Дочь врага для Темного (СИ) - Орлова Юлианна

— Леша, обязательно вставлю новые, — выкручивая руль вправо, резко вильнул по трассе, намечивая определенный курс в голове.

Первая дорожка крови полилась по подбородку, оставляя противное стягивающее ощущение.

Я стремился в знакомый мне тупик, а там только на подобной махине можно переехать высокие заросли и навалы земли. Поднажав как следует, свернул на знакомую дорожку, замечая, что сзади ребята точно отстают на своих низеньких спортивках. То-то же.

Резко свернул вправо так, что машина заскрипела от перепада высоты поверхностей. Клиренс позволял перескакивать по насыпям без потери скорости. И спустя жалкие пять минут в зеркале заднего вида я не приметил ни одного огонька фар.

Еще бы они попыталась ломануться по мокрой жиже. Ха!

Я быстро преодолел требуемое расстояние по ухабам и кочкам. Набрав полные колеса глины и болота, наконец-то выехал на ровную поверхность. Машина была знатно пошарпана во многих местах, но свои функции выполняла исправно. Мимо проносились знакомые пейзажи, одна работающая фара с трудом освещала путь, но я двигался по приборам, точно зная где повернуть. Слишком знакомый участок. Въехав в помпезный район, почти сразу заприметил замок Бродяги. Он умел компенсировать недостатки своего детства, погружая себя в излишества.

Каждый балуется чем считает нужным. Для кого шлюхи и бои, для кого-то покупка часов, а кто-то обустраивает дома в стиле английских замков.

— Кто почтил нас своим присутствием, — владелец дома встречал меня у входа с загадочной улыбкой на лице. — Дела дрянь, да, Темный?

— Отборная, — с трудом выбравшись из машины, ответил Бродяге.

Тяжёлой поступью зашёл в дом, где в глаза моментально бросилась перепуганная блондинка. Та самая и все еще на месте. Белое струящееся платье скрывало болезненную худобу. Значит, так и не откормил. Заприметив меня издалека, она окаменела на минуту, затем дернулась и, словно очнувшись ото сна, умчалась наверх.

— Все еще боится, — между делом выдал Бродяге. Тот задумчиво хмыкнул, цепляя взглядом остатки бегства, выраженные в красках, разбросанных на столе. С полотна в упор на нас смотрели глубоко посаженные голубые глаза, обрамленные черными ресницами. При внешнем сходстве с хозяином, можно было бы подумать, что это фото. Реалистично.

— Всех чужих, дело не в тебе, Раш, — выдал, схватив бутылку коньяка. — Но ты особо не пялься. И прости, кстати, что не смог забрать племяшку, проблемы с паспортным контролем были, сутки в транзите торчал, — сокрушался, активно жестикулируя.

Я среагировал быстро, имея запасной аэродром.

— В итоге все закончилось хорошо благодаря людям Борзого, давай к делу.

— Что удалось узнать пока что. Наняли Мора, а у него нет проблем с прицелом, Темный, так что я бы не надеялся, что он промахнется. Имя заказчика неизвестно, я пробивал по разным каналам. Наши тоже не в восторге, что ты не занял позиции. Смутные времена никому не нужны, однако они уже начались. Каждый стал перетягивать одеяло на себя, я занял выжидательную позицию и наблюдаю за цирком.

Другого эта ситуация бы напугала, но не меня.

С таким человеком как Мор не связываются хотя бы просто потому, что его боятся до трясучки даже те, кто нанимает. Услуги стоят дорого, выполняет быстро, следов, конечно же, не оставляет.

Задумчиво глянув на одну из дорогущих картин на стене, зацепил ссадину на щеке большим пальцем. Глубокая, зараза.

— То есть гипотетически мне крышка?

— Я бы сказал практически, у Мора невозможно «откатить заказ назад», — Бродяга откинулся на широкую спинку кожаного кресла и сложил руки домиком на груди.

Можно, все можно, если только знать подход. Будем надеяться, что этот подход окажется единственно верным.

— Останусь у тебя сегодня. Машина в утиле и уже меченная, мне бы колеса, — выложил сразу.

Достав телефон, найденный на приборке в машине Лёши, заметил, что трубка сдохла.

— И связь.

Бродяга моментально среагировал, наклоняясь ближе ко мне.

— Никакой связи, нам нужно замести и те следы, что ты уже оставил. Отход организую, но сначала надо понять, как это сделать по уму. Думаю, за мной могут следить.

Ну что за маразм в рассвете лет. Какие следы? Никто не понял, что я приехал, не малец же какой. Объездными дорогами и путями двигался, в слепых зонах камер, не первый же раз у Бродяги. Знал, как сделать так, чтобы никто не заметил.

— Смеешься? — удрученно выдал. — Мне надо связаться с Борзовым и его людьми. Никто не знает, что мы общаемся.

— Завтра свяжешься, мои люди привезут безопасные трубки. Так будет лучше, — безапелляционно выдал. — Сейчас время такое, лучше подозревать всех.

25

РАШИДОВ

Все затянулось еще на несколько дней. Бродяга слишком серьезно подошел к вопросу, я бы сказал щепетильно, ведь за домом не было наблюдения. С другой стороны, он страховал и себя тоже. Во многом из-за девушки. Самое гадкое и неприятное — я начинал его понимать. Хоть меньше всего хотелось испытывать осознание. Такого рода восприятия явно не для моей натуры. Не для человека, которому плевать на других.

В итоге я отправил одно сообщение Борзову и терпеливо прикидывал варианты.

Что в сухом остатке?

Николин знал, что делать, если случается подобная ситуация. У нас были расписаны все варианты. В другом мире живем, под другие проблемы заточены, так что исходя из нашего плана, он все четко по пунктам выполнял. В отличие от меня.

Расчёт был на то, что скроюсь в доме для «пересидки», но я переиграл, в последний момент интуиция шептала отправиться в то место, о котором не знал никто. Еще один камень в огород Николина. Все естество противилось. Но все же не хотелось верить, что друг детства смог бы меня предать. Да мы с детсада вместе, выросли в одном дворе, все свои шишки набивали вместе, куралесили вместе и за все проступки отвечали вместе.

Факт— штука противная, бьющая по морде сильно и с разбегу.

Ему выгодно меня подвинуть, потому что по старшинству идет дальше, потому что получить все бразды правления мог, потому что много каналов курировал, а стал бы курировать еще больше. Друзья друзьями, но сучья натура может открыться у любого.

Только не у него. Он у нас в доме жил, по сути. Мать мать с отцом по факту воспитали. Еще бы, его матушка пьянчужка была еще та, а отец быстро подсел на иглу, а заразившись известными болячками в этой сфере, быстро окочурился. Жмурика нашли в доме его дружбанов через неделю. По запаху. Кинули подыхать как животное, очевидно, что и ребенок никому нужен не был.

Кровь молодая бурлила. Что я? Любимый сын, но жил-то в скромной семье. А кому в нулевых не хотелось вкусно поесть?

По кривой дорожке мы тоже вместе пошли, первая ходка (невинная кража), но положенный год отсидели, разбой все-таки совершили. Мать с отцом волосы на голове рвали, все нервы выпотрошил им. Однако такой вот я. Гаденыш. Позже озолотил, накупил техники, запретил матери убираться. Воздвиг на пьедестал.

Начали мы с другом подниматься, вкусили сладкую жизнь, пошли выше и выше. Первые крупные дела, девочки, развлечения, поездки заграницу. Покупка хат налево и направо. Все было на разрыв. Тогда впервые и убийство было. Если думаете, что нихрена такого в этом нет, то ошибаетесь. Я себя не после отсидки потерял, а после первого трупака в моем обширном списке достижений. Несмотря на все, что творили, именно тогда укоренились четкие принципы.

Мы не беспредельщики.

И наши «папы» тоже такими не были, вот они и вырастили нас, принципиальных, в криминальном мире. От низов до верхов дошли, всякого повидали, в самом отборном дерьме, но внутренних правил не лишились.

Все как и всегда. Родные вне разборок. Жены и дети не рычаг влияния. Пусть наши пути решения проблем и покажутся жестокими, но мы не жестили с теми, кто не заслуживал этого.

Ахметов. Ардо. Одного вытянул из передряги крупной, а второй пришел сам. Служил верой и правдой и дослужился.