Хранители времени - Янина Жураковская

А сфера, исправно защищая от дождя, не спасала от ветра, дувшего, казалось, со всех сторон. Невидимыми пальцами он ерошил волосы, ледяными змейками проникал под одежду, вызывая противную мелкую дрожь, и Саша, прислушавшись к угрожающему хлюпанью своего носа, рискнул принять от друга ложку "лучшего средства от простуды на всём белом свете". На сей раз, к счастью, обошлось без зелёных волос, хотя пару минут брат скрипел, кряхтел и пытался придушить Идио. Моё знакомство с чудодейственным снадобьем было отложено на неопределённый срок. Простуда почему-то никак не решалась ко мне прицепиться, хотя мёрзла я не меньше Сашиного, и железное здоровье никогда не было одним из моих достоинств.

Как, впрочем, и первоклассное зрение.

Путём нехитрого эксперимента выяснилось, что ночью я вижу не хуже чем днём, а днём способна без труда сосчитать перья в хвосте вороны на расстоянии ста метров. Всё бы ничего, но уже лет пять при проверке зрения я различала только верхнюю строчку букв. Столь же неожиданно обострились слух и обоняние, и в то время как Сане казалось, что вокруг царит мёртвая тишина, и пахнет только прелой листвой и сыростью, для меня лес был наполнен великим множеством звуков и запахов.

Удивительная бодрость, ловкость, выносливость, приступы агрессии и трепетная любовь к спорту также попадали в разряд странных перемен, начавшихся четыре дня назад. Прежде я не носилась по лестницам как горная коза, а, проспав меньше шести часов, весь день мучилась жуткими мигренями и дурным настроением. Уроки же физкультуры всегда были для меня разновидностью особо изощрённой пытки. Глядя на мои чахлые «березки», шаткие «мостики», тоскливые «висы» на перекладине и не менее тоскливые «зависы» на канате, физрук качал головой и рисовал в журнале нули. "Оценки, достойной тебя, Гордеева, пока не придумали", — говорил он. Поглядел бы теперь, как я делаю стойки на голове, сальто, кульбиты и сажусь на шпагат! Легко, почти без усилий — тело само знало, что и как делать, даже как спрыгнуть… то есть, грохнуться, сверзиться — в общем, свалиться с дерева и ничего при этом не сломать.

Немало озадачивала и, мягко говоря, необычная реакция банды вурдалаков на мою, в общем-то, ничем не примечательную персону. Я не Темный владыка Саурон (нет? вроде нет) и не лорд Волдеморт (урод красноглазый), чтобы вставать передо мной как лист перед травой, а потом удирать со всех лап!.. Тут было над чем подумать. Только… стоило ли? Открыв ящик Пандоры, можно горько об этом пожалеть.

А дела насущные были куда важнее. Мы всё глубже увязали в Приключении, представлявшем собой дивный букет из плохой еды, кошмарных условий быта, постоянного недосыпа (со стороны сильного пола), стёртых по самые уши ног, дремучего леса и его вечно голодных обитателей. Трёх дней похода мне с избытком хватило, чтобы озвереть от жизни на природе, полностью увериться в том, что хижина — величайшее изобретение человека, и всерьёз начать обдумывать варианты обмена души на ванну с джакузи и (о, как низко я пала!) рулон туалетной бумаги. Но поймать меня на слове было некому, потому что вся разумная нечисть сидела дома…

"И ты могла бы лежать сейчас на диване с Колей Басковым по телевизору, — мрачно бубнил внутренний голос, игнорируя вялые просьбы заткнуться, — хрупать чипсы и солёные орешки (ой, да плевать, что вредно, жирно и калорийно!), а не дрожать от холода в глухом лесу. Могла бы… Всё! Надоело! Хватит! Не вынесу больше! Домой хочу! Хочу домой! Туда, где никто не пытается нас сожрать, а еда похожа на еду, а не на бурду! Отпустите-е-е…"

Крик души как всегда остался без ответа. Небо тихонько плакало дождём, закрывшись от наших глаз плотным пологом серых туч. Саня выстукивал на ложках весёленький мотивчик, дежурный по кухне Идио, натянув на ладони рукава, снимал с огня котелок с чем-то напоминавшим жидкий цемент. Я поморщилась и мысленно потуже затянула пояс.

Если Санину стряпню уже можно было есть без риска для здоровья, то кулинарные изыски Идио по-прежнему оставались оружием массового поражения, и, снимая пробу, я вновь и вновь убеждалась, что ничего не знаю о жизни. Шеф-повар каждый раз потчевал нас новым блюдом: от одного тошнило всех, от другого тошнило только меня, от третьего у Саши на лице появлялись лиловые пятна, четвёртое пахло дохлой белкой, пятое напоминало манную кашу пополам с касторкой, а вкус шестого вообще не поддавался никакому анализу.

— Вам не нравится? — удивился дежурный, заметив, что я не спешу браться за ложку. — Попробуйте хоть! Не пожалеете! — И с улыбкой, достойной Чезаре Борджиа, протянул мне плошку сатанинского варева, заманчиво пахнущего корицей.

Я покосилась на брата. Тот уписывал завтрак за обе щеки, аппетитно чавкая и не думая ("Это пока что", — мрачно уточнил голос) корчиться в предсмертных судорогах. Желудок сердито заворчал, требуя своё. Я заколебалась…

…но на поверхности варева плавал кусочек мяса с маленькой перепончатой лапкой.

Чаша весов немедленно склонилась в сторону чая и сухаря.

— Ведьмусь, стоматологов на пути не предвидится, — неодобрительно сказал братик, глядя, как я пытаюсь разгрызть сухарь, по крепости не уступавший кирпичу. — Так что не фиг извращаться, бери ложку и ешь это… эту… — секунд десять он задумчиво жевал. — Нет, исходные компоненты определить не могу. Да и какая разница? На вид не очень, зато на вкус — хорошо! Чтоб мне задымиться!

Костёр выплюнул ворох жгучих искр, и столб пламени с рёвом взметнулся вверх метров на десять, пройдя сквозь сферу, как нож сквозь масло.

— Ух ты! Это что, я? Хотя нет… — Саня подался вперед, пригляделся к чему-то и брезгливо скривился, — это явно не я. Это… ух ты, ёперный театр! Пролонгированный стихийный портал по методе Гаррда! Кто в наше время работает с таким старьём?! Ян, ты только глянь на эти несущие элементы! А на эти связки! А на силовые крепления!.. Едрёнамать! Ещё и жёсткие! Ян!

Я слабо кивнула, ловя челюсть на полпути к земле.

"А чего ты хотела? Он же чародееей! — потянул внутренний голос. — Ой, только не надо кривиться, будто гнилых слив наелась, зависть никого не красит. И не советую спрашивать, что он имел в виду"

"Думаешь, не пойму?"

"Твои таланты лежат в другой области".

"Где? Что? Какие таланты?! Сейчас же сказал, червяк!!!"

— Смерть вам, Хранители!!! — дикий крик перебил возмущенный Сашин монолог и хихиканье внутреннего голоса, и из огня выпрыгнуло нечто.

Нет, не так: из огня выпрыгнуло НЕЧТО.

Оно походило на клок пламени, метр в ширину и полтора в высоту, но не стояло на месте, и не ползло по земле, как положено порядочному пламени, а металось, прыгало, скакало по поляне, переливаясь всеми оттенками огня, от багрово-красного до золотисто-оранжевого. На его верхней части темнели две чёрные кляксы, похожие на глаза, ни рта, ни носа, ни ушей у нечта не было.