Фарисей - Аглаида Владимировна Лой

и порой она непроизвольно всхлипывала, однако уже с надеждой рассуждала о том, как он ляжет в больницу, где его конечно же подлечат, и потом все пойдет по-прежнему.

Станислав Сергеич ощущал тепло ее тела, с умилением прислушивался к прерывистому еще дыханию и чувствовал глубокий внутренний покой. Слегка от нее отодвинувшись, он вгляделся в профиль жены с аккуратным прямым носиком, потом коснулся губами ее загорелой щеки с золотистым мягким пушком. Тут он вдруг явственно почувствовал, как между их соприкасающимися бедрами кто-то протискивается, и услышал надсадное пыхтенье. Быстро опустив глаза, он увидел упыря, деловито мостившегося на диване.

Тебя-то мне как раз недоставало! Мрачно усмехнулся Тропотун, с ненавистью разглядывая нечисть. Комфортно расположившийся упырь встретил его взгляд весело поблескивающими антрацитовыми глазками, приложил к клыкастенькой пасти когтистый палец и кивком головы указал на лицо Регины. Станислав Сергеич невольно глянул туда – какое-то трудноопределимое выражение на красивом лице жены заставило его насторожиться. Упырь гнусно ухмыльнулся, напружинился и мгновенным непостижимым образом вдруг очутился у Тропотуна на загривке. Голова Станислава Сергеича тотчас закружилась, то ли от страха, то ли от абсурдности происходящего и…

И очнулся он на чем-то жестком. Лежал, вытянувшись во весь рост, на глазные яблоки давили тяжелые свинцовые веки. С огромным усилием он приоткрыл глаза. Серое, затянутое низкими осенними тучами небо распростерлось над ним, сеял мелкий осенний дождичек; в поле его зрения медленно проплывали верхушки потемневших от сырости сосен, где-то играла надрывная траурная музыка, сдобренная медью. Станислав Сергеич вдруг понял, что его хоронят, и судорога отчаяния и ужаса свела его внутренности.

Каким-то образом он видел Регину. Вот она стоит над его гробом в черном элегантном платье и изящно промокает глаза кружевным платочком. Вот она скорбно отвечает на соболезнования, которые с постными рожами говорят ей бывшие его коллеги… Наконец Воевода толкает прочувствованную речь, и гроб с телом покойного торжественно опускают в могилу под звон медных тарелок и грустный вопль трубы. Рыдающую в голос Регину аккуратно поддерживает под локоток заботливый Пустовойтов. А по гулко резонирующей крышке гроба уже ударяют комья желтой сырой глины. Могильщики знают свое дело – вот уже готов свежий невысокий холмик, который заваливают живыми цветами и множеством траурных венков. Большой поясной портрет Тропотуна, наискось перевязанный черной шелковой лентой, прикрепляют к оградке. Снова надрываются духовые, под звуки которых все рассаживаются по автобусам. Плачущую Регину Пустовойтов усаживает в «Волгу» Воеводы и подсаживается туда сам…

И снова каким-то непостижимым образом Станислав Сергеич переносится на свой диван, в своей уютной квартире. Воздуха катастрофически недостает, и он ловит его открытым ртом. Голова все еще продолжает кружиться, перед глазами плавает какая-то зеленоватая муть.

– Что с тобой? – испугалась Регина, заметив, как вытянулось и побледнело лицо мужа.

– О чем ты думала сейчас? – впился он в нее хищным взглядом.

Она вздрогнула, в глазах промелькнула растерянность. – Так… ни о чем…

Точно – о похоронах! Преисполнился он ненависти. Однако отвернулся, зажался внутренне, пересилил себя и наконец произнес с утрированной нежностью:

– Моя милая, милая женушка…

Обнял ее плечи, поцеловал в мочку уха. Тут же возникло желание впиться зубами в эту розовую нежнейшую мочку – он стиснул челюсти и отвернулся…

Явь как сон

Ночью похолодало. Собираясь на службу, Тропотун надел серую тройку, взял дипломат и вышел на лестничную площадку. Из подъезда он вышагнул в густой туман, заполнивший колодец двора, Было сыро и сумрачно. Плавающий туман вдруг показался ему каким-то живым отвратительным субстратом, и он ощутил тошноту.

На широкой улице Пушкина было светлее. Текущая в русле высотных домов туманная река здесь напоминала молочный обрат. В этом синеватом веществе сновали серые тени. Словно души умерших в Аиде… Вдруг подумал Станислав Сергеич и ощутил себя беспомощным и заброшенным в какой-то ирреальный мир.

Что-то я не того… Растерянно сказал он себе. Надо бы держать себя в руках!.. Но чувство ирреальности не оставляло его. Это болезнь… Убежденно, твердил он. Это все болезнь!.. Стыдно, Станислав Сергеич, стыдно… Уже подсмеивался он над собственными неопределенными страхами. Цивилизованный человек – и пожалуйте, самое мистическое настроение… Бравада ненадолго помогла. Он шел, помахивая дипломатом, но тревожное предчувствие не покидало его.

Навстречу из тумана выплыл ребенок лет пяти с сеткой в руке. Казалось, девочка медленно перемещается в пространстве, не касаясь земли ногами. Этто еще что?! Пробормотал Тропотун. Да нет же, ничего особенного, все в порядке… Он пристально и настороженно вглядывался в приближавшегося ребенка. Что-то было с ним не так… Его вдруг прошиб холодный пот – не ребенок был перед ним, но крошечная женщина с замысловатой прической и ярко накрашенным ртом. Диспропорция между недоразвитым детским тельцем и головой взрослой женщины вызвала у него внезапный приступ смятения и он остановился.

Полурастворенная в тумане, женщина-ребенок прошла мимо.

Станислав Сергеич глубоко вздохнул, сделал длинный выдох, а потом нервно рассмеялся. Карлица… самая обыкновенная… Однако сердце его все еще билось неровными заячьими толчками. Фу ты!.. Он промокнул лоб платком и покачал головой. Что-то ты, Станислав, рассиропился… Тут он вспомнил, что кончились сигареты, и завернул в гастроном.

Уверенность постепенно возвращалась к нему. Чуть откинув голову назад, он с горделивым видом прошел через стеклянные двери и направился в штучный отдел. На пути его молоденькая продавщица, сев на корточки, составляла молочные бутылки в проволочные ящики. Станислав Сергеич галантно ее обошел, но тут каким-то невозможным образом носок его туфли запутался в полах ее белого халатика и, утеряв равновесие, он сел на девушку верхом. Мигом отскочив в сторону, Тропотун стал извиняться – продавщица сидела на корточках и молча смотрела на него с ошарашенным видом. Покупая болгарские сигареты, он всей спиной чувствовал этот ее неотрывный взгляд.

Дошел… Ну, дошел… Мрачно покачивал головой Станислав Сергеич, шагая привычной своей дорогой. Словно со стороны видел он себя, импозантного сорокачетырехлетнего мужчину, усевшегося на обалдевшую девицу верхом, и растерянно подсмеивался. Надо себя внимательно контролировать! Подытожил он свое утреннее приключение и невольно хмыкнул.

А редеющий, пронизанный солнечными лучами туман вился над землею длинными белыми лентами. Вот здесь мы вчера встретились с Федором… Отметил Тропотун. Ччерт возьми!.. Впереди обрисовался кто-то странный, в желтом, до пят развевающемся балахоне. По спине Станислава Сергеича побежали мурашки страха. Мысли запрыгали, заметались – человек? привидение? смерть?.. Не-ет, человек… Да что со мной сегодня – я с ума схожу?!. Шаркая стоптанными желтыми башмаками по асфальту, с ним поравнялась женщина с веселым и хитрым лицом умалишенной. Ее бесформенная желтая хламида путалась у