Интервью сквозь замочную скважину - Светлана Алешина

Что ж, очень логичная и разумная мера предосторожности. Не будь этой приемной, открывались бы двери прямо в кабинет, и что тогда? Постоянно вваливались бы без предупреждения всякие компании вроде нашей! Разве может человек эффективно работать, тем более управлять культурой в таких условиях? Нет, с приемной – это очень мудро устроено.

Я еще стояла и оглядывалась по сторонам – надо сказать, что приемная была раза в четыре больше моего кабинета и заполнена соответствующим количеством мебели, так что было на чем глаз остановить, – как из-за светлого письменного стола вспорхнула молоденькая секретарша.

– Ой, вы же Ирина Лебедева! – она чуть в ладоши не захлопала от радости. – Я вас сразу узнала, вы точно такая же, как в «Женском счастье»! Знаете, я ни одной вашей передачи не пропускаю, честное слово! По-моему, это самое лучшее, что у нас есть на телевидении!

Наконец-то я в этом учреждении встретила по-настоящему культурного человека, шеф все-таки был прав – любит народ нашу передачу! А секретарша продолжала щебетать:

– Вы к Виталию Александровичу? Присядьте здесь, на диванчик, сейчас я доложу.

Улыбаясь и кивая мне, она скрылась в соседней комнате и через несколько секунд появилась снова, гостеприимно распахнув дверь:

– Пожалуйста, заходите!

Вот чего я не разглядела, так это кабинета Фадеичева – маленький он был или большой, что там на стенах, какая люстра, какая мебель – ничего не помню! Стулья, правда, были мягкие, сидеть было удобно. Но в остальном все мое внимание сосредоточилось на Виталии Александровиче.

Когда мы вошли, он не встал из-за стола, а уж тем более не вышел нам навстречу. Напротив, откинулся на спинку своего кресла и прогудел низким голосом, довольно доброжелательно:

– Очень рад, Ирина Анатольевна, давно мечтал с вами встретиться. Вы ведь, можно сказать, местная достопримечательность. Сам я, к сожалению, редко на вашу программу успеваю, а вот супруга моя регулярно смотрит, и с большим удовольствием, она ваша поклонница. Да что же вы остановились? Проходите, присаживайтесь.

Если бы он не игнорировал моих спутников так явно, я бы, может, и не стала устраивать церемонию знакомства, в конце концов, не за тем мы сюда приехали. Но теперь просто из вредности, подходя к столу и усаживаясь, сказала:

– Знакомьтесь, это мои сотрудники и помощники, Павел… – И замерла, сообразив, что не помню его отчества. А, ладно, пусть будет так. Все равно, Костиного я тоже не знаю. – И Константин.

– Очень приятно, – не пошевелившись и даже не кивнув, ответил Фадеичев.

Впрочем, ребята ответили ему такой же невозмутимой холодностью, даже на формальное «взаимно» не расщедрились. Молча подошли к ряду стульев у стены и сели. Костя спокойно, непринужденно, положив ногу на ногу, а слегка нервничающий Павлик тут же скопировал его позу.

Виталий Александрович не обращал на них внимания, разглядывал меня, а я, естественно, его. Теперь у меня уже не было никаких сомнений: на фотографиях с Камиллой был именно он. Мужик как мужик. Не Аполлон, конечно, но вполне прилично выглядит. Крупный, даже когда сидит, видно, что высокий. Довольно густые светлые волосы с характерными залысинами. Тонкий, правильной формы нос и массивный тяжелый подбородок с неожиданно симпатичной ямочкой. Глаза… мне сразу стало понятно, почему так испуганно взвизгивал Аркадий: «Ты его глаза видел?» Возможно, это как-то зависело от освещения, возможно, на самом деле они были светло-серые или светло-голубые, но мне радужная оболочка вокруг зрачка показалась почти прозрачной. В сочетании с белесыми, тоже почти невидимыми ресницами эффект был потрясающий. На память сразу приходили всякие монстры, злобные пришельцы и прочие персонажи из фильмов ужасов. А может, все дело не в странном цвете, а в выражении этих глаз, в этой даже не злобной, а, что еще хуже, в равнодушной жестокости?

– Так что вас привело ко мне, Ирина Анатольевна? – Ему первому надоело молча смотреть на меня.

Словно загипнотизированная его прозрачными глазами, я, не глядя, вытащила из сумочки пачку фотографий и положила перед ним на стол.

Сначала он брал их по одной и внимательно разглядывал, складывая просмотренные в аккуратную стопочку, тщательно расправляя самые помятые. Потом разложил веером на столе. Шевеля губами, некоторые переложил, поменял местами. Только потом снова взглянул на меня.

Мамочка моя! Вот когда я захотела снова оказаться за широкой спиной Кости Шилова! А еще лучше – дома под одеялом, причем укрыться с головой. Легко мне было кривить презрительно губы при виде пьяных слез Аркадия, но сейчас его поведение представлялось мне уже вполне разумным. Только гордость не позволила сейчас с визгом выскочить из кабинета. Гордость или то, что ноги отнялись со страху?

– Где Сатонин? – спросил Фадеичев.

– Погиб, – мстительно сказала я и уставилась ему в глаза. Что я ожидала там увидеть? Ужас, тревогу, чувство вины? Нет, этот человек был устроен как-то по-другому. Мелькнула вроде бы слабая искра любопытства, и то я не уверена.

– Как именно?

– Попал под машину. – Могла бы, в общем-то, и не отвечать. Сама не знаю, почему рот открыла.

– Угу, – он снова сложил фотографии стопочкой, засунул их во внутренний карман пиджака. – Хорошо. У вас ко мне что-то еще?

– Но как же? – я даже растерялась. – Ведь мы все знаем!

– Что вы говорите? Впервые встречаю человека, который знает все! – Черт побери, мало того, что он ни капли не испугался, он, кажется, даже развеселился. – Между нами, Ирина Анатольевна, такое заявление вовсе не свидетельствует о том, что вы обладаете мудростью. Вот Аристотель умный был человек, а что все время повторял? «Я знаю только то, что я ничего не знаю».

– Сократ, – машинально поправила я заместителя министра культуры.

– Не принципиально, – отмахнулся он. – Главное то, что он имел в виду.

– В любом случае не то, что имеете вы, – упрямо настаивала я. – Мы знаем, что это вы убили Камиллу.

– Камиллу? – Брови Фадеичева поползли вверх. – Не уверен, что среди моих знакомых… ах да, артистка цирка! Меня с ней познакомили, когда я был там по случаю открытия сезона. Поздравление от губернатора и тому подобное… Так вы говорите, ее убили? Какой ужас! Извините, я плохо ее помню. Кажется, она была очень миленькая, или я ее с кем-то путаю?

– Как вы можете! – не выдержала я. – Ведь есть фотографии!

– Фотографии? – Поднять брови еще выше он не мог, есть предел у человеческого организма. – Какие фотографии? Нет, я допускаю, мы могли оказаться рядом на каком-нибудь групповом снимке. Специально я, сами понимаете, ни от кого не прятался.

– Я говорю не о групповых снимках, – отчеканила я. – Я говорю о фотографиях, на которых вы с Камиллой занимаетесь любовью!

– Любовью? – он озадаченно смотрел на меня.

– Согласна, говорить о любви здесь неуместно. Это в лучшем случае порнография. Вы снимки только что в карман положили.

– Ирина Анатольевна! – Этот негодяй продолжал развлекаться. – Не понимаю, о чем вы толкуете? В жизни не видал ничего подобного, и никаких фотографий у меня в карманах нет. – Он, широко улыбаясь, похлопал себя по груди.

Костя привстал было, но я остановила его:

– Не надо. Он должностное лицо, припаяют еще нападение на чиновника высокого ранга, находящегося при исполнении служебных обязанностей, вытаскивай тебя потом.

Он нехотя сел обратно, а Виталий Александрович похвалил меня:

– Очень разумно. Тем более что у меня и кнопка вызова охраны под рукой.

В жизни не слыхала более противного голоса!

– Но вы же понимаете, что улики против вас, даже без этих фотографий, все равно найдутся! Сатонин…

– А что Сатонин? – живо перебил он меня. – Да, мы знакомы, шапочно, конечно. Там же, на открытии сезона, он подошел ко мне, попросил помощи. У него квартирный вопрос никак не решался. Я, естественно, сказал ему, что на ходу такие вещи не обсуждаются, посоветовал записаться ко мне на прием, пообещал разобраться. Вот и все мои контакты с Сатониным. Видите ли, Ирина Анатольевна, – Фадеичев снова откинулся на спинку стула, – я с вами абсолютно откровенен! Отвечаю на все ваши вопросы, даже не заданные. И не пытайтесь втянуть меня в этот криминал, ни к каким убийствам я не причастен: не стану признавать этого даже ради ваших прекрасных глаз. Еще что-нибудь имеете мне сказать?

Я встала. Глядя на сидящего Фадеичева сверху вниз и расправив плечи, было гораздо легче произнести сакраментальную фразу:

– Я вас еще достану.

– Бог в помощь, – равнодушно откликнулся он.

Боюсь, что впечатление, которое я произвела на милую секретаршу, было несколько подпорчено. Проходя мимо, я даже не нашла в себе сил улыбнуться ей, не то что обменяться парой любезных слов.

В машине я взорвалась:

– Дура! Идиотка! Это же надо, своими собственными руками отдала!

– А кстати, зачем ты ему фотографии на стол выложила? – с любопытством спросил Костя. – Да еще все сразу?