Ментакль - Юрий Мори
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Вы устроили землетрясение? - Если честно, я не поверил. Все эти детские книжки и программы Рен-ТВ в зубах завязли: ах, наши доблестные бойцы невидимого фронта, прикрываясь ночной темнотой, зубами перекусили колючую проволоку и ворвались в тёплые сортиры врага в самый ответственный момент... Да ну, бред, конечно.
- Ну, не я лично. Наш центр. Сосед твой, Ежов, вон тоже участвовал на отвлекающем участке: это когда в тот же момент в Филадельфии едва Индепенденс-холл не сгорел, аж колокол свободы оплавился. Хорошее информационное отвлечение, маневр, понимаешь. Чем у них больше заморочек, тем нам жить проще.
- Всё в холодную войну играете?
Я не нарочно его провоцировал, просто всю жизнь искренне считал, что армия и все эти тайные структуры - штука, несомненно, важная, но в родной стране слишком уж выпячивается их значимость. Вместо того, чтобы жить как в богатых государствах, у нас почему-то частенько всплывает идея, что это они лучше пусть живут на нашем уровне.
Что ещё бредовее, чем жители планеты Нибиру из телевизора.
В общем, патриотизм мой ограничивался где-то размерами собственной гордости за страну - есть ведь, чем гордиться, красиво, да и люди у нас хорошие. Иногда. А вот государственные проекты, планы и действия, традиционно неповоротливые и частенько непродуманные, оставляли меня в крайнем случае равнодушным.
Но и к какой-либо оппозиции я не относился отродясь, справедливо полагая, что счастье народное всех этих господ с горящими глазами никаким боком не интересует. Высокие кабинеты и тёплые кресла - это да, любыми путями, но никак не граждане великой Родины.
Горбунов не обиделся. Посмотрел на меня в упор, поморгал, потом спокойно ответил:
- Не играем. Воюем. И ты, Кирилл, будешь воевать за нас. Так уж кости выпали. Давай-ка ещё раз обсудим: сам согласишься работать в Центре, либо придётся убеждать тебя понятными аргументами?
- А давайте я домой поеду? - в тон ему ответил я. - Вот прямо сейчас и поеду. Одежду вашу рабочую сдам, переоденусь в своё, машину заберу - и в путь, а?
Подполковник поднялся с кресла, прошёлся по кабинету, совершенно не боясь поворачиваться ко мне спиной - конечно, и охрана бдит в коридоре, и из зубной щётки я стрелять не умел. Уж это в моём досье он прочитать успел точно.
- И там ты начнёшь вовсю постить в фейсбуках, какие мерзавцы эти спецслужбы и лично И.И. Горбунов? Неинтересная получается ситуация, неприемлемая. Нет у тебя дороги назад, в тёплую "Небесную сенсорику", к слегка потёртой, но ухоженной Людмиле Марковне, к маме в кимоно и прочим радостям жизни. Мы вот вчера после твоего тестирования кое-какие меры приняли, благо часовые пояса нам такую возможность дали. Поэтому...
Он вернулся за стол, одернул пиджак - тоже серый, как при первой встрече, но гораздо дороже на вид, достал откуда-то из выдвижного ящика пульт и решительно направил его на телевизор. Экран мигнул, ожил. Горбунов переключил сигнал на флешку - она заранее была вставлена, эти люди всё делают заранее.
- Так это... Подписку могу дать, - пискнул я, поглядывая на экран. Пока ничего интересного, черная заставка с надписью "Агентство П. Управление координации".
- И что нам ей подтереть? - не глядя на меня, устало спросил Горбунов. - Нам не бумажка нужна, а ты сам. Смирись. И чем быстрее ты сообразишь, что нет никакой обратной дороги и прежней жизни, тем лучше.
Я ещё успел который раз удивиться, как у него изменилась речь, стоило выйти из роли туповатого директора небольшой фирмы, как началось кино.
Объектив камеры опустился, показывая мне до боли знакомую вывеску "Небесная сенсорика". Я и по парковке узнал, где снимали, но здесь уже без вариантов - мой офис. Потом оператор двинулся дальше, открыл дверь, которую я строго-настрого велел круглосуточно сторожить охранникам, зашёл внутрь. Стол охраны, перевёрнутый стул, следы крови на полу - тонкая красная ниточка, уже подсохшая, багровая. Веером рассыпанные рядом листки каких-то документов, обломки мобильника, по которому как катком проехали, комната отдыха дальше по коридору, куда эта кровавая дорожка и уходила. На стенах пятна крови, в одном месте отпечаток ладони - тоже красный, у самого пола, будто раненый пытался схватиться хоть за что-нибудь, теряя силы. Из приоткрытой двери торчала подошва берца немалого размера, виднелся край штанины камуфляжных штанов над ней.
- Охранник пытался добраться до телефона, - внезапно сказал до того молчавший оператор. - Или в окно уйти хотел, теперь уже и не скажешь.
Камера не стала заглядывать внутрь комнаты отдыха, а поплыла дальше по коридору, в приёмную. Лера сидела за стойкой, откинувшись назад. На белом с сиреневым халате - обычной униформе моих помощниц - алели пятна пулевых ранений, жутковатые маки, приколотые к груди, животу и воротнику. Изо рта склонённой набок головы стекала страшной слюной струйка крови, пачкая шею.
- Четыре выстрела в упор. Погибла на месте, - ровно сказал оператор. Таким тоном обычно просят передать соль за обедом.
В моём кабинете всё было перевёрнуто, эмблема "Сенсорики" сорвана со стены и разбита уже на полу на несколько кусков, стол сдвинут в сторону, из шкафа выкинуты все папки с делами. Они кучей громоздились в углу. Кушетка перевёрнута неизвестно зачем - похоже, просто от злости, как дети иногда мучают животных - потому что могут, без какого-то рационального объяснения. Зеркальные вставки на стенах (фэншуй и эманации бизнеса, Кирилл Сергеевич!) расколочены вдребезги, неведомый варвар не пропустил ни одну.
Вампир он, что ли, так ненавидеть зеркала...
По дипломам на стене, похоже, стреляли как в тире. Разбитые стёкла, дыры от пуль на листах цветной бумаги с замысловатыми подписями никогда не существовавших деканов и ректоров, докторов психологии и академиков. Эту бутафорию, после того, что я уже увидел, было и вовсе не жаль.
- Кто это всё сделал, вы? Ваши люди?! Зачем?
- Да ну, бросьте, Кирилл Сергеич! Какие такие наши люди? Вы это всё и сделали - спятили от перенапряжения, или наследственность дурная сыграла, мама-то ваша того, ку-ку уже давненько. Взяли пистолет - он с вашими отпечатками в полиции уже лежит, во дворе нашли,
