Демоны на Радужном Мосту - Джек Чалкер

– Нет, только правовая часть, – сказал Маккрей.

Им потребовалось всего лишь дать ответы на несколько основных вопросов перед записывающими устройствами, и дело было сделано.

Молли не имела ни малейшего понятия, что происходит, равно как ничего не понимала и в законах. Судя по ее мыслям, она сочла все это чем-то вроде оформления купчей, официально сделавшей ее собственностью Джимми Маккрея, как если бы один фермер передавал другому корову или лошадь.

Разумеется, Джимми тоже считал это все мошенничеством чистой воды: он был единственным, кто никаким образом не мог вступить с ней в супружеские отношения, хотя половина здешних мужчин могла бы сделать это вместо него.

Разумеется, если она когда-нибудь сможет избавиться от своей инфантильности и начать жить самостоятельно, ему будет не сложно на этом основании добиться расторжения брака, и только это отчасти утешало Джимми.

Получение гражданства также предоставило им несколько забавных минут, поскольку сразу же за именем и адресом нужно было ввести «расовый код», но у синтов не было расового кода. В Бирже существовало сто сорок шесть официально признанных разумных рас, в Миколе – сто двадцать девять не повторяющихся известных разумных рас, а в Мицлаплане – сто шесть не повторяющихся разумных рас, но ни под одну из них она не подпадала. Разумеется, как у настоящих бюрократов, у них была категория «Ни одна из вышеперечисленных», после чего начиналась длинная канитель с определением не только того, к какой расе соискатель принадлежит на самом деле, но и почему он/она/оно не принадлежит ни к одной из вышеперечисленных категорий. Он просто коротко записал правду, что с правовой точки зрения было наилучшим выходом, и на этом закончил оформление документов.

Электронный терминал замигал, немного поколебался, потом загудел, и из прорези выползла красивая блестящая идентификационная карточка с голограммой, официальной фотографией и основной информацией в закодированном виде, которую другой электронный прибор в случае необходимости мог прочитать. Но в графе расового кода все же значилось «999—999», классическое «Ни одна из вышеперечисленных», что с точки зрения закона ставило Молли в ту же расовую категорию, в которой находилась Гриста. Это, а также то, что вся затея прошла с успехом, заставило его испытать приступ благодарности судьбе, что Гристе не пришла в голову идея с межвидовым браком относительно себя самой. Он очень надеялся, что их невольный союз не может быть признан с такой же легкостью. Среди всех рас, миров и обычаев полигамия и полиандрия были в империи Биржи вовсе не такой уж редкостью.

Хм, пожалуй, если эта идея все-таки придет Гристе в голову, он сможет убедить ее, что это против его религии. Что было бы чистой правдой, исповедуй он какую-нибудь религию.

Хотя, возможно, какую-то религию он все-таки исповедовал. Ведь он до сих пор был жив, и то, что в нем осталось от религии его предков, возможно, и было единственной причиной того, что он до сих пор не покончил с собой.

Беда была в том, что то единственное, из-за чего жизнь еще была ему интересна, теперь тоже стало запретным для него. Космос был его единственной любовью, единственной страстью, единственным, что вообще имело для него значение. Космос был не только его романом, мечтой, – он был и самой жестокой повелительницей. Если бы Джимми Маккрей не был навеки отравлен Космосом, он не захотел бы продолжать жить, когда одно существо висело у него на спине, а другое зарабатывало для него деньги проституцией. Космос был любовницей-садисткой, а он был в достаточной степени мазохистом, чтобы желать вернуть ее.

И именно поэтому, когда Дарквист позвонил и назначил ему встречу – а Джимми знал, что Молли не интересовала дарквистов – сердце замерло у него в груди, и он с нетерпением начал ждать этой встречи, хотя и знал, что любой заинтересовавшийся им тут же отвергнет его, узнав о его дополнительном багаже.

Дарквист поудобнее умостил свое звездообразное тело среди подушек и воззрился обоими стебельчатыми глазами на Маккрея. Джимми попытался прочитать его мысли, но смог уловить лишь помехи. Хотя Дарквист не был телепатом, он прошел хорошую тренировку по экранированию мыслей, что производило впечатление. Если звездообразное существо не снизит бдительность, то общаться с ним придется только голосом.

– Давайте с самого начала проясним некоторые вопросы, чтобы не терять времени, – начало существо. – Мы знаем о морфе и вашем прошлом. Это само по себе должно вам кое-что сказать.

Джимми кивнул:

– Вам отчаянно нужен телепат, но вы не можете его найти. Почему? Здесь должна быть добрая сотня опытных телепатов, просиживающих без дела.

– Скорее, три сотни, – подтвердил Дарквист. – Некоторых мы не принимаем во внимание по той причине, что в силу их природы нам пришлось бы произвести слишком серьезное и дорогостоящее переоборудование нашего корабля. У других есть свои проблемы. Третьи уже давно не первой молодости, но не хотят признавать этого, а четвертые, честно говоря, не из тех, кому я доверил бы в драке прикрывать мою спину. Большинство остальных отказали нам по причинам, о которых я расскажу чуть позже. Нам осталась лишь сравнительно небольшая кучка людей вроде вас.

Маккрей нахмурился:

– Они отказали вам?! На этом рынке рабочих мест?

– Минуточку. Сначала я хотел бы узнать, что произошло во время вашей последней экспедиции с зумаквалашем. Мы читали официальные отчеты и слышали об этом от разных космолетчиков, но хотели бы слышать из ваших уст, почему вы написали заявление об увольнении.

Он пожал плечами.

– Да тут нечего особенно рассказывать. Мы с Первой Командой производили оценку на одной планетенке в Кью-Веранцас, неподалеку от границ Миколя, но в свободной зоне; это была обычная работа. Планета выглядела как море бело-голубого песка, из которого повсюду торчали камни. Они были ужасно искривленные, обточенные песчаными бурями и постоянными ветрами валуны всевозможных форм и размеров, – почти не требовалось особого напряжения воображения, чтобы увидеть в них зловещие силуэты и фигуры. И все же, сколь бы искривленными и причудливыми они ни казались, в них была некая… систематичность, – как будто они были задуманы, вытесаны и отшлифованы разумом, слишком чуждым для нас, чтобы мы могли его себе представить. Повсюду, насколько хватало глаз, виднелись смерчи – сотни и тысячи смерчей, кружащихся, качающихся и взметающих вверх пыль и песок. И все же аппаратура и пробы показывали, что эти смерчи были всего лишь смерчами, потенциально опасными, но не стоящими специального внимания, и все вещества, из которых состояли камни и песок, были нам известны. Если там и было что-либо неизмеренное и незамеченное, оно так и осталось таковым для автоматических пробов и аппаратов, и если оно и оставляло какие-то следы, их замели буйные пляски этих странных смерчей. На этой планете не было ничего сверхъестественного, – вспоминал Джимми Маккрей. – Там определенно не было форм жизни, соответствующих известным углеродным или кремниевым формулам, которыми мы руководствовались для определения. Разумеется, мне не нужно вам рассказывать, что наше определение жизни нуждается в серьезной доработке.

– Разумеется, – согласился Дарквист.

Маккрей кивнул:

– Это было забавно. Все наши приборы, автоматические пробы, вся аппаратура не зарегистрировали ничего подозрительного. Атмосфера была довольно поганой, поэтому мы не могли сбросить живых животных, чтобы провести испытания, и сбросили несколько мертвых. Единственное, что произошло – несколько смерчей собрались вокруг них и засыпали их песком. Ничего особенного. Никаких подозрений у нас это не вызвало.

– Вы не обратили внимания на факт, что смерчи собрались вокруг них и сочли это простым совпадением?

– Ну да. А вы не сочли бы? Мы постоянно видели, как они носятся туда-сюда безо всякой цели и логики, совершенно бессмысленно, и – дьявол, их было так много! Их плотность была настолько невелика, что, судя по нашим данным, не было бы никаких проблем выбраться, если бы кто-нибудь случайно оказался внутри одного из них.

– Итак, они подстерегли вас.

– Не уверен. Я до сих пор ни в чем не уверен. Мы приземлились, осмотрелись и занялись обычными делами, и десять-пятнадцать минут все было спокойно, пока на корабле не заметили нечто действительно странное. Ну, то есть мы же обычно смотрим на потенциально враждебные или разумные действия, верно? Так вот, мы так беспокоились избегать этих проклятых смерчей, что никому ни разу не пришло в голову, что это смерчи избегали нас.

– Да уж. В тихом омуте черти водятся. Старая ошибка, но очень распространенная.

Джимми пожал плечами.

– Ну так вот, все было лучше некуда, пока Альмуда – сетианец и наш эксперт-геолог – не подошел к одному из этих странных каменных выступов и не решил взять образец породы. Как только он начал, они прямо-таки взбесились.