Влюбленный воин - Хизер Гротхаус

Хейд в отчаянии покачала головой, но Тристан вновь заговорил:

— Не возражай, милая. Мы вместе распутаем эту паутину. Но не сейчас. — Он обнял девушку за плечи и снова повел ее вверх по лестнице. Когда, же они оказались в зале, сказал: — Баррет отведет тебя к Минерве. Тебе надо лечь в постель и отдохнуть, как следует. А когда отдохнешь, найдешь меня здесь, в зале. Тогда и поговорим. Сделаешь, как я прошу?

Хейд долго молчала. Наконец, кивнув, прошептала:

— Да, хорошо.

Ей ужасно хотелось рассказать Тристану обо всем, в первую очередь о планах Найджела. Но она молчала, потому что боялась за Берти, за ее будущее.

И все же ее неудержимо влекло к Тристану, и казалось, что его широкая грудь излучает тепло — словно солнце. Потребность прикоснуться к нему была непреодолимой, и Хейд, протянув руку, прижала ладонь к его груди, прямо напротив сердца.

— Ты не исчезнешь снова, когда я проснусь? — спросила она неожиданно.

— Нет. — Он ласково ей улыбнулся. — Я не покину тебя, дорогая.

И к восторгу Хейд, он опять склонил к ней голову и в очередной раз ее поцеловал.

В следующее мгновение руки Хейд обвили его шею, и она привлекла его к себе. Вкус ее губ был для него, как влага для умирающего от жажды, ион все пил, пил и пил… Сжимая Хейд в объятиях, Тристан чувствовал, что одиночество, терзавшее его много лет, исчезает, а вместо него приходит чудесное ощущение счастья. Он прижимал к себе Хейд все крепче, и в какой-то момент ему почудилось, что они слились воедино, стали одним целым.

Внезапно послышался какой-то странный звук — словно кто-то вздохнул или всхлипнул. Тотчас же отстранившись друг от друга, они повернулись к двери.

У входа в зал стояла леди Эллора, и ее темный силуэт резко контрастировал с залитым солнцем двором замка за ее спиной.

А из-за плеча Эллоры выглядывала Солейберт.

— Хейд?.. — Берти вышла из-за спины матери; глаза девушки были широко раскрыты, и казалось, что она вот-вот расплачется. — Хейд, что это значит?

— Видишь ли, Берти, я… мы… — Хейд умолкла, и щеки ее залились румянцем.

— Я же тебе говорила, дочь. — Эллора шагнула к Солейберт. — Я тебя предупреждала, что у нее такая натура — брать то, что ей не принадлежит! Она и в самом деле шлюха!

— Леди Эллора, — Тристан в ярости взглянул на гостью, — прошу вас умерить свой пыл и воздержаться от клеветы, пока вы в моем доме.

— Да, успокойся, матушка, — сказала Солейберт. — Мы с сестрой сами обо всем поговорим. — Берти подошла к Хейд и взяла ее за руку. — Скажи мне правду, дорогая. Лорд Тристан принуждал тебя?..

— Нет, Берти, — потупившись, прошептала Хейд, но казалось, что ее шепот прозвучал оглушительно. — Все, что ты видела, это было по обоюдному согласию.

— Да-да, конечно! — закричала Эллора. — Я же всегда тебя предупреждала…

— Матушка, если не можешь помолчать, лучше выйди! — резко проговорила Солейберт: — Твои замечания никому не нужны!

— Дочь, не смей так говорить со мной! Это твои промахи привели к тому, что…

— Берти не сделала ничего дурного, Эллора, — перебила Хейд.

— Мне не требуется твоя помощь, — холодно осадила Солейберт сестру. — Я собственными глазами видела, как ты защищаешь мои интересы.

— Все, хватит! — закричал Тристан. Он повернулся к Хейд: — Прошу вас уйти, леди Хейд. А я пока все объясню леди Эллоре и леди…

— Милорд, пожалуйста!.. — взмолилась Хейд. — Пожалуйста, позвольте мне поговорить с Берти.

— Я уверена, что моя дочь больше не захочет слушать твою ложь, — заявила Эллора, с презрением глядя на Хейд.

Тристан вскинул руку, призывая женщин к тишине:

— Да помолчите же! Сейчас не время обсуждать серьезные дела. Успокойтесь сначала.

Приблизившись к двери, Тристан выглянул во двор. Увидев шерифа, стоявшего у башни, подозвал его:

— Баррет, проводи леди Хейд к Минерве и пусть отдыхает, пока я не пошлю за ней.

— Да, милорд, — кивнул Баррет. — Прошу меня простить, что я не успел вас предупредить об их приезде. — Он махнул своей огромной ручищей в сторону зала.

— Твоей вины в том нет, — сказал Тристан. — Так уж получилось. Впрочем, я уверен, что подобное больше не повторится.

— Да, милорд, разумеется. — Шериф предложил Хейд руку. — Пойдемте, миледи. Ох, да вы едва держитесь на ногах…

Какое-то время Тристан смотрел вслед удалявшейся Хейд. Теперь, когда он узнал, что она не по доброй воле связала свою судьбу с другим, он испытывал огромное облегчение. А ведь всего несколько часов назад он был в отчаянии и прилагал невероятные усилия, пытаясь сохранять надежду на лучшее и ясность мысли.

Ему ужасно хотелось отослать Эллору вместе с ее дочерью обратно к сэру Найджелу, но он прекрасно понимал: чтобы обеспечить свое будущее в Гринли, следует соблюдать осторожность и держать себя в руках.

Тристан закрыл двери зала и повернулся к женщинам. Их взгляды, направленные на него, походили на смертоносные кинжалы, и он понял, что ему предстоит величайшая битва в жизни.

Глава 12

Окруженная неусыпными заботами Минервы, Хейд впала сначала в дремоту, а потом, крепко уснула. И ей приснился сон.

Она увидела себя в незнакомом зале, заполненном танцующими людьми в роскошной яркой одежде. Пары кружились и проплывали мимо, мелькали, смеялись и улыбались, по-видимому, очень довольные. Какое-то время Хейд как бы издали наблюдала за ними, а потом начала различать лица танцующих.

Тут были Найджел и Эллора, Джон и Мэри, снова ожидающая ребенка, Дональд с трупом своей жены, улыбавшейся, несмотря на следы побоев на лице. И были ее, Хейд, отец с матерью, окруженные призрачным сиянием. Увидев странную парочку — Минерву и Баррета, — Хейд невольно улыбнулась. Когда же мимо проплыли в танце Тристан и Солейберт, сердце ее дрогнуло. Но сестра с лордом Тристаном стремительно куда-то исчезли, и она тотчас же забыла о них. Музыка же звучала все громче, и ей очень хотелось присоединиться к танцующим, присоединиться к веселью.

Но в какой-то момент она вдруг поняла, что улыбки на лицах танцующих не более чем свирепый оскал. А чудесная, как ей поначалу казалось, музыка превратилась в ужасный скрип и скрежет, так что хотелось покрепче зажать уши.

— Прекратите! — закричала Хейд. — Уберите эту музыку!

Она рванулась к музыкантам, стоявшим у стены, и вдруг ударилась о стену темницы. Да, каким-то образом оказалось, что она в темнице. Хейд бросилась к зарешеченному окну и вцепилась в железные прутья с такой силой, что изранила пальцы в кровь.

— Уберите музыку! Она их убивает! — кричала Хейд. Теперь зал находился по ту сторону зарешеченного окна.