Последний воин - Олег Верещагин

— Бок поцарапал, в коня били, да я увернулся — знаю их сучью повадку исподтишка кусать…

Эйнор кивнул. И повернулся к Гараву:

— Кувыркнулся ты знатно.

Гарав повесил голову. Он понимал, что уцелел случайно.

— А вот как ты конного поддел — это смотреть было приятно, — закончил Эйнор. — В общем, ни хвалить, ни ругать не буду.

— Я научусь… — пробормотал Гарав.

Эйнор махнул рукой:

— Закончили.

Но потом вдруг обнял Гарава, притиснул к себе и, чуть наклонившись, горячо шепнул в ухо:

— Волчонок, прости меня. С тобой путешествовать — всё равно что с кочки на кочку прыгать, ну честное слово! Прости…

— Да ладно, — Гарав отстранился смущённо.

И понял, что на самом деле не держит на рыцаря никакого зла.

Хоббиты между тем собрались вокруг спешившегося Гэндальфа — он казался добрым и терпеливым дедушкой в окружении множества внучат. А между тем этот дедушка зарубил пятерых вастаков — столько же, сколько кардорланцы вместе, даже больше на одного. (Двое было за Фередиром, по одному — за Эйнором и Гаравом.) Впрочем, собрались там только женщины и дети — мужчины ходили по полю. Они потеряли всех пони… и хотя разбросанные вещи уцелели, среди убитых были четыре женщины и десять детей. Почти всех закололи в спину копьями либо зарубили ударом по голове, в лицо — такой удар всадник наносит, уже проскакав мимо бегущего от него пешего — удар назад и вниз, от него почти нет спасения.

— Сволочи, — сказал Гарав по-русски, увидел маленькую девочку (почти человеческую) с разрубленной надвое головкой. Сглотнул и, присев, стал осторожно обвязывать бинтом из сумки страшную рану, чтобы скрыть её от глаз. — Сволочи, за что они их?! Твари, гады… — Он вытер намокшие глаза о плечо и расцарапал лицо жёсткой кожей колета. — С ними так надо, пойти в их земли и с ними так надо со всеми…

— Не говори так, оруженосец… — тихо сказал подошедший Серый Странник.

Гарав вскинул глаза:

— Ты знаешь мой язык?!

— Я читаю по твоему лицу, — печально ответил Гэндальф, становясь на колено и опираясь на посох. — Но знаешь… Падение Нуменора началось не с того дня, когда его короли открыто возжелали зла. Нет. С того дня, когда они решили, что обладают единственной правдой — и она так велика и правдива, что не грех принести её и другим людям… да хотя бы и на остриях мечей. Ради их пользы… Твой рыцарь был прав, Гарав, — Гэндальф повёл вокруг рукой, — это — тоже люди. Плохие, злобные, глупые — но люди…

— Это не люди! — запальчиво и яростно крикнул Гарав. — Ты не прав, Гэндальф, это — не люди, и никогда я не соглашусь с этим!

Гэндальф ссутулился.

— Ну что ж, — сказал он тихо и устало. — Каждый идёт своей дорогой, Гарав. Своей. Это и есть милость и право…

Он поднялся и тихо, но заливисто свистнул. Кони вастаков, бродившие тут и там по луговине, навострили уши и стали собираться к магу — в этом было что-то жутковатое. А Гэндальф заговорил, обращаясь к хоббитам — на странном, ни на что не похожем языке, Гарав уже слышал его, когда встретил охотников Роримака. Те внимательно слушали, тоже подходя ближе — гораздо решительнее коней, которые одобрительно кивали, вслушаваясь в речь мага. Наконец Гэндальф обратился к Эйнору:

— Рассчитывал я с вами доехать до моста. Но сами видите, малышам моя помощь нужна гораздо больше. Я помогу им похоронить павших и с поклажей добраться до Имладриса… А ты, рыцарь Эйнор, не откажешься ли выполнить мою просьбу?

— Всё, что смогу, — коротко ответил Эйнор, передавая шлем Гараву.

— Отложи ещё ненадолго свой путь на юг. За мостом стоит большой объединённый отряд артедайнцев и кардоланцев. Им командует Арафор сын Арвелега, — Гарав заметил, как брови Эйнора дёрнулись, — и ты передай ему всё, что видел и слышал в последние дни.

— Я сделаю это, — кивнул Эйнор. И не удержался: — Откуда ты знаешь про отряд, Серый Странник?

Гэндальф нахмурился:

— Что сказали тебе в ту ночь, когда принимали в рыцари, Эйнор сын Иолфа?

Эйнор усмехнулся:

— Я понял тебя. — И махнул рукой: — В сёдла, живо!

При виде отряда у Гарава стало легче на сердце. До сих пор самым большим соединением «хороших парней», которое он видел, были эльфы Фарона, и Гарав где-то в глубине души продолжал побаиваться малочисленности «наших». Но тут…

За мостом, к югу от Восточного Тракта (вот уж насквозь знакомое место…), стояли бесчисленные шатры, полыхали костры — и висел над лагерем ровный шум, сложенный, как из кусочков мозаики, из лязга металла, ржания коней, людских голосов, песен и смеха. Даже издали были видны знамёна — серебряная на синем шестиконечная звезда Артедайна, красные на чёрном Мечи Кардолана — и ещё какие-то: серые с алым орлом и голубые с белым лебедем. Солнце как раз начинало садиться за спинами путников за далёкие теперь Мглистые горы, и его лучи освещали лагерь, придавая многоцветью ясное веселье.

— Здесь Кирдэн! — воскликнул радостно Эйнор, привстав в стременах, и по его лицу Гарав понял вдруг: рыцарь всё это время беспокоился и мучился сомнениями. — Лебедь! Хвала Валарам!

— И даже рудаурцы здесь. — Фередир дёрнул Гарава за рукав кольчуги. — Орёл — это герб Рудаура… Тысяч восемь-десять, — оценил он общую численность войска.

— А сколько может выставить Кардолан? — спросил Гарав, пуская коня за рыцарем, Фион которого уже зарысил вперёд.

Фередир пожал плечами. Эйнор ответил, не оборачиваясь:

— Тяжёлой конницы — восемь сотен. Средней — две тысячи. Тяжёлой пехоты — восемь тысяч, лучников — пять. И тысячи две вспомогательных частей… Артедайн может больше; здесь, кстати, считай четверть нашего войска.

— А ополчение? — Гарав посчитал около восемнадцати тысяч, сложил это с… — ну, пусть! — тридцатью тысячами Артедайна, округлил до большего, и получившиеся пятьдесят тысяч — хорошо, если только вдвое меньше, чем у Ангмара! — ему не понравились.

Эйнор отозвался:

— Можно созвать. Но его не поведёшь воевать далеко от своих земель.

— Ха, — вмешался Фередир довольно нахально. — У Гондора одной тяжёлой конницы двадцать тысяч! А сколько людей у наших родичей к северо-востоку от Мглистых гор? — Про эльфов он не говорил принципиально. — Мы раздавим Ангмар, как улитку! — И дёрнул ногой в стремени, давя воображаемого врага.

Гарав промолчал. Он мучительно старался вспомнить, чем же закончилась история арнорских княжеств? Явно ничем добрым, иначе Арагорн не был бы Бродяжником (телконтаром, усмехнулся мальчишка, вспомнив старого оружейника в Форносте)… но когда? Как?..