ, посмотрел в Кирины затуманенные глаза.

— Это очень хорошее начало, — хрипловатым голосом порадовался он. — Я бы сказал: отличное начало!

— Да, — согласилась Кира.

— Ну как ты, справилась со своим смущением? — усмехнулся Крайнов.

— В данный момент я как раз над этим работаю, — отрапортовала по‑пионерски Кира.

— С удовольствием окажу тебе активную помощь! — пообещал Николай и спросил: — Ну что, продолжим так хорошо начатое или сначала поедим?

— Поедим, — выбрала Кира, — твоя подруга так чудесно оформила стол, мы просто обязаны начать с ужина при свечах.

— Да, — посмотрел он на стол, — Глашуня у нас художница и расстаралась романтикой вовсю.

— Тогда давай оправдаем ее старания, — распорядилась Кира, выбираясь из его объятий.

Они принесли из кухни закуску, салаты, шампанское, графин с морсом. Николай выключил верхний свет, зажег свечи, сел рядом с Кирой на диван и, принявшись открывать бутылку, спросил:

— Шампанского?

— Вообще‑то я алкоголь не люблю, — призналась Кира. — Ну, не то чтобы не переношу и «фи, какая гадость», мне не нравится сам привкус спиртовой. Но мне первый раз в жизни понравилось шампанское, когда мы его с тобой пили.

— Потому что тогда этот напиток соответствовал моменту, — пояснил Николай.

Хлопнула глухо пробка, Крайнов разлил пенной составляющей в бокалы.

— За то, что ты здесь, — предложил он тост.

Она кивнула, соглашаясь, они звонко чокнулись, отпили шампанского и приступили к ужину, обнаружив, что порядком оба проголодались, и даже помалкивали какое‑то время, отдавая должное еде.

— Очень вкусно! — оценила Кира кулинарные изыски. — Это Аглая приготовила?

— Вот этот салат — она, — Николай показал на один из салатников — а этот — я, — указал он на второй салатник.

— Ты так хорошо готовишь? — удивилась Кира.

— Я люблю готовить. Когда поселился здесь один, невольно пришлось научиться, а потом понравился сам процесс, стал кулинарные рецепты сложные осваивать.

— Уверена, что если ты решишь освоить полеты в космос, то и там у тебя получится лучше всех, — заверила Кира.

— Приятно это слышать, но, по‑моему, ты преувеличиваешь, — выказал должную скромность Крайнов.

— И не пытаюсь даже, — настаивала она, — а морс тоже ты делал?

Он кивнул и, не дожидаясь ее просьбы, взял графин и налил морс в бокалы. Кира попробовала и, сделав пару глотков, закрепила утверждение:

— Ну вот, никогда не пробовала такого вкусного!

Он мягко рассмеялся, испытывая странную радость от ее похвалы и столь высокой оценки его заслуг. Бо€льшую, чем испытывал от бывших побед в соревнованиях.

В камине громко щелкнуло горящее полено, Кира непроизвольно вздрогнула от неожиданного резкого звука, и на ее белоснежную шелковую блузку пролился морс из бокала, оставив алое пятно.

— Снимай! — скомандовал Николай. — Попробуем спасти.

Кира, не раздумывая, последовала мудрому совету и принялась торопливо расстегивать пуговки. А Николай невольно залюбовался движением ее рук — даже торопясь, она не делала суетливых, суматошных движений, быстро, но плавно двигались ее пальчики, как птички. Расстегнув последнюю пуговицу, она вытащила полы блузы из‑за пояса юбки, распахнула… и Крайнова окатило жаром, как кипятком!

Сквозь прозрачный ажурный белый бюстгальтер просвечивали крупные розовые соски. Он сглотнул вмиг пересохшим горлом, забрал у нее из рук блузку, откинул в сторону…

— Я куплю тебе новую, — успел пообещать он перед тем, как притянуть ее к себе и поцеловать.

Он целовал ее неистово, с каким‑то первобытным напором, словно жажду утолял из целебного источника, и не мог остановить этот поцелуй, и уже не мог оторвать рук от ее груди, от ее тела! А она отвечала! Так же неистово, искренне, вся целиком отдаваясь этим яростным чувствам и стремясь, стремясь вперед — только с этим мужчиной! Только с ним! До конца, до полного растворения!

Одежда разлеталась победными флагами в разные стороны, и им не было дела, что она может попасть в камин! Да хоть пожар, хоть потоп!! Хоть конец света!

— Кирочка… — хрипел Крайнов и шептал ей что‑то севшим низким голосом.

— Коля… — вторила она, призывая его идти дальше.

Он вошел в нее и вдруг остановился, откинул голову назад, всмотревшись в ее лицо, дождался, когда она посмотрит на него, и, глядя ей в глаза, начал медленно и нежно, глубоко, до самого предела, двигаться. А Кира задохнулась под ним от этой нежности, и из уголков ее глаз, полных любви, сорвались две слезинки…

Оба долго приходили в себя, не шевелясь, молча. Потрясение, которое они испытали, было каким‑то нереальным, запредельным, пугающим своей высотой, словно соединились не только их тела, а слились души.