Дорога воспоминаний. Сборник научно-фантастических произведений - Хюберт Лампо

Когда поток воздуха от воющих стальных ножей уже обдувал ему затылок, профессор метнулся в сторону, за выступ скалы. Радиолокатор и теплоуловитель «Муравья» потеряли след — гранит прикрыл его. Профессор вжался в скалу и попытался не дышать. Совсем близко светилось тёплым золотым светом окно его дома — звезда надежды. Только триста метров — и он дома!

«Муравей», завывая, закружился на одном месте. Порывы ночного ветерка мешали ему обнаружить источник тепла, однако он слышал стук бешено бьющегося сердца. «Муравей» искал свою жертву.

Но теперь профессор смог отдышаться. Он лихорадочно перебирал в уме возможности. Нужно противопоставить холодной, молниеносно быстрой электронной логике свои, человеческие фантазию и смекалку! Ещё есть надежда, что он доберётся до дома живым. Там и сям из вереска поднимаются замшелые валуны. Они станут этапами его спасения. Может, он всё-таки перехитрит робота?

Но тут он оцепенел от ужаса. Домой? Как такое могло прийти ему в голову? Ведь там Урсула и дети. «Муравей», едва почуяв их тёплые, беззащитные тела, разнесёт дом в щепы. Чтобы он отдал их на растерзание чудовищу, которое сам пустил гулять по свету?! Нет, любыми средствами он должен увести «Муравья» прочь от дома, хотя бы в горы. Может, заманить машину в пропасть? Или разбить, сбросив на неё каменную глыбу? Любым способом, но он должен обезвредить её!

Bсe ещё не зная, как поступить, он оторвал взгляд от тёплого света в окне и посмотрел в сторону хребта Бен-Аттоу, темневшего в нескольких милях от него. Удастся ли ему избавиться от этой неумолимой ищейки, которая не знает усталости и никогда не бросает след? Да, не только его семья, все семьи Шотландии вправе требовать, чтобы он вступил в борьбу с плодом своих изобретательских дерзаний. Мало просто увести проклятую тварь по тёмным вересковым пустошам куда-нибудь в сторону, он должен одолеть её. Он не имеет права потерпеть поражение в этой неравной борьбе. Ибо что будет потом? Уж он-то хорошо знает! Не он ли сам заложил в электронный мозг робота программу, определяющую его поступки?

Едва только он, Малькольм Макгатри, умрёт и остынет, как это одержимое жаждой деятельности исчадье ада вернётся к своему незаконченному детищу и доведёт работу до конца. У второго «Муравья» будут те же «чувства» и «инстинкты» и та же нарушенная блокировка.

Потом повторится всё сначала. Через два часа будет четыре «Муравье». Будет негромкое гудение, мигание прожекторов, лихорадочная работа — электромеханический завод среди вереска, где так редко появляются люди.

А завтра вечером, повинуясь вложенному в них инстинкту миграции, первые тысячи поползут во все стороны. Они найдут его дом, уничтожат его обитателей и поползут дальше, искать новые жертвы. Послезавтра утром четверть миллиона сверкающих металлических тварей разрушат до основания ближайшие шотландские городки — Килданан, Аллапул, Дорнох. А к полудню этот всеразрастающийся поток хлынет в ничего не подозревающую Англию…

Он оторвался от валуна и как безумный кинулся в сторону предгорий. Поблёскивая в лунном свете, «Муравей» повернул и понёсся вслед за профессором.

Часом позже между тёмных скал Бен-Аттоу пробирался человек, он всхлипывал и задыхался, а за ним, не отставая, ползла чмокающая присосками и мигающая зелёным прожектором машина.

Силы профессора были на исходе. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Лишь огромным усилием воли он заставлял себя двигаться. И, однако, он делал больше, чем можно было от него ожидать. Он сбрасывал с высоты каменные глыбы на своего страшного преследователя, когда тот с тихим гудением полз по отвесному склону вверх. Но каждый раз стальная клешня парировала удар.

Колени профессора подгибались от усталости, а он брёл по самому краю обрыва, прыгая, рискуя жизнью, через темнеющие бездны в надежде на то, что робот, гонясь за ним, свалится вниз и разобьётся. Наивный! Разве не сам он наделил эту машину электронными чувствами, не сам оснастил её гусеницами с сильными, как у осьминога, присосками? А теперь только и оставалось что бежать зигзагами, продираться сквозь терновник. Но куда бы он ни прятался, угрожающий вой и чмоканье быстро настигали его.

Больше он не мог ни о чём думать, ни на что не мог надеяться. Всё труднее было отрывать ноги от земли, всё медленнее брёл он по вереску и между скал. И снова надвигался сзади, всё ближе и ближе, беспощадный вой, и снова становились ярче зелёные блики.

И вдруг, к величайшему своему ужасу, он увидел, что вдалеке, среди вереска, движется маленький белый огонёк. Карманный фонарик! Урсула вышла его искать! Встревожилась, что его так долго нет. Но через считанные минуты «Муравей» наверняка убьёт его. И тогда теплоуловители робота переключатся на этот новый источник инфракрасных лучей…

Но тут внезапно его озарила мысль: болота! Топкие болота, где пузырится чёрная трясина… Как ему сразу не пришло это в голову?

Надежда придала ему сил. Он не бежал, а летел, как птица, вниз по склону, перепрыгивая через кучи камней, автоматически ища укрытия за валунами и скалами каждый раз, когда зелёные блики касались его плеча. Огонёк в вереске приближался. Решали минуты. Он благодарил небо за громкие удары своего сердца и свистящее дыхание — то и другое по силе намного превосходило сигналы, поступавшие в органы чувств «Муравья» от Урсулы.

Вереск, бугры, камни, снова вереск. Потом земля у него под ногами запружинила. И вот он уже ступает по вязкой, чавкающей трясине. Ею пахло из заполненных водой ям, где, как в чёрных зрачках, отражались звёзды. Глаза профессора ничего не видели, о себе он не думал, однако некое шестое чувство вело его именно по тем поросшим осокой и тростником кочкам, которые могли выдержать вес человека, но не машину весом в целую тонну. Создавая робот-вездеход, профессор как-то не подумал о его проходимости в болотах, и именно на этом упущении и был основан возникший теперь у него план.

«Муравей» между тем неутомимо полз за ним. Минуту или две гусеницы чмокали по пружинящему грунту. Потом трясина заколыхалась, и «Муравей» начал, погружаться в болото. Чёрные глубины громко хлюпнули, и трясина сомкнулась над «Муравьём». Судорожно дёрнулась над поверхностью металлическая клешня, и чудесное изобретение Малькольма Макгатри навсегда скрылось от глаз своего создателя.

На твёрдую землю профессор выбирался довольно долго. Урсула ждала его на краю болота. Но он только посмотрел на неё невидящими глазами.

— Малькольм! Что случилось? Где твоя машина?

— Там! — Дрожащей рукой он показал туда, где, повинуясь какой-то мощной, снизу идущей силе, вздымалась и опускалась топь. «Муравей» был ещё жив, он ещё боролся. Глаза-фотоэлементы вглядывались в чёрную грязь. Гусеницы крутились. Но вязкая топь крепко держала его в объятиях.