Буду жить тобой - Элена Макнамара

Его губы приближаются к моим. Пальцы ложатся на щёку, немного разворачивая моё лицо ближе к своему. По телу проходит дрожь, когда он медленно начинает меня целовать. Языком скользит в рот, и мой язык робко дёргается ему навстречу. 

В этот момент страх исчезает. И я словно забываю, где нахожусь и кто именно меня целует. 

Есть только я, он, наши губы и те непередаваемые ощущения, которые мы можем друг другу подарить. 

Всё происходит как в тумане. Мы опускаемся обратно на кровать, и я оказываюсь под парнем. Он вжимается в меня своим крепким телом, расположившись между моих ног. Его ладони сжимают моё лицо, мои тянутся к его лицу... 

Хочется сорвать с него маску. Мои пальцы цепляются за край ткани, и я почти успеваю потянуть её вверх.

– Ева, нет! – он резко отстраняется. Спрыгивает с кровати. Опускает маску так, что теперь его губы вновь скрыты от меня.

– Прости... – я порывисто сажусь. – Прости, я сделала это неосознанно.

– Мне лучше уйти, – он направляется к двери. – Поспи, Ева. Я вернусь утром.

Беззвучно выходит в коридор, закрывает дверь на ключ. А я, обняв себя руками, думаю о том, что мне чертовски жаль... 

Жаль, что он оставил меня одну.

Похоже, я больна своим похитителем. 

– Ты как? Всё в порядке? – добрые голубые глаза взирают на меня с предельным вниманием. 

Старший брат Максима так же, как и младший, безумно на него похож. Разве что немного ощущается разница в их возрасте. 

– Да, всё в порядке, – отвечаю я. 

– Хорошо, – он откладывает в сторону тонометр. –  Давление немного пониженное, но, скорее всего, это от больничных стен.

Его губ касается лёгкая обворожительная улыбка.

– Да, из-за них, – улыбаюсь в ответ. 

Вновь оглядываю просторный кабинет Савельева-старшего. Стены здесь не совсем больничные. Их тёплый кремовый цвет не пугает меня настолько, чтобы давление упало. А вот воспоминания, которые теперь бессвязным потоком льются в мою голову, способны свести с ума. 

Похоже, я была влюблена в своего похитителя. Неудивительно, что я пожелала это забыть.

– Что ж... Ева Андреевна, – Евгений Борисович откидывается на спинку своего широкого кресла. – Общее состояние похоже на переутомление. Но всё же я бы хотел взять некоторые анализы. Вы не против?

– Сейчас?

– А почему бы нет? – он пожимает плечами. – Вы здесь. Я тоже здесь. Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Верно?

– Верно.

Этот мужчина заряжает меня своим спокойствием и уверенностью. 

– Тогда совсем немного бумажной волокиты – и приступим.

Перед моим лицом ложится стандартная анкета. Имя, возраст, аллергии, детские и хронические заболевания...

– Я ненадолго Вас оставлю, – Савельев поднимается из-за стола. 

Рост у него такой же, как у Максима. В общем, у этой семьи превосходный генофонд.

Мужчина выходит за дверь, а я беру ручку и вношу в листок данные. Проходит не больше пяти минут, и Савельев возвращается. Пробегает глазами по моей анкете и просит следовать за ним.

Когда мы выходим в коридор, Максим сразу подаётся ко мне. Перед тем, как заняться моим обследованием, его брат пожелал, чтобы он оставил нас наедине. Максим не высказал прямого недовольства на этот счёт, но я увидела, как вспыхнули его глаза от явного негодования.

Что между ними произошло? 

Втроём мы идём по коридору и останавливаемся возле процедурного кабинета. 

Савельев-старший провожает меня внутрь и передаёт в руки миловидной девушке. Та очень быстро делает забор крови. 

Когда я выхожу обратно в коридор, вижу, что братья негромко переговариваются. И сразу замолкают, заметив моё присутствие. 

Мы вновь идём по коридору и на этот раз останавливаемся возле кабинета УЗИ. Евгений Борисович просит нас подождать, и один заходит внутрь. 

– Как ты? – Максим сразу обнимает меня и притягивает к своей груди.

– Немного нервничаю, – признаюсь с улыбкой. – Но твой брат вдохнул в меня немного уверенности.

– Ева, проходи.

Дверь распахивается, и Максу приходится меня отпустить. Я бесстрашно захожу в кабинет УЗИ, не подозревая, что с этого момента моя жизнь разделится на «до» и «после»...

Глава 17

Прижавшись затылком к стене, несколько раз долблюсь им от состояния совершенной безысходности. От предчувствия неизбежной бури, которая уже на подходе. И чем дольше Ева не выходит из кабинета УЗИ, тем ярче я чувствую эту самую бурю.

Наверняка у Евы что-то серьёзное!

И это моя, блядь, вина!

Спустя тридцать минут из кабинета стремительно выходит Жека. Я подрываюсь к нему, но он, словно ничего не видя вокруг, несётся по коридору, а потом вверх по лестнице. Я не отстаю, пытаясь его дозваться.

– Подожди, Макс, – отрезает брат, не оборачиваясь.

Подойдя к очередной белой двери, дёргает за ручку, но та не поддаётся. Жека пересекает коридор, распахивает дверь напротив. Заглядывает туда, и я слышу, как он спрашивает у кого-то:

– А Виктор Семёнович уже ушёл?

Ответ я тоже слышу:

– Около часа назад.

Брат закрывает дверь и наконец-то оборачивается ко мне. По выражению его лица я сразу понимаю – мой мир всё-таки рухнул.

– Что с Евой? – впериваю взгляд в его глаза. Мой мир сейчас сужается до них.

Жека устало проводит по волосам, немного их взъерошивая.

Тянет... Сука... Там, по ходу, всё плохо!

Я хватаю его за край халата.

– Говори как есть, ну!

Голос брата очень озабоченный:

– Я подозреваю, что у неё митральный стеноз, произошла обструкция...

– Стоп! – перебиваю. Трясу головой. – Объясни по-русски, блядь! Так чтобы без учёной степени понятно было!

– Есть подозрение, что у Евы